– Отлично, – прорычал саб под нос, – пойду, тогда, выброшу к хуям все, что приготовил, – а ведь он так старался порадовать Дома вкусным ужином, трижды переваривая разбрюзгшие макароны для пасты. – Время только зря тратил, – надул губы брюнет, отталкивая от себя Галлагера, и поднимаясь на ноги.

– Мииик, – протянул рыжий, цепляясь за руку парня, не позволяя сделать следующего шага, – не нужно ничего выбрасывать, завтра съедим, – попросил он, сжимая в ладони напряженные пальцы, притягивая Милковича ближе в желании успокоить его раздражение. – Я честно терпел до десяти, а потом от голода уже соображать не мог, – оправдывался он, поднимаясь на ноги при помощи опоры в виде руки брюнета, вырастая над ним и заставляя запрокинуть голову, чтобы не разорвать контакта взглядов.

– Ладно, – пробормотал сабмиссив, в зелени глаз своего Дома легко уловив сожаление и раскаяние, тут же оттаивая, не смея больше злиться на Йена с его чертовыми конопушками, вновь сменившими место дислокации, в очередной раз освободив нос от своего присутствия, удобно расположившись теперь на скулах, вызывая нежную улыбку на губах брюнета, прекрасно знающего, что уже через несколько дней они исчезнут и отсюда, вылезая где-нибудь на подбородке. – Может, пива тогда? – предложил Микки, переплетая их пальцы, заверяя Галлагера в прощении.

– Я бы чая горячего выпил, – поделился своими желаниями рыжий, вновь потянувшись к Милковичу за поцелуем, желая закрепить перемирие нежным прикосновением к губам саба. – Сделаешь? Я пока переоденусь, – попросил он, отпуская руку парня, кивнувшего просьбе и поспешившего в направлении кухни.

– Можешь не одеваться, тебе еще опоздание отрабатывать, – прокричал Микки в соседнюю комнату, намереваясь этим вечером прервать цепочку дней вынужденного воздержания, в уме подсчитывая, сколько времени они провели без секса из-за высокой загруженности Галлагера.

Заварив любимый чай Дома, добавив в объемную кружку сахар и щепотку корицы, давно уже выучив наизусть все пристрастия своего парня, сабмиссив захватил из холодильника бутылку пива для себя, радуясь возможности промочить горло пенным напитком, обеспеченной завтрашним выходным, и вернулся в комнату в намерении поскорее напоить горячей жижей Йена и приступить к запланированному домогательству.

Но распластавшееся поверх одеяла тело спящего рыжего разрушило все возможные надежды на удовлетворение собственных желаний, обещанную страсть и похоть сменяя нежностью, когда, вернув свою ношу обратно на кухню, Милкович подошел к кровати, аккуратно сдвигая отключившегося Доминанта в сторону, чтобы укрыть теперь доступным мягким прямоугольником худощавую фигуру, также раздеваясь и укладываясь рядом.

Придвигаясь ближе, вжимаясь грудью в спину уложенного на бок Галлагера, Микки поцеловал длинную шею и опустил голову на их давно уже общую подушку, обнимая своего парня за талию, переплетая под одеялом их нижние конечности и чуть оттопыривая зад, понимая, что контакт с почти обнаженным телом Дома принесет нежелательное возбуждение давно не ласканного члена, справляться с которым ему вновь придется самостоятельно.

Печально улыбнувшись мыслям о скором появлении мозолей на собственных ладонях из-за сверхзагруженности бойфренда, сабмиссив сделал глубокий вдох носом, наполняя легкие запахом рыжего, и прикрыл веки, проваливаясь в сон под тихое сопение рядом.

***

– Ты сказал, что сегодня будешь раньше, – недовольно пробормотал Микки в телефонную трубку, прислушиваясь к шуму, раздающемуся из динамика. – Где ты, блять, вообще? – не узнавая в окружающих его парня звуках знакомой тишины офиса, потребовал объяснений он.

– Черт, прости, я забыл позвонить, – выдохнул Йен в ответ, отмахиваясь от желающей что-то сказать ему секретарши, заметно повеселевшей после пяти стопок текилы. – Мы с коллегами в бар заскочили, отметить удачную презентацию, – объяснил он, усмехнувшись над повалившейся со стула девушкой, видимо, своим порывом пообщаться желающей найти в Галлагере опору для поддержания равновесия.

– Пиздец, – раздражение Милковича, растущее подобно снежному кому с каждым часом ожидания возвращения Дома в пустой квартире, достигло критической точки, когда сабмиссив понял, что наконец освободившийся вечер рыжий решил провести в компании своих блядских коллег, вместо того, чтобы спешить домой к собственному парню.

– Я забежал всего на полчасика, – начал оправдываться Галлагер, понимая масштабы возможного скандала, поднимаясь со стула, чтобы покинуть питейное заведение.

– Хуясика, – лишь прорычал Микки, крепко сжав свободную руку в кулак, едва сдерживая себя от того, чтобы не расхерачить купленный для Дома подарок о стену. – Можешь оставаться там и дальше, – бросил он перед тем, как отключиться, отшвыривая телефон в сторону, не услышав обещания Йена в скором времени появиться дома и всеми известными ему способами загладить перед ним вину. – Мудак, блять, – выругался Милкович, подхватывая ноутбук и поднимаясь, направляясь на кухню, чтобы удобно расположиться за обеденным столом и в порыве гнева разбить пару сотен тачек в любимой игрушке.

– Мииик, – осторожно позвал Галлагер, просовывая голову в чуть приоткрытую дверь, боясь встретиться с раздраженным и заметно разозленным парнем лицом к лицу сразу.

– Пиздуй обратно, блять, – услышал он недовольное рычание из кухни, протискиваясь в коридор и спеша разуться.

– Мик, черт, прости меня, – говорил Йен, приближаясь к сидевшему за ноутбуком сабу, стараясь придать голосу самую искреннюю интонацию раскаяния. – Я не заметил, как время пролетело, – оправдывался он, останавливаясь за его спиной и опуская руки на напряженные плечи брюнета, лишь поджавшего губы в ответ и упрямо продолжающего громить все вокруг виртуальной битой. – Прости, – повторил он, наклоняясь, целуя Милковича за ухом, прекрасно зная, насколько чувствителен к ласке этот небольшой участок кожи.

– Не отвлекай, – но, видимо, позабыв, какого строптивого саба выбрала для него судьба. – Иди, дальше отмечай свои успехи с этим мудилой, – пробубнил Микки, тряхнув плечами, освобождая их от веса широких ладоней, и втягивая шею, чтобы закрыть Галлагеру доступ к возможной капитуляции обиды.

– Черт, Мик, – выпрямляясь обратно, попытался Дом придумать новый аргумент в свою защиту, но договорить брюнет не дал:

– От резинового хуя под кроватью и то пользы больше, чем от тебя, блять, – утренняя дрочка в душе не принесла необходимого успокоения, лишь увеличивая степень раздражения саба, не желающего мириться с отсутствием внимания со стороны своего парня, а проебанная возможность насладиться обществом рыжего хотя бы сегодняшним вечером заставила произнести хлесткую фразу.

– Думаешь? – заметно задевшую честь Доминанта. – Может, проверим? – огрызнулся Галлагер, бросая быстрый взгляд на дверь второй комнаты, разозленный твердолобостью Милковича, отказывающегося понимать, что Йен старается в первую очередь для него, желая заработать достаточно денег и закрепиться на удачно подвернувшейся недавнему выпускнику должности.

– Да хули проверять-то, – не понимая, к чему может привести его агрессия, пробубнил брюнет, продолжая кипеть в обиде. – Он хотя бы по барам с какими-то обмудками не шастает и всегда готов к работе, в отличие от тебя, – также не забыв напомнить о вчерашнем обломе рыжему.

– В-с-т-а-н-ь, – и властному Доминанту в его теле, тут же встрепенувшемуся от неосторожно брошенной фразы, требуя наказать неуважительно отозвавшегося о его мужской силе сабмиссива, вынуждая Микки подчиниться твердому приказу, резко подскочив с места по стойке смирно. – В спальню, – прорычал Йен сквозь зубы, едва сдерживая в груди рвущегося наружу зверя, не желая прибегать сегодня к физическим наказаниям, желая доказать свою состоятельность упрямому парню через его же собственные слова.

– Шире бедра, – приказал Дом, прожигая взглядом растянувшуюся на кровати обнаженную фигуру Милковича, удобно разместившуюся на поверхности матраса, лаская кожу спины и ягодиц прохладой простыни. – Еще шире, – улыбнулся рыжий, проследив взглядом движение разведенных коленей в сгибе и скольжение ступней по хлопковой ткани. – Умница, – удовлетворенно похвалил он, получив желаемое – великолепный обзор на натянутую кожу набухающей мошонки и часто сжимающееся маленькое розовое отверстие, выдающее наблюдателю возбуждение жертвы.