В ходе командно-штабных учений вермахата начиная с 1935 г. выдвигалось предположение о том, что Красная армия — при нейтралитете Польши — может предпринять агрессию через территории Румынии и Прибалтики, которую немецкая сторона сможет сдержать без особых усилий. Антисоветская настроенность Польши обеспечивала Гитлеру маневренность на западе и юго-востоке — подготовительный этап запланированной на Востоке экспансии.
Командование военно-морского флота Германии с 1935 г. ежегодно проводило учения самого высокого уровня с оглядкой на возможное вторжение России. Чтобы предотвратить выход превосходящего по силе советского флота из «корсета» Финского залива и его продвижение в сторону западной части Балтийского моря, немцы сочли необходимым разместить на востоке минные заграждения. Реализовать такую затею на просторах восточной части Балтийского моря, а также у берегов нейтральных государств было делом не из легких{140}. В военно-морском флоте Германии по опыту Первой мировой войны полагали, что следует окружить русский флот в Кронштадте и задействовать важное в стратегическом отношении судоходство на Балтийском море для снабжения рейха в первую очередь железной рудой из шведских месторождений. Немцы полагали, что в основе их превосходства лежат тактика, техническое и кадровое оснащение. На создание «ударного флота» у СССР должно было уйти много лет.
На Востоке едва ли существовала острая угроза со стороны СССР, поскольку Красная армия могла подойти к немецким границам только посредством пересечения территории сопредельного государства. Эти обстоятельства преуменьшали значимость советско-чехословацкого договора о взаимопомощи, даже если принять во внимание возможность налетов советской авиации и размещение ее баз на территории Чехословакии{141}.
Вот почему идея об агрессии на Востоке казалась привлекательной. При условии нейтралитета Польши либо в случае ее согласия вступить в союз с Германией на Востоке открывалось множество возможностей для изменения соотношения сил. Уже в 1934–1935 гг. немцы рассматривали Пруссию как потенциальный трамплин для организации военной кампании. Соседнее, небольшое по площади государство Литва с 1920 г. было в конфликте как с немцами, так и с поляками. Рейх требовал возвращения Мемельского края, важной стратегической позиции с предмостным укреплением к востоку от реки Мемель[15], Польша оккупировала Виленский край, что привело к выравниванию границы с СССР, но вместе с тем стало причиной латентного состояния войны с Литвой, формально окончившегося лишь после уступок, сделанных литовским правительством в 1937 г. Президент Антанас Сметона управлял страной, ослабленной попытками свершения государственного переворота и крестьянскими волнениями, прибегая к диктаторским методам по образцу фашистской идеологии.
С Финляндией и Эстонией вермахт уже продолжительное время поддерживал тесные военные связи. Благодаря этим связям удавалось прослушивать радиообмен Красной армии — и это практически у «ворот Ленинграда»{142}. Во время приема, организованного для финских офицеров контрразведки, Вернер фон Фрич, главнокомандующий сухопутными войсками, поблагодарил присутствующих за многолетнее сотрудничество и заверил, что «новая Германия» «особо ревностно» будет «бороться с Советской Россией как носителем коммунистической идеи». «Наша работа против России имеет сейчас первостепеннейшее значение»{143}.
Частью этой подготовительной работы были исследования, проводимые Военным министерством, в поисках ответа на вопрос, каким образом в случае войны использовать инструменты пропаганды. Как при оборонительной войне на территории Центральной Европы, так и при возможной военной интервенции европейских держав под началом Германии следовало, по мнению немецкой стороны, делать ставку на национальный вопрос и антисемитские лозунги. С учетом опыта Первой мировой войны было предложено создать украинские части под командованием немцев, а не украинских командиров. Эти идеи были частично реализованы в 1941 г.{144}
Если принять во внимание, что прибалтийские государства, Финляндия, приграничные территории Польши рассматривались как потенциальные сферы немецкого влияния, то Ленинград и Киев вполне могли расцениваться как города, находящиеся в пределах досягаемости оперативного планирования. Пусть в 1935 г. эти идеи казались далекими от воплощения в реальность, важным на первых порах было само по себе решение о смещении акцента в стратегическом планировании на Восток. Бывший ефрейтор, который, самостоятельно ознакомившись с военной литературой о Первой мировой войне, а также с классическими произведениями военного жанра, превратился в «величайшего полководца всех времен». Не позднее своего пребывания в Ландсбергской тюрьме он имел возможность ознакомиться с работой Макса Гофмана. Последний в 1917–1918 гг. был начальником штаба Восточного фронта, одержал победу над русской армией и возглавлял наступление на Востоке. Генерал приводит несколько примеров того, каким образом посредством своевременной победы на Востоке Германия могла бы победить в Первой мировой войне{145}. Важна следующая мысль Гофмана: на Западе изначально не приходилось ожидать быстрых побед, поэтому было бы разумнее сместить акцент на Восток, а на Западе ограничиться ведением оборонительных действий.
Однако каким же образом можно было добиться на Востоке скорых военных успехов? Центральным державам вплоть до 1917 г. потребовалось три года, чтобы оттеснить русскую армию с польского «балкона». Успехи Пилсудского 1920 г. с учетом ситуации 1935 г. могли быть дополнены новыми альтернативами.
В 1935 г. вышел второй том воспоминаний Пилсудского на немецком языке. В книге изложена оценка Пилсудским похода 1920 г. в сопоставлении с оценкой этих же событий бывшим его противником Тухачевским. Предисловие к книге написал не кто иной, как министр обороны рейха и главнокомандующий вооруженными силами генерал-полковник Вернер фон Бломберг! Солдат, как он полагал, имеет все основания внимательно изучить эту войну, которая относится к числу «больших решений мировой истории последних десятилетий», «на основании увлекательного описания, предпринятого маршалом». «Обширные территории, недостаток сил и своеобразие сформированных в спешке армий придали этой войне ее уникальный характер». Даже если грядущая война между великими державами будет отличаться иной спецификой, на основании этого исторического примера можно будет сделать «ряд ценных выводов». Упомянутое им исследование, посвященное войне 1920 г., было опубликовано, как упоминалось выше, летом 1940 г., как раз ко времени.
Генерал-полковник фон Бломберг о войне 1920 г.:
«Эта война и тактически, и стратегически до некоторой степени попала в тень событий, составляющих войну Мировую. Враждующие стороны сознательно либо бессознательно учитывали принципы и понятия, усвоенные ими в ходе Мировой войны. Однако исходные предпосылки изменились коренным, образом. Не было более неисчислимых армий и единых фронтов. Не было активного использования материалов и мощи артиллерийского огня, не стихающего на протяжении нескольких дней или недель. Все зависело от того, насколько эффективно удастся приспособить вечные принципы войны к новым условиям, выявив тем самым секрет победы. Такая задача кажется простой, но это отнюдь не просто. Необходим ясный ум, самостоятельность мышления и жесткая воля, которая преобразует мысль в действие. Здесь и проявилось величие полководца Пилсудского. Он сумел избавиться от изживших себя представлений недавнего прошлого. Он вел войну так, как того требовали место, силы и время. Он искал решение не в единении фронтов, а в использовании обширных географических пространств для стремительных и масштабных перемещений. Как и все великие полководцы, он не боялся уступить противнику свою землю. В результате он стал мастером маневренной войны»{146}.
Важным признаком войны 1920 г., говорит Бломберг, являлось использование кавалерии. И хотя этот метод устарел, он позволяет нам глубже понять проблему, являющуюся в настоящее время предметом яростных споров во всех армиях: использование и отражение атак крупных мобильных соединений, легких дивизий и танковых войск. Бломберг напоминает своим читателям (наряду с размышлениями над теориями военного дела) также и о том, что поляки остановили проникновение большевизма на территорию Германии. «Польша в тяжелых сражениях отбросила большевизм назад, во чрево, его породившее, она возвела заслон на пути его продвижения на Запад. Тем самым Польша уберегла Европу, и в первую очередь Германию, от гибели и внесла решающий вклад в сохранение западной культуры. Национал-социалистическая Германия Адольфа Гитлера ценит эти заслуги».
