— Вот-вот, в том-то и дело — красоту ничто не должно разрушать… Она бессмертна. В том-то и суть… Ее надо понять, ощутить, и она войдет в тебя, и вы с ней станете едины, и ты не лишним…

— Что-то нас на лирику потянуло, а, Антон!.. Надо бы с часок вздремнуть. Сегодня тяжелый день — планерка.

Я отдраил песком котелок, и мы пошли по домам. Я знал, что к планерке в главном управлении Старшинов готовился основательно, с полными выкладками, цифрами, анализом. Из его графиков видно было, сколько и каких надо материалов, не вообще, а на каждый объект. Он даже определял «вторые эшелоны» на случай срыва, чтобы можно было занять бригады.

На планерку я припоздал, и когда протиснулся в кабинет, Старшинов уже докладывал. Георгий Петрович, как всегда, ничего не просил, он требовал, доказывал.

— Хорошо, Георгий Петрович, — перебил его Юрьев. — Давайте теперь исходить из реального. Что мы имеем? — с карандашом в руке приступил Юрьев. — Вы просите четыре бульдозера — можем дать два. Как вы смотрите, Иван Иванович? — повернулся Юрьев к начальнику управления механизации.

— Дадим два, Осип Владимирович.

— Так и запишем, Иван Иванович. Так, материалы мы распределили. Ну а кран делите между собой — с Дюжевым.

Георгий Петрович покосился на меня.

— Пусть Дюжев докажет.

— А что тут доказывать. Ясное дело — мне кран. Тебе же базу монтируем. В крайнем случае, до обеда поставлю колонны — и забирай.

— Годится…

С планерки мы вышли со Старшиновым и вместе направились к нему в управление: надо скорректировать работу бригад и участков на завтра. Мы шли по укатанной машинами каменной подсыпке.

— Мало, конечно, техники, — заговорил Старшинов.

— А что делать?

— Хотя, если хорошенько подумать, сманеврировать, да порасторопнее, то и двумя обойдешься.

— Тебе и карты в руки. Маневрируй.

…В приемной управления ждали Старшинова, Георгий Петрович не любил длинных совещаний и не видел в них смысла. Бетонщиков он отпустил сразу.

— С бетоном на завтра, — сказал он, — все ясно. Но а где мастера, прорабы?

— А что им тут делать? Это мы тут томимся, — сказал старший прораб базы стройиндустрии.

Начальники участков сидели за длинным, как платформа, столом и скучали. Старшинов коротко изложил суть дела и спросил, есть ли замечания. Замечаний не было. И он в недоумении пожал плечами.

— Ну что же, раз вам ясно — свободны. А ты, Антон, подожди меня. Почту разбирать не буду, только подпишу бумаги — посиди, и пойдем.

Я рассматривал кривую графика. Ломаная линия сползала вниз. «Да-а, нелегко Старшинову, и встретили его в штыки еще тогда, когда я его в первый раз водил по стройке». Как сейчас вижу: подошли к плотникам — Старшинов дотронулся до кепки.

— Здравствуйте!

— Здорово, коль не шутишь, — приподняв от работы головы, отвечают плотники.

— И раз-два, взяли, — командует крутой в плече мужик. И они берут бревно.

— Лозунгов много, а с малой механизацией скупо, — замечает Георгий Петрович и представляется мужикам: — Я новый начальник СМУ.

— Слыхали, слыхали, — не разгибаясь, бурчит тот же сутулый. — А нам что, куль на куль менять — только время терять. — Он пустил топор носком в обрубок — распрямился. — Перекур, братцы! Раз начальник, значит, «Беломор» есть.

Георгий Петрович протягивает пачку, плотник берет «беломорину», долго разминает, прикуривает и заходится кашлем.

— Сена, что ли, подмешивают. Будто мы лошади.

А нас уже обступили. Георгий Петрович подходит к обналичке и, как бы невзначай, приглаживает.

— Э-э, товарищи, так дело не пойдет, построгать надо, подогнать, а то вроде непричесанно получается. Жить-то ведь сами будете, станет жена окна мыть — обязательно занозу запустит.

— Придираться каждый сможет.

— А надо так, чтобы придираться не к чему было. — Старшинов взглянул на полы: — Поднимите-ка половицу, пока не пришили. Что ж так скупо, внатрусочку утепляете, а швы битумом и вовсе не пролиты. Детей же угробите и сами мерзнуть будете. Может, что в нарядах упустили — утеплитель или тот же битум?

— Не с той стороны, хозяин, колесо крутишь, — выступил вперед все тот же сутуловатый плотник. Вот потаскал бы на своем горбу этот утеплитель со склада, тогда бы другое запел! Начальство в легковушках разъезжает, им что, а привезти шлаковату черта с два машину выбьешь, бульдозер вторую неделю обещают, корячишься тут, пуп надрываешь.

— Это уже разговор, — сказал Старшинов, — с транспортом и материалами буду разбираться в первую очередь. А полы все же придется вскрыть и положить утеплителя — сколько полагается по проекту.

— Доску поколем, материалов и так не хватает, — зашумели плотники. — Вам что, вам хорошо говорить на твердом окладе.

— А вы все-таки вскройте полы, а мастеру я скажу, чтобы он выписал наряд на переделку за счет халтурщиков.

— Пусть серый волк переделывает, а мы не рыжие, смотреть надо, мастера есть, тоже зарплату и премии получают!..

— Изучил графики? Ну, пошли. — Он толкнул дверь.

— Не запирайте дверь! Освежить надо — понакурили, — орудуя тряпкой, попросила тетя Нюра.

В коридоре пахло пылью и свежестью одновременно. Мы спустились с крыльца, постояли, отдышались от двух кряду совещаний, закурили и уже повернули было в сторону дома, как его окликнула тетя Нюра.

— Георгий Петрович, вам звонят.

Мы опять поднялись в кабинет. Старшинов взял трубку.

— Слушаю.

По его односложным ответам я понял, что разговор был не из приятных. В трубке клацнуло, но Старшинов все еще держал ее около уха.

— Н-да, — наконец сказал он.

— Шеф звонил?

Старшинов положил трубку и опустился на стул.

— Узнаю коней ретивых. Ты не замечал у Юрьева привычки с конца начинать важный разговор?

— А что?

— Высоковольтную надо через Колыму перебросить, так он начинает: «Вы обдумайте мое предложение, а потом заходите, мы обсудим, только, пожалуйста, в деталях». И наконец говорит: «Как же будешь перебрасывать высоковольтную через Колыму?» Вот и возьми его. Как? Просьба, приказ? Поди, разберись.

— Конечно, приказ. Без этой линии стройке дальше нет ходу.

— Все это понятно. Но ведь надо техническое решение. А где оно? О том и разговор. Но ты представь, как он все это обставил. Вроде бы советовал, просил обдумать, а в конечном счете получился приказ.

— Дипломат. А помнишь, как по первости он в роли начальника стройки выступал.

Мы знали своего начальника уже четверть века. После Московского инженерно-строительного института он прибыл к нам на Иркутскую ГЭС прорабом. Вилюйскую строил, потом несколько лет работал в главке. Там участвовал при сдаче крупных гидростанций. А из главка на Колымскую.

— Еще когда Юрьев приехал, Георгий Петрович, он сказал: «Одно дело спрашивать, и совсем другое — строить самому, самому отвечать за все». И тогда, помнишь, как пошел он крупными мазками готовить грандиозный разворот основных сооружений. И был уверен, что начало всех начал — создание коллектива и строительство опорных баз. Тогда он и нам доказывал, что в начальный период основное развитие должно получить строительство жилья и объектов соцкультбыта.

— А ты погоди. Как на деле-то получилось. Фонды-то осели у поставщиков — это раз. Во-вторых, в график транспортных организаций заявки не попали, да и местные власти не помогли нам ни материалом, ни транспортом.

— Но вспомни, все-таки он нашел выход. А как! Первым приказом запретил ставить палатки и времянки.

— Как же не помнить — «за расхищение материалов и самострой увольнение».

— Вспомни-ка, как котельную и теплотрассы закладывали. Многие недоумевали. Котельная! Зачем? — всего-навсего десяток домиков. А как-то притащились с работы осенью, мокрые, усталые. Колотун на улице. Нас сунули в вагончик, а там и отопление, и горячая вода. Сколько мы с тобой строим, видано ли — горячая вода, ванная… Нет, Георгий Петрович, это оценили строители.