— Из России, Миша?

Я подтвердил.

— Я очень внимательно слежу за переменами в твоей стране, Миша. Даже знаю, кто ваш теперешний президент. Ты знаешь, кто твой президент? Горбачев, верно?

Я сказал, что Ельцин.

— В последнее время в мире происходит много положительного, — не смутился Андре. — В Африке дела идут к лучшему. В твоей стране тоже. Но есть там что-нибудь лучше этого? — Его лицо просветлело. Он смотрел прямо на меня.

— Чего?

Вместо ответа Андре положил руку на попу подруги, сжал, устремленный на меня взгляд сделался задумчивым и выжидательным.

— Есть? — спросил он, и глаза повеселели.

Я честно признался, что нет, это была правда. Девушка бесстрастно смотрела на огни ночной улицы.

— Видел что-нибудь подобное в России? — Андре подмигнул мне. Он был счастлив.

— Не видел, — сказал я твердо.

Он спрашивал меня опять и опять, можно ли увидеть подобное в России, при этом мял ягодицы все энергичнее. Она все так же невозмутимо стояла к нам спиной, наблюдая за тем, что за окном. Андре расходился все больше. Он сказал, что перемены в России благоприятно отразились на политической жизни многих стран и теперь у него появилась надежда, что мир станет лучше. Он схватился за стринги Мишель и с силой потянул вверх, так что веревочка впилась в тело. Потом сказал ей, что ее мужчина сейчас занят и чтобы она шла к себе в комнату и дожидалась своего мужчину там. Андре проводил взглядом ягодицы, которые выходили из комнаты отдельно от хозяйки и вели с гостями выразительную и проникновенную беседу.

— Будет о чем рассказывать в России, — сказал Андре совершенно серьезно.

Я ответил, что, думаю, он прав. Он спросил, заберут ли меня в России в армию. Я ответил «да».

— Обязательно расскажи своим сослуживцам, — посоветовал он. — Приобретешь популярность.

Я поблагодарил, прибавив, что надеюсь, мне не представится случай иметь сослуживцев.

— Они выпустили Солженицына, так ведь? — он взглянул на меня проницательно.

— Когда?

— Когда наступили перемены. Его выпустили из лагеря?

Я сказал Андре, что Солженицына выпустили из лагерей гораздо раньше. В середине пятидесятых.

— Я слежу за Россией! — воскликнул он. — У меня есть настольная книга о России — Он придвинул ко мне книгу русских кулинарных рецептов. — Почитай!

Я поднял голову на Крейга.

— Почитай, почитай, — не отставал от меня Андре доброжелательно, и вдруг я понял, что этот человек привык приказывать, и отказывать ему не стоит.

Я открыл книгу и уткнулся в нее. Попал на картофельные оладьи с капустой.

Андре стал разговаривать с Крейгом о делах. Крейг все это время сидел мрачный, как туча, и когда Андре задал ему вопрос, у него сделался вид человека, которому на плечи обрушился непомерный груз.

Я читал, что картофель надо очистить и натереть на терке, а капусту мелко нарубить и лук нарубить и добавить к смеси картофеля и капусты, когда Андре хлопнул себя по ляжке и спросил меня и Крейга, что он делает, разговаривая с нами на разные темы, если ему надо смотреть бой. Он поставил деньги. Он устремил глаза на экран телевизора. Я поинтересовался, кто дерется.

— Майк, — сдержанно ответил Андре, не отрывая взгляд от экрана.

Сначала был женский бокс. Показывали страшную белую тетку лесбийского вида, «белый мусор»^[10]. Как говорят про таких, «Приехала на матч в трейлере»^[11], — прокомментировал Андре. У ее соперницы-негритянки были длинные, как у цапли, ноги, она держалась на них неуверенно, еще не начав боксировать. Пробил гонг. Смотреть женские боксерские поединки невозможно, поэтому мы смотрим, как Андре нюхает кокаин. Предлагает нам, мы отказываемся. Взглядываем на экран. Белая женщина сильным хуком вводит негритянку в невменяемое состояние, на длинных подкашивающихся ногах она начинает бродить по рингу.

Следующие вышли тяжеловесы. У белого боксера было имя черного африканского диктатора. Это не осталось незамеченным Андре.

— Надо бы позвать Мишель. Она как раз недавно прочла книгу про правителя Уганды Иди Амина Дада.

Бой затянулся надолго.

— Когда же выйдет Майк? — начал роптать хозяин. — Вот кто оригинальный Би Бой. Все боксеры — часть системы, но здесь система съела его. Использовала, а когда он стал ей не нужен, выплюнула в тюрьму. Нет никого чернее Майка. Место черного в тюрьме, потому он оттуда и не выходит.

Я наблюдал, как Андре разговаривает сам с собой вслух, это было очень интересно и напоминало представление.

— Слушайте, я нервничаю. Найду еще одну линию. Я ведь поставил на Майка. Знаете, что я сделаю, если Майк выиграет? — Он поглядел на нас таинственно. — Набью себе татуировки, — сказал шепотом. — Истатуирую себе все тело! — завопил и выскочил на середину комнаты. — На груди — «Движение черной пантеры», на спине — «Белое сопротивление»!

И уселся на место.

— Вот он! — торжественно возгласил Андре.

На экране шел Тайсон, за ним ребята в черных очках и шляпах с перьями и что-то выкрикивали.

— Ор-р-р-ригинальный гангстер! — заорал Андре и стал стрелять пальцами им вслед.

Как раз в тот момент, когда начался поединок, Андре ненадолго вышел из комнаты.

— Вот вам, — бросил он на стол полиэтиленовый мешок с травой. — Отвезете его белым ребятам из Нью-Джерси, принесете черному человеку деньги, — ткнул он в себя пальцем. — За деньги, которые я тебе плачу, стоит это сделать, Крейг. Мальчики из богатых белых семей. Волноваться не о чем. Эти ребята молятся на меня. Думаешь, они это делают, потому что я поставляю им наркотики? Нет, потому что мы ниггеры — и вот на чем держится эта страна. Без нас она окончательно превратится в синтетическую вакуумную пустоту.

— Я согласен, — подал я голос. — Черные особым образом похожи на русских. Русских тянет в нонконформисты.

— Брат мой, ты и я говорим на одном языке! — Андре встал в позу, напоминающую лидеров движения за равенство черных. Он произносил речь жестикулируя. В интонациях было что-то от пастыря баптистской церкви. — Вся белая Америка ходит на работу, продает там свою душу, смотрит телевизор и принимает все за чистую монету. У братьев по-другому устроены глаза. У вас в России были диссиденты, у нас гангстеры. Мы делаем из Америки не черно-белый фильм, а цветной боевик. И мы не только не принимаем системы, мы можем и взорваться. Без нас страна стала бы просто реалити-шоу с сексуально озабоченными подростками. Потому те белые ребята меня и обожают. Мы жизнь, мы воздух, мы вносим интерес. Брат мой, дай мне тебя обнять! — снова заорал Андре, глядя в противоположную от меня сторону. — Вы можете представить себе, какой чудовищной страной была бы Америка без черных? — спросил он нас с Крейгом, и я просто услышал, как он задавал этот вопрос каждому, с кем выдался случай поговорить.

— Была бы синтетической вакуумной пустотой, — ответил я.

Темнокожий Крейг глядит в пол, он не хочет участвовать в этом разговоре, тема ему не интересна.

— Крейг, ты привел ко мне классного парня! — говорит Андре безо всякого выражения. — Ладно, ребята, поезжайте, а я досмотрю поединок.

— Андре, помнишь, ты сказал, что я должен вместе с травой передать деньги тому парню в Нью-Джерси? — совсем уж уныло промямлил Крейг.

— Я помню, — посмотрел на него Андре рыбьим взглядом. — Почему ты решил, что я не помню таких вещей? — он сделал несколько шагов в сторону комода, но остановился. — Миша, ты не мог бы выйти, подождать в той комнате? — поинтересовался он у меня вежливо, при этом мягкость интонаций оставляла впечатление, что в случае отказа Андре может и покалечить, если не убить.

Я вышел в смежную с кухней комнату. Не сразу заметил, что в ней находится Мишель, — настолько неслышным было ее присутствие. Она сидела ко мне спиной, смотрела, облокотившись на подоконник, в раскрытое настежь окно и курила блант. Правая татуировка советовала братьям и сестрам не забывать, что они родом из Африки, иероглиф слева хранил загадочность. Мой взгляд бегал от иероглифа к ее затылку. Тишина стала настолько уютной, что я решился задать волновавший меня вопрос.