Меня сначала моют в теплой воде с пеной, втирают в кожу масла, отчего она начинает поблескивать и источать легкий сладковатый аромат.

Я засыпаю прямо на массажном столе, когда Вения выщипывает мне брови, а Октавия наносит какие-то крема на лицо. Меня будят, когда стрелка часов указывает на девять. До казни остается всего два часа.

Октавия сушит мои волосы и ловкими движениями укладывает их в аккуратную прическу. Вения быстро справляется с маникюром и переходит к макияжу. Она умело маскирует круги под глазами, подкрашивает ресницы и наносит на губы прозрачный блеск. Сегодня мне не нужен яркий макияж. Капитолий и его мода в прошлом. Я должна выглядеть как можно естественней.

Октавия достает из шкафа длинный темно-синий чехол из плотной ткани и вешает его на крючок. Они с Венией желают мне удачи и быстро покидают комнату.

Расстегнув чехол, замираю от удивления. Передо мной висит мое сгоревшее свадебное платье, кем-то бережно хранимое до этого момента. Крылья убрали, а на груди все также поблескивает брошь с сойкой.

Что-то мне подсказывает, что это идея Плутарха. Он пытается превратить казнь в очередное шоу. В последний раз я видела бывшего распорядителя в шатре командоров накануне штурма Капитолия. Он улетел обратно в Тринадцатый еще до того, как я покинула больницу. Вероятно, он появится сегодня на казни.

Скрестив руки на груди, я стою напротив чехла с платьем, не в силах дотронуться до мягкой ткани. Стоит ли мне надевать его, или снова пойти против правил?

Тихий скрип двери заставляет меня резко обернуться. Расплывшись в широкой улыбке, передо мной стоит Плутарх.

- Как тебе моя идея с платьем? – спрашивает он, кивая в сторону моего наряда и подходя ближе.

- Не понимаю зачем все это, – поморщившись, отвечаю я.

- Оно напомнит всем, что ты не просто кровожадный палач, - улыбка сходит с лица Плутарха. - Тебе есть за что ненавидеть Сноу. Он разрушил твою жизнь, сжег твой родной дистрикт.

- Очень заботливо с Вашей стороны, - нервно усмехаюсь я, плотнее затягивая пояс на махровом халате.

- Полагаю, у нас с тобой есть некоторые неразрешенные вопросы, - вздыхая, Хэвенсби присаживается на диван и указывает мне на соседнее кресло.

Я бросаю мимолетный взгляд на ярко-красную обивку, вышитую золотистыми нитями, и не двигаюсь с места, игнорируя предложение присесть.

- Ну что ж, - усмехается Плутарх. – Я готов тебе все рассказать.

Я сжимаю руки в кулаки. Плутарх ждет вопрос. И он его получит.

- Это Вы убили Койн? – ледяным тоном спрашиваю я, слегка прищурившись.

- Китнисс, - мужчина задумчиво смотрит в сторону окна. – Я хочу, чтобы ты поняла меня правильно.

- Что я должна понять? – я начинаю повышать голос. – То, что Вы подставили меня?

- Все не так просто, - покачивая головой, отвечает он. – Возможно, ты не поверишь мне, но я пытался тебя защитить.

Я молча смотрю на него, ожидая объяснений. О какой защите может идти речь? По его приказу меня посадили в холодную камеру, где я чуть не умерла от отравления газом.

- Вряд ли ты удивишься, узнав, что Койн ненавидела тебя, - начинает Плутарх. – Ты имеешь очень серьезное влияние на людей, а после революции стране требуется новый лидер. Если твоя первая мысль - не Койн, ты представляешь угрозу. Пламя революции вспыхнуло - это все, что требовалось от Сойки-Пересмешницы.

Его дальнейшая речь, словно подернута вязкой пеленой, медленно окутывающей мой разум. Повернувшись к окну, я наблюдаю за мелкими хлопьями снега, стремительно летящими к земле и укрывающими увядшую траву белоснежным одеялом.

Я ловлю каждое слово Плутарха. Его слегка хриплый голос врывается в мое сознание, заставляя верить каждой фразе, каждой мелочи, сказанной им.

Койн прекрасно знала, что я не встану на ее сторону, когда придет время сделать выбор в пользу того или иного претендента на место Сноу. Она понимала - рано или поздно от меня необходимо избавиться.

Президент Тринадцатого безоговорочно доверяла Плутарху. Она поделилась с ним своими планами. Послав анонимную весточку в Капитолий, Койн выдала местоположение нашего отряда, когда мы находились в Восьмом. Пит в это время был в больнице, и она почти ничем не рисковала, собираясь пожертвовать Боггсом и съемочной группой ради достижения своей цели. К несчастью Койн, план провалился. Последующие вылазки отряда в дистрикты были безопасными, и шанса подстроить несчастный случай у нее не было.

После последнего собрания в Штабе, Койн вызвала к себе Плутарха. Она поделилась с ним идеей о моем устранении. Женщина больше не думала об убийстве. Ее целью было свести меня с ума. Никого бы не удивил внезапный сдвиг в психике семнадцатилетнего подростка, прошедшего через ад. Две арены, уничтоженный Двенадцатый, жених, истязаемый в плену.

Койн планировала травить меня. В ее доступе имелись нужные вещества. Медленно, день за днем под действием препаратов психика начала бы меня подводить. Ночные кошмары, галлюцинации… В итоге, меня бы уличили в попытке покушения на убийство президента Тринадцатого. Сумасшедшая девочка, «случайно» принявшая Альму Койн за президента Сноу, оказалась бы в психиатрическом отделении, не в состоянии оказывать влияние на дальнейший исход революции.

Революция без Сойки-пересмешницы обречена на провал - так думал Плутарх. Он не выказал своего несогласия с планом Альмы, это стало бы ошибкой со смертельным исходом. Решение было принято моментально. Сиреневый порошок, быстро растворившийся в водовороте воды в стакане, один глоток, и для Койн все было кончено. Плутарх сумел незамеченным покинуть кабинет президента. Ему ничего не стоило удалить записи с камер видеонаблюдения. Он не учел лишь одного. До его прихода один из помощников принес Койн стакан, из которого пила Китнисс во время собрания. Она готовилась к «покушению».

После полуночи солдаты доложили Плутарху об убийстве президента. Он, не задумываясь, отдал приказ начать расследование, и уже через несколько часов из лаборатории пришли результаты. Обливаясь холодным потом, мужчина услышал имя. Мое имя.

В Тринадцатом было множество солдат, слепо преданных Койн. Они решительно настаивали на аресте Сойки-пересмешницы, и Плутарх был вынужден отдать этот приказ. Сознаваться не имело смысла - слишком много им было сделано ради дела революции, которая являлась смыслом его жизни. Но бывший распорядитель все же планировал бросить все силы на то, чтобы доказать мою невиновность. В камере была установлена камера, и он мог следить за моей безопасностью. Плутарх не был уверен в том, что кто-либо из ближайших подчиненных Койн не захочет отомстить. Он приказал Боггсу отправить Пита помогать на кухне, чтобы ни у кого не было возможности подсыпать яд в мою еду. В камеру обед всегда доставляла Делли, та самая подруга Пита, на которую я однажды чуть не набросилась с кулаками у дверей его палаты.

Через несколько дней нашему Звездному отряду предстояло отправиться на миссию по уничтожению «Орешка» во Второй дистрикт. Среди командиров остальных подразделений армии Тринадцатого росло недовольство, но Плутарх настоял на участии Сойки-пересмешницы в съемках нового агитационного ролика. Но я сделала все по-своему. Узнав о моем побеге, бывший распорядитель возликовал. Он надеялся на то, что я выкину нечто подобное после того, как Боггс снимет с меня наручники.

В итоге, все пошло так, как было нужно Хэвенсби. Капитолий пал под натиском повстанцев, и теперь Сойка-пересмешница сможет выполнить свою главную миссию. Убить президента Сноу.

Я не замечаю тот момент, когда он перестает говорить. Лишь продолжаю смотреть на пушистый снежный ковер за окном. Плутарх некоторое время ждет моей реакции на его объяснения, но так и не дождавшись, медленно поднимается на ноги.

Я оборачиваюсь лишь на скрип открывающейся двери.

- Плутарх, - мой голос слегка дрогнул.

Бывший распорядитель замирает на пороге.

Я мну пальцами кончик махрового пояса и бросаю мимолетный взгляд на часы. До казни остается сорок пять минут.