— Эй, там, на Морской Фее! — крикнул начальник порта капитану. — За рулем — Дюдермонт?

Человек в капитанских одеждах крикнул в ответ:

— Он самый! Рад видеть тебя, Пеллмен!

Пеллмен, начальник порта, был похож на моряка. Кожа мужчины была изъедена солеными ветрами. Однако его форма говорила о сидячем образе жизни. Праздно шатаясь среди доков и делая свои заметки, он, вероятно, забирал достаточно провизии с торговых судов, которые причаливали здесь. Достаточно для того, чтобы наполнять свой огромный живот.

— рад встрече, капитан, — крикнул толстяк. — Никогда не видел подобной швартовки! Как долго планируете простоять?

— Два дня, а потом снова в море. И на юг, — ответил Дюдермонт.

Пеллмен закричал снова:

— Я ищу двух путешественников — ты, быть может, видел их? Дзирта До'Урдена и Вульфгара. Хотя они могут использовать и другие имена. Один маленький и странный — похож на эльфа. А второй — огромный и сильный. Сильнее любого живущего на земле!

Дюдермонт обернулся к своим спутникам, которые были скрыты от глаз начальника порта, быстро перебросившись с ними парой слов, прежде чем прокричать свой ответ.

— Это Вульфгар, тот, что сильнее любого живущего на земле, пришвартовал корабль!

Пока он говорил, Вульфгар, а затем и эльф — Дзирт До'Урден — вышли вперед, показывая себя Пеллмену.

Разговор помог мне узнать имя этих фиолетовых глаз, название корабля, а также то, что он отходит через два дня. Замечательно.

Быстро и плавно корабль был привязан к берегу. Команда выполняла свои обязанности в совершенстве. Морская Фея имела неглубокую осадку, и потому была пришвартована совсем близко к причалу. В этом я увидел свою возможность. Позади корабля была привязана лодка. Рассчитанная на двух человек, она использовалась, чтобы спуститься на берег там, где не было причала. Судно крепилось к кораблю с помощью канатов, прокинутых через небольшие отверстия. Дырки были слишком маленькими, чтобы в них мог пролезть человек.

Человек, но не я.

Я наблюдал за тем, как экипаж покинул корабль, начиная разгружать груз. Сидя в своем тайном убежище, я надеялся снова увидеть Дзирта, но он затерялся среди рабочих. Вульфгар, человек, в чьих венах, как мне казалось, должна была течь кровь гиганта, помогал суетившимся людям с борта, не спускаясь на берег. Минул полдень, и прежде, чем я понял, солнце покатилось к западу. На сегодня работа была закончена, многие члены экипажа покинули доки, направляясь в таверны. Несколько стражников заняли свои позиции вдоль борта корабля, чтобы следить.

Выждав, пока страж перейдет к дальнему борту, я быстро бросился вперед. Когда он вновь вернулся в кормовую часть, я оказался почти под ним. Но стражник не ждал проблем, а потому вряд ли даже не взглянул в мою сторону. Когда он снова отошел, я приступил к более сложной части моего плана.

Бок корабля был гладким, даже выше ватерлинии. Доски были плотно пригнаны друг другу, но мне удалось найти небольшие впадинки, чтобы поставить руки и подтянуться. Поднявшись на несколько футов, а затем аккуратно прополз вдоль задней части корабля, покуда не оказался рядом со шлюпкой. Мои пальцы болели от напряжения, и я чувствовал занозы, которые вонзились в кожу, но не мог отступить. Это судно было моей свободой, и я видел лишь один способ оказаться на его борту. Веревки, пропущенные через корпус, свободно болтались за бортом, свисая на три фута вниз. Я не мог забраться выше — корпус не был наклонен, и я больше не видел ниш, за которые мог бы зацепиться. Я должен был рискнуть.

Я подтянул ноги к груди, приготовившись оттолкнуться ими от борта корабля. Сделав глубокий вздох, чтобы успокоиться, я отпустил руки, отталкиваясь ногами. Разворачиваясь в воздухе, я направился к лодке. Мои руки коснулись борта корабля.

И я поскользнулся.

Мои руки соскользнули с маленькой лодки, моей единственной надежды на этом судне. Падая в воду, я отчаянно протянул руку, пытаясь ухватиться за шлюпку, за корабль, за что-нибудь.

Моя рука ударилась о что-то твердое, и я уцепился за неизвестный предмет.

Это был ни корабль и ни лодка, но один из двух тросов, предназначенных для того, чтобы держать маленькую шлюпку. Он развязался — я понятия не имею, как, ибо морские узлы не имеют обыкновения развязываться — и упал прямо рядом со мной.

Веревка коснулась моей ладони, и я заскользил по ней. Изо всех сил, я вцепился в канат, отказываясь отпустить его.

Лодка опасно закачалась, и я решил, что она вполне может упасть, — если один канат развязался, ничто не мешало другому сделать то же самое, как могла веревка свисать с кормы. Через несколько мгновений я перестал бешено раскачиваться в воздухе, и медленно подтянулся вверх, направляясь к лодке. Руки саднило.

Добравшись до лодки, я понял, что мне повезло куда больше, чем я смел думать. Я хотел протиснуться в отверстие, предназначенное для веревки. Вблизи я понял, что могу сделать это, но только не тогда, когда завязанная веревка была прокинута через дыру. Однако благодаря развязавшемуся канату одно отверстие оказалось свободно, и я мог подтянуться до конца, таща канат с собой. Я связал его, попытавшись повторить узел на другой веревке. Наконец, лодочка была закреплена, и я спустился в трюм Морской Феи, куда никто не заходил. Вздохнув с облегчение, я подул на мои ноющие руки, пытаясь унять боль — и передвинул несколько бочек, чтобы найти место для ночлега.

Следующие два дня я провел, исследуя место, в котором укрылся. Когда моряков не было в трюме, я бродил, находя бочки с сухофруктами и вяленным мясом. Припасов было достаточно, чтобы не умереть с голоду, но, дабы не быть замеченным, я мог стащить лишь немного из каждой бочки.

Я не мог выбрать лучшего места, чтобы спрятаться. Я был далеко на корме, вдалеке от главного люка в трюм, в месте, заваленном ящиками. Все новые грузы, в основном — продукты питания, хранились в носовой части. На корме я обнаружил в основном товары на продажу, которые не станут разгружать, пока мы не зайдем в порт. Если повезет, к тому времени я уже окажусь подальше.

Это были экзотические и интересные предметы — бочка с редкой черной специей, похожей на землю, растертую в мелкий порошок, ящики с фигурками, высеченными из материала, похожего на слоновую кость и ящики с солью.

За два дня, проведенных в порту, я пытался не думать о Перро, как и о том, что с ним произошло. Но ночью эти мысли преследовали меня во снах. Я ворочался в своей импровизированной кровати, то и дело просыпаясь от кошмаров, что преследовали меня. Мне очень хотелось подняться на палубу, чтобы посчитать звезды. Совсем как учил меня Перро, когда мне было шесть лет. И я не мог заснуть. Это был единственный известный мне способ успокоиться, но я не осмеливался покинуть трюм. И поэтому я оставался там, днем и ночью, молясь о том, чтобы время шло быстрее, и корабль скорее отчалил.

Сначала мое одиночество было почти невыносимым, но потом я нашел бочку с керамическими шариками. Каждый из них был с мой кулак. Эти штучки стали моим единственным развлечением. Я крутил их, наблюдая, как они движутся, раскачиваясь в такт кораблю. Я жонглировал, подбрасывая в воздух три или четыре штуки за раз и ловя их друг за другом. Я даже играл с крысами, пытаясь попасть шариком в зверька прежде, чем тот замечал, что ему угрожает опасность и успевал метнуться прочь. Игра помогала мне держать мысли занятыми, хотя я ни разу не ударил ни единой крысы.

На третий день я проснулся от шума, доносившегося сверху. Корабль раскачивался сильнее. Я метнулся к отверстию от каната — моему единственному окну во внешний мир, и выглянул наружу. Врата Бальдура уплывали вдаль.

За городом поднималось солнце. Оно казалось мне больше, чем прежде. Оно словно охватило весь город, огромный город, который так впечатлил меня в первый раз. Я смотрел на этот прекрасный восход, но не мог не заметить тьмы под ним. Город, оставшийся позади, был потерян. Как был потерян и Перро.