- Джем, - мягко говорю я, - я не думаю, что она будет слишком против. В конце концов, ей, похоже, порядком поднадоело каждый понедельник и четверг кричать на тебя из-за очередной задачи. Не переживай. Она нас не съест.

Брат с сомнением смотрит на меня, а я похлопываю его по плечу. Джем обреченно вздыхает.

- Мне в любом случае грозит смерть. Так что пусть я умру с точным знанием того, как можно доказать равенство треугольников!

Он говорит это с таким важным видом, что я не выдерживаю и заливаюсь хохотом. Брат сопит, старательно строя из себя обиженного, но потом не выдерживает и тоже начинает хихикать.

- Ба, мальчики! – Майк широко разводит руками, подходя к нам. – Вы дома! Я был уверен, что один из вас сейчас сидит у милой барышни, - и он выразительно косится на меня, - а другой пристает к маме с геометрией.

- А вот и не угадал! – Джем улыбается так же широко, как и я. – Милая барышня решила все проблемы с геометрией!

- Да ладно? – Майк от удивления даже перестает улыбаться.

- Ага. Ну, по крайней мере, она попыталась объяснить мне решение задачи. Я что-то там даже понял.

- Это хорошо, - старший брат довольно улыбается.

- Никто не спорит, - соглашаюсь я. – Правда, у нас есть одна проблема… - все же приходится добавить мне.

- Какая? – уголки рта Майка снова ползут вниз.

- Большая. В виде мамы, - заговорческим шепотом сообщаю я ему.

- Господи, да брось ты, - отмахивается тот. – Не так уж мама и не любит твою Китнисс.

- Почему это она моя? – удивляюсь я.

- Не твоя? Значит, я могу ею заняться? – шутливо спрашивает Майк.

- Перебьешься, - серьезно отвечаю я.

- Мальчики, опять ругаетесь? – весело спрашивает у нас мама, заходящая в комнату. Мы переглядываемся. Мама давно не радовалась.

- Мам, что-то случилось? – с заботой интересуется Джем.

- С чего ты это взял? – она улыбается. Господи, а я-то был уверен, что она попросту не умеет этого делать.

- Ты просто… - я замялся, - улыбаешься.

- Надо же, какая я, оказывается, нудная и серьезная.

Мы снова переглядываемся. Кто эта женщина, и что она сделала с нашей мамой?

- О, Шон, ты вернулся! – мать радостно поворачивается. Отец ошарашено замирает в дверях. – Господи, да что с вами?

Мать упирает руки в бока и хмурится. Теперь перед нами наша мама.

- Ты, - негромко начинает отец, - улыбаешься?

- Да, черт возьми, да! – мать начинает злиться. – Просто один человек сказал, что мне следует чаще улыбаться. А теперь я иду в душ!

Мы вчетвером молча наблюдаем за тем, как мама берет свои вещи.

- Скажите мне, кто это, и я поставлю ему памятник, - негромко произносит Майк, надеясь, что мать не услышит. Она слишком далеко.

Но она все же улавливает фразу. Поэтому, перед тем, как зайти в ванную комнату, она отвечает на вопрос старшего сына:

- Можешь поставить памятник Китнисс Эвердин, дорогой.

И захлопывает за собой дверь. Меня начинает пробирать нервный смех.

- Вижу, сегодня к Китнисс состоялся коллективный поход нашей семьи. Майк, ты, случайно, к ней не заглядывал? – шутя, спрашиваю у брата.

- Знаешь, заглядывал. Спросить, как дела.

- В таком случае, вся наша семья побывала у нее, - негромко замечает Джем. Я успел рассказать ему о визите отца.

- Да ладно? – Майк поднимает брови. – И ты, пап?

- Как видишь, - пожимает плечами отец.

В дверь стучат. Майк кричит, что можно войти. Я ошарашено смотрю на Хеймитча, просунувшего голову через небольшую щель.

- Господи, как похожи-то, - удивленно замечает он. Действительно, и Майк, и я, и Джем - все три брата пошли в отца. – Пит, я к тебе. Можно с тобой поговорить?

- Да, конечно, - киваю я и выхожу в коридор.

- Пойдем, - Хеймитч быстрым шагом следует прямо по коридору. Я покорно шагаю за ним, предпочитая не задавать лишних вопросов. Наконец, мы оказываемся в каком-то помещении, и мне кажется, это склад, в который никто давно не заходил. Здесь все слишком бережливые.

Хеймитч закрывает дверь и поворачивается ко мне.

- Ну, что, парень, можешь считать, что твоя мечта сбылась! – произносит он, опускаясь на один из ящиков. Я же сажусь рядом с ним.

- Что ты имеешь в виду? – удивленно поднимаю брови я.

- Лечащий врач Китнисс вчера успешно доказал Койн, что если она хочет, чтобы ее Сойка была в состоянии держаться на ногах, то ей придется согласиться с его идеей. Ты ведь помнишь, что та ночь, во время которой ты спал возле Китнисс, прошла для нее практически без кошмаров. Так вот, врач настоял на том, чтобы вам с ней выделили отдельный отсек. Койн согласилась при условии, что вы с ней поженитесь в ближайшее время.

- Нам нет восемнадцати, Хеймитч. И исполнится только в мае. Мне первого, Китнисс – восьмого. Такой брак Капитолий не признает. А жениться потом еще раз мне, уж прости, кажется глупым. Проще говоря, нам логичнее жениться в мае или июне, - пожимаю плечами я.

- Вот тоже самое я сказал Койн. И…

- Ты знаешь, когда у нас дни рождения? – мой голос становится еще удивленнее.

- Представь себе! – язвительно отвечает бывший ментор. – И вернемся к Койн. Ей это не понравилось, но против закона она не пойдет. Так что она разрешила жить при условии, что я проведу с тобой беседу. И ваша свадьба будет практически сразу после дня рождения Китнисс.

- Беседу? – мне становится смешно. Причем тему беседы я себе прекрасно представляю: Хеймитч проводил ее со мной во время тура победителей. – Ладно, я помню прошлую, можешь не повторяться. Обещаю не распускать руки.

- В тебе я не сомневаюсь. Твою выдержку я знаю. Да и за Китнисс не слишком переживаю. Вы взрослые и сами в состоянии решать, когда и чего вы хотите. Просто постарайтесь не терять голову.

- Китнисс знает? – я задаю новый вопрос.

- Да, ей сказали об этом, - кивает ментор.

- И что она ответила на это? – я почему-то напрягаюсь. Мне важен ответ.

- Она сказала, что это очень хорошо, - Хеймитч почему-то улыбается. - Ты можешь собирать вещи. Из одежды бери только то, что сделала для тебя Порция. Все остальное тебе выдадут. Твой новый отсек номером 375. Надеюсь, что ты его найдешь, - мой бывший ментор встает и идет к двери. – Ах, да, Китнисс переедет сразу после выписки. Так что пока ты может пожить вместе с родителями, если хочешь.

Он захлопывает дверь, а я еще несколько минут сижу молча. Мне кажется, что я сейчас лопну от переполняющей меня радости. Поднимаюсь на ноги и выхожу в комнату. Практически бегом иду в отсек к родителям. Но подойдя к двери, останавливаюсь и, переведя дыхание, толкаю дверь.

Следующие пять минут я рассказываю обо всем родителям и братьям. Они согласно кивают, а потом мама замечает, что скоро будет сигнал отбоя, так что мне следует поторопиться с душем. Я не спорю. Быстрыми движениями достаю из шкафа все, что мне нужно, я иду в ванную.

Подставляя лицо под струи воды, я размышляю над тем, что все, чего я так страстно желал с пяти лет, начинает сбываться. Китнисс фактически является моей невестой. На этот раз – по своей воле. Так же мы с ней с этого дня живем в одном отсеке. Я медленно провожу рукой по волосам, стараясь понять, почему же мне так подфартило. Как известно, за белой полосой всегда следует черная. Но сейчас я просто не в состоянии об этом думать.

Вылезаю из-под душа, наспех натягиваю на себя чистую одежду, толкаю дверь. В мои планы входит забраться под одеяло еще до того, как свет погаснет. Едва моя голова касается подушки, верхний свет выключается, и начинает работать ночник над дверью. И только засыпая, я вспоминаю те странные стихи и пожилую библиотекаршу…

========== Глава 25 ==========

Китнисс стоит на коленях, смотря прямо перед собой. Китнисс пропускает сквозь пальцы серый пепел, шумно вдыхая поднявшуюся гарь носом. Мы с планолета внимательно следим за каждым ее жестом. Мы в Двенадцатом. Китнисс настояла на приезде. Она сказала, что хочет своими глазами увидеть то, что осталось от ее дома. Мы хотели спуститься сразу все вместе, но Хеймитч неожиданно возразил: