- Что хочешь? Снова рассказы? – я теперь много знаю о ее литературных пристрастиях.

- Выбери на свой вкус, - она улыбается. – Я тебе доверяю.

Доверяет. Я снова улыбаюсь, прижимая пальцы ее руки к своим губам. С тех пор как она вернулась, мне постоянно хочется прикасаться к ней. Так что Китнисс приходиться мириться с тем, что одна из ее рук в моей постоянной власти. Она улыбается, чуть шевелит пальцами, сжимая мою вторую свободную кисть.

- Китнисс, - громко кричит Хеймитч, открывая дверь палаты. Мы подскакиваем. – Ты будешь играть со мной в шахматы!

Даже не вопрос, утверждение.

- С чего ты взял, что я вообще умею? – она приподнимает брови.

- Порция сказала. Она видела, как ты играла с Цинной, - он запинается. Китнисс бледнеет.

- Почему я должна играть с тобой? – спрашивает она ровным голосом.

- Давай же. Тебе все равно нечем заниматься! – Хеймитч выдвигает специальную досочку, на которую Китнисс обычно ставит тарелки с едой. Он быстрым движением расставляет фигуры.

Китнисс тяжело вздыхает, отдавая мне книжку. Внимательно смотрит на доску, потом на Хеймитча и спрашивает:

- У тебя ломка? И тебе нечем заняться?

- Нет, радость моя, ломка у меня прошла, - он смеется. – А вот заняться мне действительно нечем. И потом, мы все ждем окончательного ответа Койн.

Мы с Китнисс переглядываемся.

- Я, пожалуй, пойду. Не буду вам мешать, - я кладу книжку на тумбочку и поднимаюсь на ноги. – Я после ужина зайду, хорошо?

Китнисс кивает, я целую ее в щеку и ухожу. Медленно бреду через коридоры в свой отсек, думая, какой же я счастливый. Девушка, которую я люблю, рядом, моим близким ничего не угрожает. Мы в относительной безопасности. Сноу далеко. Он ничего не сможет сделать Китнисс.

Шумно открываю дверь в свой отсек. Родителей и Марка еще нет, а вот Джем уже здесь. Видимо, у него сегодня нет дежурства на кухне. Младший брат лежит на кровати, подперев подбородок руками, и вымученным взглядом смотрит на учебник геометрии.

- Как твои успехи, страдалец? – спрашиваю я, опускаясь рядом с ним на кровать.

- Издеваешься, да? – Джем поднимает красные глаза на меня и всхлипывает.

- Ну, прекрати. Не стоит эта геометрия твоих слез, Джем, - я ласково треплю его шевелюру.

- Мама убьет меня за очередную двойку за контрольную, - он тяжело вздыхает.

- Я знаю, как тебе помочь, - я улыбаюсь ему. – Китнисс согласилась помочь тебе.

- У нее не хватит терпения, - усмехается Джем.

- Ну, она в свое время натаскала по геометрии Мадж, - я улыбаюсь, вспоминая школьные годы. – Поверь, она разбиралась в ней точно так же, как и ты.

- Ладно. Попытка - не пытка, - он пожимает плечами.

- Пойдем. Она тебе поможет, - я похлопываю его по плечу. Он поднимается, собирает учебники, берет тетрадь и покорно плетется за мной через длинные коридоры.

Когда мы заходим в палату, Китнисс с Хеймитчем как раз заканчивают очередную партию.

- Как успехи? – улыбаюсь я.

- Ничья, - равнодушно пожимает плечами Китнисс. – Мы всего две партии сыграли.

- Отлично, если добавить, - Хеймитч довольно улыбается. – Солнышко хорошо играет.

- Спасибо. Привет, Джем, - она приветливо машет моему брату, прижавшемуся ко мне.

- Ладно. Я завтра к тебе загляну, хорошо? – Хеймитч собирает шахматы в доску. Китнисс кивает и хлопает по стулу, стоящему рядом с ее кроватью.

- Давай, Джем, иди сюда. Я не кусаюсь, - брат робко улыбается и садится рядом со мной.

- Не буду вам мешать. Увидимся, Китнисс, - но девушка уже полностью углубилась в чтение задачи и не слышит меня.

Я осторожно закрываю дверь, стараясь не шуметь. Она упрямая, своего добьется. Бросаю взгляд на свое расписание, а затем на часы, висящие во всех коридорах. Наручные есть только у избранного круга лиц. Например, у Боггса, Плутарха или Койн. До ужина еще есть полтора часа. Я решаю наведаться в библиотеку.

Пожилая женщина, сидящая в огромном зале, чем-то напоминающем столовую, сплошь заставленную книгами, приветливо улыбается, увидев меня. Я не имею ни малейшего понятия о том, как ее зовут, но все равно вежливо здороваюсь.

- Опять для девушки книги берешь? – она понимающе щурится, лукаво улыбаясь.

Я почему-то краснею, будто мне четырнадцать, и смущенно киваю.

- Сам выберешь? Или тебе подсказать? – она снова улыбается. Она все время улыбается.

- Подскажите что-нибудь.

- Стихи или рассказы? – она с готовностью поднимается с места.

Раньше я никогда не просил ее о помощи и теперь с удивлением отмечаю, что у нее мягкая и плавная походка, которую никак нельзя сопоставить с ее возрастом. Она все время улыбается, ведет себя приветливо со всеми, всегда готова подсказать, что чудится, будто она – моя бабушка.

- Рассказы, - я вспоминаю просьбу Китнисс.

- Что бы тебе такое дать? – рассуждает она, медленно прохаживаясь вдоль полок. Я иду за ней. – Эх, дала бы тебе стихи, есть очень красивые, да ты не хочешь.

Она произносит это так укоризненно, что я смущенно соплю и снова смотрю в пол.

- Вот, держи, - она протягивает мне потертую книгу в синем переплете. – Пользуется популярностью среди молодежи.

Она записывает номер книжки на специальном листке, я расписываюсь и на несколько секунд замираю, будто собираюсь с мыслями.

- Дайте мне ту книгу со стихами. Для себя, - негромко прошу я.

Женщина будто ни на секунду не сомневалась, что я так поступлю, потому что вытаскивает книгу из-под стола.

- Скажешь мне потом, понравилось ли тебе, - улыбается она.

Я рассеяно киваю и спешу уйти. Выхожу, закрываю дверь, прохожу пару коридоров, а затем сажусь прямо в коридоре, на полу, прижавшись спиной к холодной каменной стене. Эта женщина чем-то пугает меня, и я не знаю, почему. Верчу книгу, неожиданно для себя замечаю закладку. Тяну за нее, открывая нужную страницу. А закладкой оказывается… Моя детская фотография. Перевожу взгляд на стихи и удивленно читаю:

Я в глазах твоих утону, можно?

Ведь тонуть в глазах твоих — счастье.

Подойду и скажу: “Здравствуй,

Я люблю тебя очень”. Сложно..?

Нет, не сложно, любить — это трудно

Очень трудно любить… веришь?

Подойду я к обрыву крутому

Буду падать — поймай! Успеешь?

Только мне без тебя плохо…

Я хочу быть с тобой, слышишь?

Ни минуту, ни месяц, а долго…

Очень долго — всю жизнь… понимаешь?

Знаешь… вместе, всегда… Любишь??

Если да, я тебе обещаю

Что ты самой счастливой будешь,

Если нет, я тебя умоляю

Не казни меня взглядом, не надо,

Не тяни меня взглядом в омут…

Пусть другого ты любишь, ладно…

Но меня хоть немножко помни.

Я любить тебя буду, можно?

Даже если нельзя, буду!

И всегда я приду на помощь,

Если будет тебе трудно!

Я люблю тебя, слышишь?..

Помни….

Захлопываю книгу. Господи, что, черт возьми, происходит?

Комментарий к Глава 23.

Стихотворение Роберта Рождественского

========== Глава 24 ==========

- Пит, ты вообще меня слушаешь? – недовольно бурчит Джем вечером того же дня, что я прочитал странное стихотворение, очень точно описывающее мое отношение к Китнисс в школе.

- Джем, прости, - я виновато качаю головой. – Я задумался. Повтори еще раз, пожалуйста.

Я улыбаюсь, зная, что брат не сможет долго на меня сердиться.

- Я говорю, что Китнисс просто потрясающе разбирается в геометрии, - брат радостно улыбается. – Она мне все объяснила! Представляешь, я понял!

Джем просто сияет от гордости, а я радостно улыбаюсь. Честно говоря, я даже не сомневался в том, что Китнисс сможет все толково объяснить брату.

- Только вот, - мальчик растерянно чешет затылок, - что на это скажет наша мама?

И он обеспокоено хмурится. Я морщу лоб. Мама точно будет не в восторге. Китнисс она не слишком любит, как, впрочем, и меня, и Марка, и Джема, и отца, и еще весь Двенадцатый и Тринадцатый. Какая, черт возьми, разница, что она думает по этому поводу?