И тут я понимаю абсолютно все. Причину ее популярности, вереницу поклонников Финника. Все они похожи на старого главу миротворцев Крея, покупавшего нищих и голодных девушек просто потому, что он мог себе это позволить. Мне становится стыдно за то, что я так плохо думал о ней и о Финнике. Я сжимаю кулаки, представляя, что такая же участь ждала бы и Китнисс, если бы она тогда убила меня и стала победителем. Какой бы популярностью пользовалась бы Огненная девушка? С ее-то родственниками. Китнисс бы согласилась, чтобы спасти жизнь сестры, из-за которой она стала добровольцем. Я закрываю глаза, стараясь не думать об этом. Это не произошло, да и никогда теперь не произойдет. Она уже в безопасности. Правда, пока непонятно, где…

Джоанна тем временем продолжает.

- Я была далеко не единственной, но одной из самых популярных. Больше всего “повезло” Финнику – с такой внешностью, как у него… Вот он-то бил все рекорды по популярности. И, пожалуй, по беззащитности. Он никак не смог бы защитить людей, которых он любил. Правда, нам щедро платили. Я получала очень много драгоценностей и денег. Только вот… Капитолийцы делились кое-чем еще. Секреты. И тут есть кое—что о вас, многоуважаемый президент.

Она убирает со лба волосы, скрещивает руки на груди, как бы защищаясь.

- Одно слово и все станет на свои места, ведь Кориолан Сноу сделал карьеру в раннем возрасте. Яд. В этом и заключается вся загадка.

Джоанна рассказывает о карьере Сноу, про которую я не знал раньше. Она рассуждает о причине смерти различных соперников и союзников. Одни медленно умирали в течение нескольких лет. Другие же падали замертво после одного глотка. Все списывали на несвежие продукты, да на непонятные вирусы. Чтобы не вызывать лишних подозрений, Сноу сам пил из бокалов. Правда, его противоядия иногда не срабатывали. Говорят, именно поэтому он всегда носит в лацкане розы с усиленным ароматом, чтобы отбить запах незаживающих язв во рту. Ходят слухи, что у него существует специальный список, и никто не знает, кто будет следующим.

Оружие змеи. Яд.

Когда Джоанна замолкает, никто не в силах сказать: «Снято», поэтому это делаю я. Телевизионщики убегают редактировать материал, Плутарх торопливо подходит к Мейсон, желая узнать что еще ей известно, но она лишь отмахивается:

- Плутарх, это все, что рассказывал мне Финник. Вот при нем никто не стеснялся. Он знает много интересного. Если судить по его близкому отношению к Китнисс, сейчас она знает намного больше, чем я. Спроси у них, когда они будут тут.

И уходит, торопливо стирая с глаз слезы.

- С тобой было тоже самое? – спрашиваю я у Хеймитча, когда мы с ним неторопливо идем назад.

- Нет. Из-за того фокуса с силовым полем. Моя девушка, мать, брат – их не стало после того, как телевизионщики уехали из Дистрикта. Сноу не смог меня прижать.

- Почему он не убил тебя, Хеймитч?

- Я стал примером того, что будет, если не подчинишься. Как видишь, сработало. У Финника, Кашмиры, Энобарии и многих других хватило мозгов не противоречить. Потом это поняла и Джоанна. Ну, а меня не удалось заставить. Некого было убивать.

- Пока не появились мы с Китнисс? – тихо спрашиваю я, зная, что он меня услышал.

Хеймитч молча проходит мимо и первым спускается в люк. Я же возвращаюсь в Центр Обороны. Время, кажется, стоит на месте. Я уже не знаю, куда податься. К ужину я уже готов сойти с ума от неизвестности и страха. Сердце болит так сильно, что в какой-то момент мне кажется, что у меня сердечный приступ. Но это такая мелочь по сравнению с происходящим. Я все думаю над словами Джоанны о том, что Китнисс знает очень многое о Капитолии от Финника. После того, что я услышал, мне не хочется, чтобы она знала этого. Правда, что-то подсказывает мне, что теперь она в курсе вещей и похуже.

От ужина я отказываюсь, убеждая при этом Мадж и Энни, которые снова спустились ко мне, не пренебрегать едой. Потом Бити приглашает нас посмотреть на очередное вторжение в обычный капитолийский выпуск новостей. Увидев союзника по арене, я поражаюсь тому, как плохо я его знаю. От его обычной суетливости ни осталось и следа. Точные, последовательные действия, полнейшая собранность. На экранах показывают обычный выпуск новостей. Миг, и на экране я, рассказывающий о том, как я влюбился в девочку с потрясающим голосом. Еще парочка историй из моих уст. Но гвоздь программы – история Джоанны. Около получаса ее лицо с переменным успехом красуется на экранах. То ли у Бити улучшилось оборудование, то ли самим телевизионщикам стало интересно, но наша трансляция прерывалась гораздо реже, чем раньше. Как только Мейсон договаривает последнее слово, Бити вскидывает руки над клавиатурой, отпуская эфир.

- Наши планолеты должны были быть где-то в окрестностях, - объясняет он. – Мы таким образом отвлекали их внимание. Хотя, должен признать, что план действительно неплохой. Ты знаешь?

Он почему-то обращается только ко мне, не замечая девочек. Мы отрицательно мотаем головами, и Бити тащит нас в специальную комнату с большой картой Панема. Сложность маршрута и плана зашкаливает, лично я не понимаю больше половины еще в самом начале. Бити доволен тем, что мы запутались.

- Возможно, они тоже не отследят его закономерность, - добавляет он.

Следующий час я гипнотизирую взглядом часы. Их равномерное тиканье сводит меня с ума. Не думать, не думать, не думать… Вязать узлы. Успокоиться, только не думать. В голове крутится дурацкая навязчивая песенка. Позволяю Хеймитчу запихнуть в себя половину ужина, которого мне принесли сюда. Пальцы болят из-за жесткой веревки, но я не могу остановиться. Это хоть как-то успокаивает.

Мадж не выдерживает, когда время приближается к одиннадцати и засыпает, укутавшись в мою куртку. Энни сжимается в комок, закрывает лицо руками и раскачивается из стороны в сторону. Я держусь, хотя мне хочется кричать. Вновь вспоминаю упражнение, которое помогло мне с утра.

Меня зовут Пит Мелларк. Мне всего лишь семнадцать лет. Мой дом – Дистрикт – 12. Я трибут и победитель 74 Голодных Игр. Все время, что я помню себя, я люблю Китнисс Эвердин. Она – охотник. Она – сильная. Она не имеет права умереть. Она не может оставить меня одного…

В четверть двенадцатого появляется Хеймитч. Мне стоит бросить на него один взгляд, как я понимаю, что она здесь. Я вскакиваю на ноги, когда он говорит:

- Вернулись. Пойдемте в госпиталь.

Тысяча невысказанных вопросов застывают на моих губах, растянувшихся в дурацкой улыбочке. Вернулись… Она жива.

- Я знаю лишь только, что Китнисс потеряла очень много крови. И то, что она пришла в сознание незадолго до того, как они прилетели, - коротко бросает Хеймитч, когда Мадж открывает рот, чтобы задать вопрос. – Ах да, ее уже успели передушить Прим и Мэри.

Мне хочется спросить, кто такая Мэри, когда Хеймитч торопливо добавляет:

- Ее мама. Прости, я привык называть ее по имени.

Ну да, они же были знакомы. Возможно, Хеймитч даже дружил с отцом Китнисс. Они ведь выходцы Шлака. Мне хочется бежать, но Энни, кажется, не может поверить в происходящее. Мы с Мадж тащим ее за руки сначала через длинные коридоры, потом запихиваем в лифт, а затем снова ведем через коридоры.

В госпитале царит хаос. Туда-сюда бегают врачи и медсестры, что-то обсуждают, доказывают и решают. Боггс, появившийся из ниоткуда, заставляет меня вздрогнуть. Он сообщает, что хотя во время операции и возникли проблемы, у них все прошло очень даже неплохо. Я рассеяно киваю, а он лишь смеется и просит прощения за то, что меня задерживает, чем заставляет меня улыбнуться.

- Энни! – вдруг слышим мы до боли знакомый голос.

Финник, закутанный в один только больничный халат, стоит посередине коридора, распахнув объятия. Энни бросается к нему, они смеются, кружатся, в конце концов, теряют равновесие, ударяются о стену и остаются там. Ни он, ни она, кажется, ничего не соображают и не замечают никого, кроме друг друга. Возле них трется медсестра, пытающаяся втолковать Финнику, что ему сейчас нужно лежать. Сам он отмахивается от нее, заявляя, что не помрет. Молоденькая девушка пугается, заявляя, что этого ни в коем случае не должно произойти.