Мариголд нахмурилась.

— Вопрос в том, как всё упаковать и расставить, — продолжил Норс. — Как я вижу, вы совершенно бездарно захламили пространство.

Она понимала его логику, но прожив здесь целый год, просто не могла представить, как можно всё по-другому расставить. Точнее она была вынуждена признать, что, возможно, просто не позволяла себе это представить. Возможно, это вело лишь к разочарованию.

— Это сделали перевозчики, — попыталась оправдаться она, — они всё так сложили.

— Но оставила-то ты.

Мариголд было слишком стыдно, чтобы ответить на невысказанный вопрос. Почему? Она сама не была уверена, что сможет понять ответ. К счастью, Норс ушёл снова обойти квартиру.

— Сначала нужно перенести самые большие и плоские предметы, — заключил он.

— Сервант, к примеру?

— Точно.

Вместе они с трудом перенесли сервант, но, как только шкаф встал на новое место, Мариголд ощутила... лёгкость. Теперь стеклянные двери балкона свободны. Теперь она могла разглядеть улицу: ёлочный базар, продуктовый магазин, декабрьское небо. Серп луны. Она даже может выйти на балкон, если захочет. Если там не будет так холодно и ветрено.

Теперь появилось место для ёлочки.

— Что дальше? — спросила она с нескрываемым энтузиазмом. — Книжные шкафы?

Норс покачал головой.

— У тебя пустой сервант. Пустая трата пространства.

— Ой.

Мариголд заколебалась. Обычно в серванте хранились самодельная керамика, изготовленная мамиными друзьями, и фамильный фарфор, привезённый бабушкой и дедушкой из самого Китая. Но она даже не представляла, где теперь всё это находится.

— Понятия не имею, где посуда, — призналась она.

— Нам не нужна посуда, нам нужно его чем-то заполнить.

Норс указал на коробки и мешки подходящего размера, и они сложили их в сервант. Они быстро перенесли большой фермерский стол из маминой спальни и положили его на бок, напротив серванта. Между ними ребята втиснули книжные шкафы — полки заставили ящиками с книгами — и два мягких кресла с вещами. Качели, два кресла-качалки, четыре стула для веранды, газонокосилка и половина обычных стульев из столовой были расставлены с ювелирной точностью.

Всё складывал Норс точно в тетрисе: некоторые вещи верх ногами, другие боком. Блок. Ряд. Каждый предмет мебели застелили постельным бельём и полотенцами, а оставшиеся щели заставили безделушками и мелкой бытовой техникой. Каждую вещь тщательно протёрли. Норс наложил вето лишь на несколько предметов: лампу, столик, ковёр и ещё пару мелочей. Их отложили в сторону.

Воздух стал чище. Легче. С появлением свободного места Мариголд осознала, что может дышать полной грудью. Её лёгкие так изголодались по воздуху.

— А кушетку в спальне? — поинтересовалась она.

Норс отёр лоб рукавом рубахи от пота.

— Поставим в гостиной, чтобы ты могла ею пользоваться.

Эта идея, невероятно простая идея, будоражила.

— Нужно же на чём-то еще сидеть, кроме кроватей. Расслабишься, как вернёшься с работы. — Он начал расстёгивать фланелевую рубашку. — На чём-то сидеть, пока любуешься моей ёлочкой.

«Мать Священная Земля!»

Мариголд была так благодарна, что уже покраснела от напряжения. Она постаралась не терять голову, но один вид, как Норс раздевается, моментально лишил её всяческих связных мыслей.

— Ты продолжаешь называть её своей.

Он усмехнулся.

— Я ведь её вырастил?

— Я ведь её купила?

— И я этому очень рад.

Норс снял рубашку, и под ней оказалась чёрная футболка... с логотипом НОР.

Мариголд проглотила язык.

В глубине души она понимала, что нравится Норсу. Парень не разденется перед девушкой, если она ему не нравится. Но это был первый недвусмысленный сигнал, что он, возможно, здесь для чего-то большего, чем для простой реализации своих сверхчеловеческих организаторских навыков.

Её бросило в дрожь.

И тут… эта футболка. Национальное общественное радио больше интересовало ребят-домоседов. Возможно, у них больше общего, чем она себе представляла. Больше, чем общая радость от словесной перепалки.

Когда Мариголд не нашлась с язвительным комментарием, Норс усомнился в собственном интеллекте. Возможно, он неправильно понял ситуацию. Возможно, она в нём не заинтересована.

Но нет, Мариголд была заинтересована.

Определённо стопроцентно заинтересована.

Она самоуверенно ухмыльнулась.

— НОР, значит?

Выражение её лица заставило его расправить плечи, и Мариголд не смогла не заметить — а тут бы только слепая не заметила бы! — его мускулистую грудь. Тот факт, что на ней вообще были мускулы. Но тут до него дошёл смысл вопроса. Норс засмущался и отвернулся засунуть коробку из-под обуви, полную гаек и болтов, в одну из оставшихся щелей.

— Я получил её в последнюю выездную кампанию, — ответил он, имея в виду футболку.

— Хм.

— Я люблю следить за новостями. Люблю учиться.

— Моя мама слушает НОР.

Он так и не обернулся.

— Я должен был поинтересоваться раньше, но у тебя есть коробки с украшениями для Рождества, — он покачал головой, — для Йоля, чтобы мы смогли их поискать?

Он сменил тему вместо того, чтобы подыграть. Интересно. До этого момента он не казался человеком, который не откажется от вызова.

— Или деревья для зимнего солнцестояния не украшают? — сухо продолжил он. — Мол, природа создала ёлки без гирлянд.

Вот Норс, которого она знала. Но… знала ли она его на самом деле? Мариголд пронзила мысль, как невыносимо сильно она хочет его узнать.

Она подошла к Норсу.

— Мы украшаем.

Норс обернулся, не осознавая, как близко она стоит. Он не сделал шага назад и не дрогнул.

— Значит, коробка есть.

Его голос был настолько глубоким, что у Мариголд побежали мурашки.

— Да. Точнее две.

Норс улыбнулся.

— Можешь их описать?

— Одна из-под старого замка «Фишер Прайс». Вторая — от тюдоровского дома этой же фирмы.

— Я вроде таких не видел.

Его голос каким-то образом стал ещё глубже. И — хорошо, она могла это признать — сексуальнее. Глубокий и сексуальный голос, который говорил о каких-то коробках.

Мариголд отвернулась, улыбаясь самой себе.

— Принести тебе попить? Воды? Кофе? Чаю?

Норса забавляло её приподнятое настроение. Даже если он не знал причины.

— Ага. Кофе. Спасибо.

Кухня тоже была захламлена, но в отличие от остальной части квартиры предоставляла больше места для манёвра. Пока Мариголд варила кофе, Норс взял круглый столик и два стула и соорудил уютную обеденную зону в углу гостиной. Мариголд обычно ела стоя или за письменным столом. Она уж и забыла, когда в последний раз собирались за столом вместе с матерью.

Позади неё появился Норс и указал на агрегат для кофе.

— А это что?

— Френч-пресс.

— Прикольно.

Она пожала плечами.

— Мама не верит в электрические кофемашины.

— По крайней мере, она верит в кофе.

Мариголд рассмеялась, доставая из шкафа две кружки (обе ручной работы, так как мама вдобавок верила в местных мастеров).

— Ты какой будешь?

— Чёрный.

— Так и думала. Крепкий парень любит крепкий кофе.

Норс фыркнул.

Мариголд усмехнулась.

— Я тоже пью чёрный.

Он наклонился над кухонным «островом», вытянувшись во весь свой немаленький рост.

— А я думал, ты любительница травяных чаев.

— Понятно. — Мариголд протянула ему кофе, закатив глаза. — Из-за ресторана.

 — Из-за солнцестояния, имени и этой керамической кружки. — Он поднял кофе. — А что за ресторан?

Мариголд совсем забыла, что не рассказывала про ресторан. Казалось, они знают друг друга давным-давно.

Мариголд села за столик для патио, Норс занял место напротив неё.

— У моей мамы ночной веганский ресторанчик с домашней кухней в центре города, — выпалила она на одном дыхании. — Да, знаю. Очень по-эшвилски.

— «У Генриетты»? Твою маму зовут Генриетта?

У Мариголд взлетели брови от удивления.