– Что ты сказал? – глухо спрашиваю я.

– Я люблю ее! – повторяет Хоторн.

Я мотаю головой:

– Не это…

Гейл хмурится, подползая к стене и облокачивается на нее. Мы смотрим друг на друга, как заклятые враги, которым вдруг пришлось оказаться в общей западне.

– Мы не были близки, если ты об этом, – тихо говорит охотник. Сердце ускоряет бег, подпрыгивая от радости. – И знаешь, ты идиот, Мелларк, – добавляет Гейл.

– Это еще почему? – снова разгораюсь я.

Охотник молчит с минуту, а потом нехотя говорит, явно с трудом выдавливая каждое слово:

– Она звала тебя по имени.

Часто моргаю, не понимая, о чем он говорит. Китнисс звала меня, когда Гейл пытался заняться с ней любовью? Стоп! Не заняться любовью, а изнасиловать, потому что, по какой-то неведомой мне причине, кантаридин в этот раз не полностью завладел ее телом. Однако это вызывает еще больше вопросов. Допустим, отрава не сработала, значит что-то с дозировкой? Китнисс грозит опасность? И если, все-таки, яд позволил любимой самой принимать решения, почему она не захотела отдаться Гейлу – парню, которого любит?

Внезапно я понимаю, почему Китнисс считает, что я ее предал: любимой нужна была моя помощь, а меня не было рядом! Прикрываю рукой глаза, глубоко вздыхаю. Я не знал, что все так выйдет. До сих пор у меня больше вопросов, чем ответов, но одно совершенно точно – Китнисс звала меня, когда ей было плохо, а я не пришел.

Тыльной стороной руки вытираю кровь, струйкой вытекающую из разбитого носа, на нетвердых ногах встаю и ухожу.

На улице меня дожидается Марвел. При виде меня шофер округляет свои обведенные розовым глаза и спешит на помощь, протягивая салфетку, смоченную водой из бутылки.

– Спасибо, – говорю я, вытирая лицо и шею.

Марвел улыбается, похлопывая меня по плечу.

– Это так захватывающе, – восклицает он, - настоящее приключение!

Я не разделяю его энтузиазма, но не спорю. Все-таки Марвел капитолиец: страсть к кровавым зрелищам впечаталась глубоко в его подсознание.

Мы возвращаемся к дому, где на десятом этаже находится наша с Китнисс квартира. Меня настораживает правительственная машина, припаркованная у центрального входа, но я не придаю этому должного значения. Только поднявшись на свой этаж и увидев сразу несколько миротворцев, выстроившихся у моих дверей, я понимаю, что у нас с Китнисс гости. Вернее один, который опаснее сотни. Кориолан Сноу.

Устремляюсь внутрь. В гостиной идеальная чистота против того погрома, который был здесь, когда я уходил. Моя девочка сидит на диване, прижав колени к груди. Она выглядит расстроенной: на мгновение наши глаза встречаются, и я вижу боль в любимых глазах.

– Мистер Мелларк! – приветствует меня Сноу. – Я как раз собирался уходить, но рад, что мы встретились. – Президент спокоен и учтив, однако я чувствую угрозу в его интонации. – Я уже напомнил мисс Эвердин, и еще раз повторю для вас: до визита к доктору Корпиусу остается все меньше времени, – говорит Сноу. – Надеюсь, никто из нас не желает зла маленькой Примроуз?

Я киваю, сжимая губы в тонкую линию. Ненавижу Сноу. Презираю все, что он заставляет делать нас с Китнисс. Когда-нибудь я отомщу. Обязательно отомщу.

Любимая сидит тихо, не издавая ни звука. Президент еще некоторое время беседует со мной, намекая на тяжелые последствия, которые не заставят себя ждать, если мы не подчинимся. Наконец, спустя добрых полчаса Сноу покидает нашу квартиру.

На Китнисс нет лица: она бледная, как мрамор, а глаза широко распахнуты и полны ужаса. Я раскрываю объятия, предлагая ей помощь, и Китнисс бросается ко мне, забыв про обиды. Прижимаю любимую к груди, глажу по волосам. Она дрожит, но не плачет. Я знаю, это плохой знак – моя девочка так напугана, что это чувство побеждает в ней все прочие.

– Мы справимся, – говорю я, целуя Китнисс в макушку. – Никто не причинит вред твоей сестре!

Китнисс, до сих пор прижимавшаяся ко мне, отстраняется, хмурит брови.

– Справимся? – спрашивает она. – И каким образом? Отрава? Снова она?

В ее голосе появляются злые нотки, а выражение серых глаз становится враждебным.

– Китнисс, я не знал, как тебе сказать про это вещество… – начинаю я, но Китнисс перебивает.

– Гейл сказал мне про отраву. А теперь еще и Сноу поделился информацией про злосчастный яд, – говорит моя девочка. – Я знаю, что ты не виноват.

На мгновение ее голос теплеет, но после снова становится злым:

- Ты должен был мне сказать, Пит! Я имела право знать!

Опускаю глаза, рассматривая свою коленку, а Китнисс встает, начинает ходить кругами.

– Я думала, что схожу с ума! – кричит она. – Ты хоть представляешь, Пит, каково это, когда твое тело не слушается? Я вижу все, все понимаю, но веду себя… Как шлюха!

– Не говори так! – обрываю ее я. – Ты чистая, невинная…

– И ты решил отдать мою невинность Гейлу? – голос Китнисс дрожит, а щеки пылают от смущения, но я вижу, что любимая на грани истерики.

– Я хотел, как лучше, – мое оправдание звучит скомкано и глупо.

– Ты унизил меня, Пит! Чем я заслужила такое отношение? – по щеке Китнисс скользит слезинка, которую она раздраженно смахивает.

– Я думал, ты будешь счастлива с Гейлом… – мямлю я. – Ты любишь его.

– Что ты заладил одно и тоже? – раздраженно спрашивает Китнисс. Она всплескивает руками и выбегает из комнаты, возвращаясь спустя мгновение с блокнотом в руках. – Читай!

Она протягивает мне … не что иное, как свой дневник.

– Китнисс? – удивленно говорю я, переводя взгляд с блокнота на любимую и обратно.

– Читай! – повторяет моя девочка, посылая мне гневный взгляд. - Проверим, была ли я счастлива прошлой ночью!

Комментарий к Глава 7

Надеюсь, у вас, как и у Пита, все больше вопросов … ))

Интрига? ))

========== Глава 8 ==========

включена публичная бета!

заметили ошибку? сообщите мне об этом:)

Я перевожу растерянный взгляд с Китнисс на ее дневник, и обратно. Вожу подушечками пальцев по шершавой поверхности блокнота и никак не решаюсь заглянуть внутрь. На лице Китнисс эмоции сменяются одна за другой: от отчаянной решительности до явного страха. Я не до конца понимаю, зачем Китнисс позволяет мне заглянуть в сокровенные записи. Это очень личное, то чем делятся лишь с близкими, любимыми, кем я не являюсь.

– Ты уверена? – спрашиваю я в очередной раз.

Мгновение Китнисс мнется, но все-таки отвечает:

– Да. Так нужно.

Она садится на другую сторону дивана, поджав ноги под себя, и смотрит в сторону. Ждет. Я несмело открываю блокнот, попадая на пустые страницы, и листаю назад, шелестя желтоватой бумагой. Перед моими глазами появляются ровные строчки – секреты любимой, доверенные бумаге.

Снова поднимаю глаза на Китнисс, ожидая, что она вот-вот выхватит блокнот из моих рук, но она сидит неподвижно, ожидая моих действий.

Нахожу последнюю запись, избегая вникать в текст предыдущих, и начинаю читать.

***

Очередной ужин проходит в тишине. Пит не хочет разговаривать со мной, а я не буду его заставлять. Только почему он так странно смотрит на меня, будто хочет все-таки что-то сказать?

Мою посуду, пытаясь отвлечься. Внутри меня страх – липкое чувство неуверенности в себе. Как описать приступы, которые приходят каждую ночь? Жажда. Влечение. Голод, который хочется утолить. Я боюсь себя и того, что не могу это контролировать. Моя надежда только в нем. В Пите. Он не обидит меня, не воспользуется моим телом. Я должна ему верить, хотя, то, что случилось вчера… И все-таки, я зря на него накричала. Мне было хорошо с Питом: он нашел выход, устраивающий на тот момент нас обоих - жаркие поцелуи, трение наших тел.

Странная мысль не покидает меня уже несколько дней – если все-таки мне суждено быть с мужчиной ради того, чтобы спасти Прим, то пусть все случится с Питом. Лучше с ним. Я не знаю, как отношусь к нему, но то наваждение и голод, который приносят приступы, сильно напоминают жажду, которая появлялась, когда я целовала Пита.