Лила направилась к трюмо и комоду, чтобы осмотреть их, и внезапно остановилась у кровати. Покрывало, украшенное ручной вышивкой, было так красиво; она протянула руку, чтобы пощупать ткань, и сразу же отдернула ее.

В ногах покрывало было аккуратно заправлено и ровно свисало по краям постели. Но вверху этот идеальный порядок нарушен. Да, там покрывало тоже заправлено, но торопливо, небрежно, и из-под него виднелась подушка. Именно так выглядит постель, когда хозяин, проснувшись, быстро застилает ее…

Лила сдернула покрывало, откинула одеяло. Простыни грязно-серого цвета, были покрыты какими-то крошечными коричневыми пятнышками. Но сама постель, подушки хранили явные следы того, что здесь недавно кто-то лежал. Лила могла бы очертить контуры тела там, где вдавилась под его тяжестью простыня, а в центре подушки, где коричневых пятнышек было больше всего, виднелась вмятина.

«ПРИВИДЕНИЙ НЕ СУЩЕСТВУЕТ», — снова сказала себе Лила. В комнате явно жил человек. Бейтс не спал здесь — она видела его собственную постель. Но кто-то лежал в этой кровати, кто-то выглядывал из окна.

«ЕСЛИ ЭТО БЫЛА МЕРИ, ГДЕ СЕЙЧАС ОНА МОЖЕТ БЫТЬ?»

Обыскать всю спальню, перерыть ящики, обшарить первый этаж? Но теперь это уже неважно. Главное в другом: надо только вспомнить… Где же он прячет Мери?

И вдруг все встало на свои места.

Что тогда говорил шериф Чамберс? Он рассказывал, что нашел Бейтса в лесу за домом, где он собирал дрова, так ведь?

Дрова для большой печки. Да, именно так.

«ПЕЧКА В ПОДВАЛЕ…»

Ступеньки скрипели у нее под ногами. Она снова на первом этаже. Входная дверь открыта, в дом, завывая, ворвался ветер. Входная дверь распахнута настежь, потому что она использовала отмычку; теперь Лила понимала, откуда взялось возбуждение и этот приступ злости, охвативший ее с той минуты, когда она нашла сережку. Она рассердилась, потому что испугалась, а гнев помог побороть страх. Страх при мысли о том, что могло случиться с Мери, что случилось с Мери там, в подвале. Она испугалась за Мери, а не за себя. Он держал ее в подвале всю неделю; может быть, пытал; может, делал то, что изображено на картинке в этой омерзительной книге; пытал до тех пор, пока не узнал о деньгах, и тогда…

«ПОДВАЛ. НАДО НАЙТИ ПОДВАЛ».

Лила пробралась через холл на кухню. Нашла выключатель, застыла, затаив дыхание: перед ней на полке изогнулся для прыжка крошечный мохнатый зверек. Да ведь это просто чучело белки; ее стеклянные глаза бессмысленно пялились на нее, оживленные светом лампочки.

Ступени, ведущие вниз, находились совсем рядом. Лила скользнула ладонью по стене, наконец пальцы нащупали еще один выключатель. Внизу загорелся свет — слабое, призрачное сияние среди густого мрака. Ее каблучки громко стучали по ступенькам; словно в такт, раздались громовые раскаты.

Прямо перед печкой с провода свешивалась голая лампочка. Это была большая печь, с тяжелой стальной дверцей. Лила застыла, не отрывая от нее глаз. Она дрожала всем телом — нечего обманывать себя, теперь надо признать всю правду. Она была дурой, что пришла сюда одна: глупо было то, что она сделала, и то, что делает сейчас. Но Лила должна была так поступить — из-за Мери. Она должна открыть дверцу печи и своими глазами увидеть то, что находится внутри.

«БОЖЕ МОЙ, А ЕСЛИ ОГОНЬ ВСЕ ЕЩЕ ГОРИТ? ЧТО, ЕСЛИ…»

Но дверца была холодной. И от печки не шло тепло, холодом веяло из непроницаемо темного пространства внутри. Она заглянула туда, забыв, что можно использовать кочергу. Ни пепла, ни дыма — никаких следов. Или печку основательно вычистили, или ею не пользовались с прошлой весны.

Лила осмотрелась по сторонам. Она увидела старинные баки для стирки, а за ними — стул и стол, совсем рядом со стеной. На столе были расставлены какие-то бутылки, лежали столярные инструменты, разные ножи, иглы, шприцы. Некоторые ножи были необычной формы. Рядом разбросаны деревянные бруски, мотки толстой проволоки, большие куски какой-то белой субстанции. Один из этих комьев был похож на шину, которую ей наложили на сломанную ногу в далеком детстве. Лила приблизилась к столу, заворожено рассматривая ножи.

И тогда раздался странный звук.

Сначала она подумала, что это гром, но, когда сверху донеслось осторожное поскрипывание и шорох, Лила все поняла.

Кто-то вошел в дом. Кто-то на цыпочках шел вдоль холла. Сэм? Может, Сэм пришел за ней? Тогда почему он не зовет ее?

«И ПОЧЕМУ ОН ЗАКРЫЛ ДВЕРЬ В ПОДВАЛ?» Дверь наверху захлопнулась. Она услышала резкий щелчок замка и шаги; неизвестный отошел от двери и направился обратно в холл. Должно быть, хочет подняться на второй этаж.

Она заперта. Отсюда не выбраться. Некуда убежать, негде спрятаться. Сверху просматривалось все пространство подвала. Тот, кто придет сюда, увидит ее, где бы она ни находилась. А в том, что кто-то придет, и очень скоро. Лила не сомневалась. Теперь она ЗНАЛА это.

Если бы только удалось укрыться где-нибудь хотя бы на несколько секунд, тот, кто придет за ней, должен будет спуститься в подвал. И тогда есть надежда, что она сможет добежать до ступенек первой и вырваться отсюда.

Самым лучшим укрытием будет место под лестницей. Может, удастся замаскировать себя с помощью газет, каких-нибудь тряпок…

Тут Лила заметила покрывало, прибитое к стене. Большое индийское покрывало, старое и потрепанное. Она рванула его, и ветхая ткань порвалась там, где ее удерживали гвозди. Покрывало слетело со стены, с двери.

ДВЕРЬ. Ткань полностью скрыла ее, но за ней должно быть еще одно помещение, скорее всего, как это встречается в старых домах, кладовая для фруктов. Идеальное убежище. Там можно переждать опасность.

А ждать ей осталось недолго. Потому что наверху уже раздавались осторожные шаги, неизвестный снова спускался в холл, медленно шел к кухне.

Лила открыла дверь кладовой.

Вот когда у нее вырвался этот дикий крик.

Она закричала, потому что там лежала пожилая женщина, седоволосая, дряхлая старуха; обращенное к ней коричневое лицо сморщилось, губы растянулись в страшной улыбке.

— Миссис Бейтс! — выдохнула Лила.

— Да.

Но ссохшиеся почерневшие губы не шевелились: голос звучал за спиной. Голос шел сверху: там, возле ступенек, кто-то стоял.

Лила повернулась; остановившимися глазами она смотрела на массивную бесформенную фигуру, полускрытую узким платьем, торопливо напяленным поверх одежды. Смотрела на шарфик, закрывавший волосы, на набеленное, раскрашенное румянами жеманное лицо. Смотрела на измазанные ярко-красной помадой губы, раздвигающиеся в отвратительной гримасе.

— Я НОРМА БЕЙТС, — произнес высокий, визгливый голос.

Потом показалась рука, рука сжимавшая нож, вниз по лестнице торопливо засеменили ноги. Но теперь кто-то еще бежал сюда, и Лила снова начала кричать.

Сэм сбежал в подвал, и в то же мгновение над его головой неотвратимо как смерть сверкнуло лезвие. Сэм схватил руку, державшую нож, завернул за спину и продолжал выворачивать до тех пор, пока онемевшие пальцы не разжались и нож с глухим стуком не ударился об пол.

Лила умолкла, но крик не утихал. Отчаянный крик истеричной женщины вырывался из накрашенных губ Нормана Бейтса.

Почти неделя ушла на то, чтобы извлечь из трясины машины и тела жертв. Пришлось вызывать ребят из дорожной службы округа с драгой и кранами. Но в конце концов работа была сделана. Нашли и деньги, прямо в машине. Удивительно: на них не попало ни пятнышка грязи, представляете, ни единого пятнышка!

Примерно в то же время, когда закончили это дело, где-то в Оклахоме задержали громил, очистивших банк в Фултоне. Но заметка об их поимке заняла всего полколонки в фервиллской «Викли Гералд». Зато почти вся первая полоса была посвящена делу Бейтса. Крупнейшие телекомпании сразу же унюхали сенсацию, так что расследование подробно освещалось в телепередачах. Некоторые из писак сравнивали эту историю с делом Гейна, ошеломившим местных жителей несколько лет назад. Они выжали все, что могли, из «мрачного дома ужасов» и долго пытались доказать, что Норман Бейтс умерщвлял посетителей мотеля в течение долгих лет. Журналисты громогласно потребовали расследовать все случаи пропажи без вести на территории округа за последние двадцать лет и призывали полностью осушить болото, чтобы убедиться, что там больше нет мертвых.