Все позабыли, что значит пацан — это волк.

15 марта

В лаве опять поломка. Я уже собрался было расположиться на своем топчане, но Н-цев (выздоровел, гад) нашел мне занятие на всю смену — зачищать уклон. Пару часов я благополучно валял дурака, разделывал кабель и гремел для вида лопатой. В конце концов горняку это надело. Он заявил, что завтра я могу на работу не выходить, уволен, одним словом. Мы с ним только перестали враждовать, заговорили по–человечески, и вот опять. Я работал и придумывал кары на его голову, мысленно оскорблял и даже, помнится, побил.

Вручную нагрузил 3 вагона товара, устал и бросил.

Передавая наряд, горняк упомянул меня добрым словом. Мол, лава стоит, один вагонщик добычь дает. Хрупкий мир, бывший между нами, восстановился.

17 марта

Вернул Лёхе тетрадь со стихами. На его вопрос «Ну как?» молча скривился. Он не был удивлен — видать, я не первый даю такую оценку. Снова наблюдал за ним. Лёха невпопад шутил, много и бестолково говорил, перебивал стариков банальнейшими замечаниями. Те недоумевали, но слушали. Подумалось: он не безвредный скучный человек, как многие, он скучен навязчиво. Не приведи господь оказаться с таким вдвоем в тюремной камере, в больничной палате или в купе поезда.

25 марта

Забурил с четырех груженый вагон. Из лавы помощи не дождешься, пришлось ставить одному. Подвесил к раме конструкцию из цепей и жака (ручная лебедка), долго возился, но все же сделал. Всю смену гордился собой.

Коллеги, удивленные моим институтством, иногда спрашивают, зачем мне оно. Отвечаю:

— Сидеть на пересыпе с лопатой и высшим образованием гораздо лучше, чем с одной только лопатой.

28 марта

Один Лёхин стих посвящен погибшим недавно проходчикам. Глупый как и все прочие. Но навел на мысли о моей беспечности. В поисках кабеля я сую голову во все щели, во все пустоты за затяжкой, совершенно не думая, что могу ее потерять. Упадет порода и придавит башку. Вот будет забавная картина — на затяжке висит вагонщик, тело снаружи, а голова там, породой завалена. И пенсию семье не дадут, скажут — сам виноват.

Выборы приближаются. Ходят слухи, что накануне шахтерам отдадут задолженность. Чтобы они перепились, не пошли голосовать, и можно было подкинуть в урны их бюллетени. Пусть перепиваются, пусть подкидывают, лишь бы деньги отдали.

29 марта

Добычная смена. Они у нас все добычные, но обычно мы добываем уголь для директора (мужики говорят, что он толкает нашу добычь налево, поскольку лава нигде не числится, официально она закрыта) и немного для себя, а сегодня сделали наоборот. Немного нагрузили шахте, и целый вагон выдали для себя, точнее, для Андрюхи–комбайнера, который рассчитался водкой. Непьющие тоже занимались выгрузкой, и я увлекшись общим азартом, таскал мешки вместе со всеми.

3 апреля

Тысячи людей работают в шахтах, сотни пишут о шахте стихи, однако известны лишь «Черное золото» Высоцкого и «Там на шахте угольной…» не знаю чье. Хорошие поэты работают где угодно, но почему–то нет среди них шахтеров, обходят стороной они этот род деятельности. А ведь есть о чем рассказать. Когда–нибудь в своей будущей финансово–кредитной жизни я забуду, как все это делалось, забуду термины и названия и не сумею правильно рассказать о своей подземной молодости. Останется только то, что было записано. Поэтому памятка для себя.

Способ соединения цепи

Когда рвется цепь скребкового конвейера (СП), делают следующее. Подкачивают порыв ближе к приводной головке. Ниже порыва устанавливают откос — лесину или рельс, одним концом упертый в скребок, другим — в кровлю. Устанавливают храповый механизм, принципом действия напоминающий велосипедную собачку: назад свободно, вперед — ни в какую. Запускают конвейер в обратную. Цепь движется назад — до откоса, натягивается, набегает слабина. Храп не дает ей уйти. Часто храповый механизм сломан или отсутствует напрочь, и тогда соединяют на «дай–дай». Один работяга держит два конца цепи в руках и орет: — Дай! Дай! Дай! Второй небольшими частыми толчками двигателя подает цепь назад. Когда набегает достаточная слабина, первый вставляет в крайние звенья цепи жабку (рвутся в основном жабки, реже ломается скребок или звено цепи) и быстро отдергивает руки. Не успеет отдернуть — срежет пальцы. Большинство беспалых шахтеров когда–то неудачно соединяли цепь на СП. Но у нас–то храп, слава богу, есть, поэтому можно спокойно поменять жабку, не рискуя быть травмированным. (Ну разве что откос сорвет. Но тут уж не обессудь — сам его устанавливал.) Затем ставят скребок, закручивают болты, снимают с храпа и убирают откос. Все, цепь соединена, можно и дальше давать стране угля (пусть мелкого, но дохуя — обычно добавляют коллеги).

Ладно, хорош о цепях, вернемся к нашим баранам, точнее, к нашим шахтерам. На работе тревожно, ползают слухи, атмосфера не добычная. Поговаривают, что директор собирается поставить рабочих перед выбором: кто согласен работать бесплатно — пусть остается, остальные могут рассчитываться к ебаной матери. Я не хочу бесплатно, но и рассчитываться не хочу. Здесь грязно, трудно, бедно, но надежно. Куда же идти?

Накапливается негативная энергия, возникает желание воткнуть вилы в брюхо кому–нибудь из тех, кто крадет мои деньги, отравляет мою жизнь. А революции не предвидится, в остальной Украине все, вроде бы, в порядке, и бунты там в основном политические, а не голодные.

7 апреля

С шахты дурные вести. Работягам объявили, что угля, который они добывают, едва хватает рассчитаться за электроэнергию. Поэтому до сентября денег не ждите. Шахта будет получать гос. дотацию — 45% от фонда заработной платы, но часть из них пойдет на развитие. Нам останется 10%.

Рабочие ропщут, но не очень активно. Старикам осталось год–два до пенсии, молодые собираются пытать счастья на других шахтах либо находятся в растерянности как я. О бунте, забастовке, голодовке никто и не заикается.

9 апреля

Последняя сводка: наш генерал обратился к генералам соседних объединений, а те дали директорам шахт указание не брать краснолучан на работу. Иначе, мол, все разбегутся, и город вымрет.

Мужики: — Пусть лучше мы вымрем, чтобы город остался?

13 апреля

Сегодня на работе Вовка–слесарь опять ругался (после сообщения о 10% он только и делает, что ругается), называл коллег быдлом, неспособным постоять за себя. Я подумал — а что в этом удивительного? Рабочему положено быть быдлом, он и был им на протяжении всей истории. А если и бунтовал, то либо когда совсем невмоготу становилось, либо подстрекаемый евреями, социалистами, большевиками. Видимо, не наступил еще предел. А евреев нет, кончились. И социалисты–большевики молчат. Ни одна партия не организует забастовки, не проводит разъяснительную работу, не собирает рабочих на сходки, маевки и т. п. А только ворует, ворует и ворует. Или нет уже на нас, гегемонов, надежды? Только на деньги, избирательные технологии и черный пиар?

14 апреля

Горняк Н-цев, мой давешний недруг, со мною мил и любезен. Теперь он чуть ли не мой благодетель. Выбил для меня новую лампу (их дают только ГРОЗам), вместе курим в шахте, а сегодня бросили звено и, обнявшись, пошли к стволу. (Тут надо объяснять. Обнимались мы не от большой любви. Шахтеры используют такой способ передвижения, когда из воды торчит лишь головка рельса. Встаешь на рельс, кладешь руку товарищу на плечо, он — тебе, и вперед, поддерживая друг друга.)