23 июня

Эту неделю мне пришлось таки поработать по–настоящему. Конвейер постоянно засыпало, мне вручали лопату, и я накачивал несколько вагонов товара. Зачем вообще какие–то комбайны? Десяток ГРП с лопатами запросто дадут дневную добычь лавы.

Один из горбатых, веселый говорун, пиздобол–задушевник и враль–самородок Сидор постоянно придумывает про своих товарищей смешные двустишия типа (про звеньевого):

Петр Николаевич Морозов -

Командир ебучих ГРОЗов

Однажды товарищи обиделись, сложили усилия и тоже выдали стишок:

Принес нам Сидор много зла.

Мы отъебём его, козла.

7 июля

Работаю в шахте, гружу вагоны углем, что добывают мои четвероногие друзья ГРОЗы. Спать ложусь рано, в 9, а то и в 8 вечера. Вот так — всего полтора месяца шахты, и из убежденной совы получается отличный жаворонок.

Товарищи мои жрут водку, ежедневно и помногу. «Мочат жало», как они это называют. Я раз сходил на бутылек и больше не хочу. Скучно, все разговоры о работе либо об армии.

Все тащат с работы цветной металл, а мне завидно. Попробовал один раз, но был пойман начальником с вентиляции. Выводов не сделал, будет возможность — попробую еще.

Коллеги рассказывали, как подшучивают над молодыми. Человек первый раз едет на ленте. Ему кричат: — Держись за ленту, сейчас будет поворот!

Он хватается за края ленты и отбивает пальцы о ролики.

На вопрос ученика «Что делать, если потухла лампа?» отвечают: — Кидай ремень на троллею и иди к стволу.

Жестокие шутки, а слушать интересно. В долгие часы вынужденного безделья соберутся два–три старика и давай травить байки. Заслушаешься!

Рассказывают, например, как зазевавшихся ездоков на ленте скачивают в вагон; как один пошел погадить, снял коногонку и в темноте насрал на нее; как другой по этому же делу залез в вагон, чтобы не дуло, а тут инспекция мимо проходит, человек пять, и каждый в вагон заглянул.

По окончании ученичества носил на участок магарыч. Начальнику бутылку и трудовому коллективу две. Как ни банальна система взяток в виде пузырей, банок и магарычей, она все же действенна. Начальник сразу подобрел и поменял мои выходные на удобные для меня дни. Долго не знал, как быть с остальными. Приглашать всех на 1 литр глупо, им каждому нужно по столько. Разрешилось все само собой — выпили втроем, с теми, кто был со мной в 7-ом уклоне.

11 июля

В нашей лаве травмировало комбайнера — оторвало руку. А я было расслабился, забыл об осторожности.

Слушал, как возмущаются рабочие. Все то же — зарплату не платят, сами воруют, у каждого директора шахты судимость или условный срок, народ безмолвствует, надо что–то делать. Один из работяг предложил начать с того, что повесить пару–тройку начальников. Тоже не выход. Единственный разрешенный способ применить насилие — применить его к себе. Голодовки, самосожжения или невыезд из шахты — этого тебе никто запретить не сможет. Но, опять же, никто на это не решается. У всех дети, дачи, огороды, планы на будущее. Поскольку идиотизм вечен, а мафия бессмертна, положение никогда не изменится.

Поэтому работяги воруют. Тащат все, что попадает в поле зрения и что по силам унести. В шахте если человек не ворует, он вызывает подозрение — либо стукач, либо ворует по–крупному.

18 июля

Шахтерики опять бастуют, требуют денег. Сбились в кучу в общей нарядной, вышел директор, торжественно поклялся, что деньги будут, а сейчас просил идти на работу. Работяги недовольно разошлись, называя друг друга быками. Думаю, быки — это не то слово, скорее, бараны, привыкшие все делать сообща и боящиеся личной ответственности. Наш начальник участка это понимал, поэтому собрал всех в нарядной и спросил каждого: — Ты идешь на работу? И каждый ответил «да». Спроси он у толпы, наверняка отказались бы.

19 июля

В наказание за непослушание у нас забрали автобус. На работу шел пешком. Это, как пишут в пошлых романах, «стало последней каплей в чаше его терпения». Не дают спецодежду — ладно, принесу свою. Нахамят в бухгалтерии — ладно, стерплю. Не дают зарплату — ну хоть обещают. А не возят на работу — это уж слишком!

В шахту опустился в прегнусном настроении. По пути поругался со стопорной, послал на ой стволового, повздорил с машинистами электровоза и, в довершение всех бед, зацепился рукой за троллею — ударило током.

День был явно не мой. Чтобы не усугублять несчастья, забрался на сухую и проспал там до конца смены.

30 июля

Удивляюсь, как по–разному выглядят люди в робе и в чистом. Одним, например Андрюхе–горняку, роба идет — ладный чернолицый шахтер. В чистом же — пухленький паренек, похожий на вомбата. Зато Гриша–слесарь в робе выглядит полным олигофреном, а в чистом — солидный мужчина с баками. И так многие. Наверное поэтому на поверхности я не узнаю людей, к которым присмотрелся в шахте.

Коллеги рассказали анекдот.

Проходчики пробурили шпуры, зарядили их взрывчаткой, собрались палить. Тут появляется черт:

— Мужики, а чё вы тут делаете?

— Да вот, палить сейчас будем.

— А можно посмотреть?

— Смотри. Только поможешь потом зачистить и закрепить.

Все спрятались, черт стоит, смотрит. Взрыв, черта оглушило, ударило волной, потерял сознание. Что с ним делать? Выдали его на поверхность и бросили под терриконом. Очнулся черт ночью. Смотрит на террикон, на звездное небо.

— Ладно, зачистить помогу. Но крепить не буду!

15 августа

Нашел за затяжкой старый самоспасатель, забытый, видимо, еще прошлым поколением шахтеров. Тренировался включаться в него. Сделал глубокий вдох. Резким движением сорвал замок и крышку футляра. Быстро сунул в рот загубник. Одел носовой зажим. Выдохнул в самоспасатель.

Наблюдая за моими упражнениями, коллеги стали припоминать жуткие истории про пожары в шахте, когда находят трупы с пробитыми клеваком черепами. По технике безопасности спасатель всегда должен находится при себе. А многие их в лаву не берут, и если возникает пожар, между рабочими случаются порой битвы за спасатель.

Из наших горбатых спасатели в лаву не берет никто, оставляют их в нише. Так что если что — сдохнут все.

29 августа

Нищета одолела. Деньги не дают, и на горизонте замаячил призрак голода. Вкус чая давно забыли, пьем кипяток, как на фронте. Картошку покупаем по одному килограмму — только на суп. Сегодня на тормозок взял кусок хлеба, огурец и две груши. Коллеги весело рубали сало с толстыми мясными прослойками, а что не могли съесть, оставляли на потом.

Всё, конечно, относительно, и голодаем мы лишь по сравнению с теми, кто питается нормально. И нищими себя чувствуем только когда слышим о заработках других. Если ни с кем себя не сравнивать и получать хотя бы минимальную зарплату, то жить можно и здесь, на Украине. Но ведь всегда найдется гад, который ест слаще, получает больше, живет лучше и тем самым не дает тебе покоя.

Всю смену не было порожняка. Нас двое, а спальное место на сухой всего одно. Спали по очереди. Мне кажется, для начальства главное — загнать рабочих в шахту. А чем они там будут заниматься, уже не важно.

Хожу в паре с Саней Ш-ко по кличке Нос. Каждый день он либо пьян, либо с похмелья. Не берет с собой ни воды, ни сигарет, ни тормозок. У одного ухватит кусок хлеба, у другого — глоток воды, покурит с третьим. Нет, говорит, денег. Вынес полшахты, один причинил ей больше вреда, чем пожар и затопление вместе взятые. В 30 лет выглядит стариком — худой, изможденный, нос торчит.