Тут дверь в кабинет открылась, и на пороге появился улыбающийся Наиль.

– Приветствую тебя! – сказал он и протянул мне руку. – Ну, как у тебя дела?

Я молча пожал плечами.

– Как дела? Вот, клиент пропал…

Мужчина в пиджаке вопросительно посмотрел на меня. Наиль понял, что необходимы уточнения.

– Это он про своего клиента, про Ильдара Муратова говорит, волнуется, что с ним, – сказал он.

Мужчина повернулся в мою сторону и проговорил:

– Ильдар Муратов у нас. Сейчас вы с ним побеседуете. У нас будут следственные действия.

– Значит, это вы его доставили из колонии? – спросил я.

– Кстати, откуда у вас такая информация? – тут же поинтересовался второй мужчина.

Я прикусил язык, поняв, что тут нельзя говорить ничего лишнего.

– У нас тоже есть свои, адвокатские секреты, – улыбнулся я.

– Понятно. Кто-то из колонии уже настучать успел? – Мужчина в пиджаке придвинул к себе какую-то папку.

Я внимательно посмотрел на стол. Там лежали две папки. На одной из них было написано: «Уголовное дело по факту незаконной перевозки оружия». На ней стояли две даты – начала и окончания дела. Я понял, что это старое уголовное дело Ильдара Муратова. Рядом лежала еще одна папка и небольшая тетрадь, в которую время от времени мужчина в пиджаке что-то записывал.

– Простите, а с кем я имею дело?

– Я – следователь Генеральной прокуратуры, буду вести данное дело, – ответил мужчина в пиджаке.

Наш разговор прервался, так как снова открылась дверь и конвоир в военной форме с погонами прапорщика ввел в кабинет Ильдара Муратова.

Ильдар был одет по-другому. Зэковскую форму с него сняли, чтобы он не выделялся из общей массы. На нем была военная рубашка и темные брюки. Увидев меня, он улыбнулся, лицо его просветлело.

– Входите, садитесь! – сказал следователь, указывая Ильдару на стул.

Муратов сел, приветливо кивнув головой.

– Давайте знакомиться, – сказал следователь. – Я следователь Генеральной прокуратуры Андрей Иванович Минаков. А это, – он показал на мужчину в кожаном жилете, – представитель ГУСБ Игорь Серов, это – представитель ФСБ Наиль Нурмухамедов. Впрочем, с ним вы знакомы.

Я понял, что именно Наиль с кем-то еще осуществлял доставку Ильдара из колонии в Лефортово.

– А этого человека вы хорошо знаете, это ваш адвокат, – добавил следователь.

– Одну минуточку, – вступил в разговор я. – А могу я, прежде чем начнется допрос, переговорить со своим клиентом тет-а-тет? Конституционное право на защиту обязывает к этому для уточнения деталей.

– Я думаю, в этом нет необходимости, – ответил следователь. – Согласно процессуальным нормам, ваш клиент – не подозреваемый, не обвиняемый, а находится в статусе потерпевшего. Поэтому я считаю, что мы с вами в этом деле союзники, и какие могут быть секреты у вас от следствия? Вы же искренне хотите помочь следствию для установления истины.

Ильдар кивнул головой.

– Извините, я забыл о статусе моего клиента. – Я улыбнулся и развел руками. – Почти на автопилоте работаю…

– Мы поняли это. – Следователь тоже улыбнулся и повернулся к Ильдару. – Теперь к делу. Сейчас будут произведены следственные действия. Вы должны будете дать показания. Могу вам сказать, что на основании вашего заявления, которое мы проверили оперативным путем, возбуждено уголовное дело. Сейчас необходимо провести ваш допрос, который будет носить уточняющий характер.

Следователь придвинул к себе бланк, чтобы заполнить его.

– Товарищ следователь, – сказал я, – можно уточнить? Вы сказали, что возбуждено уголовное дело. А по факту чего? По факту незаконного возбуждения уголовного дела моего клиента или же по факту… – Я сделал паузу.

– Подождите, товарищ адвокат, – сказал следователь. – Вы слишком торопитесь. Кстати, я хочу попросить вас подписать вот это. – Он придвинул ко мне листок с текстом. – Дело носит секретный характер, поэтому все, что вы услышите в этой комнате, вы не должны выносить за ее стены.

– Я понял. Это подписка о неразглашении следственных действий?

Следователь утвердительно кивнул. Я взял листок и прочел знакомый текст, в котором говорилось, что я в ходе следственных действий становлюсь свидетелем определенной информации, имеющей режим государственной тайны, которую я не могу нигде распространять. В случае же нарушения этого положения меня можно привлечь к уголовной ответственности. Я расписался и вернул листок следователю. Тут же ко мне наклонился Наиль и прошептал на ухо:

– Ты не гони лошадей, все будет нормально! Что ты мешаешь человеку работать?

– Итак, – обратился следователь к Ильдару, – ваши имя, отчество, фамилия?

Тот назвал. Дальше пошли стандартные вопросы – о месте жительства, национальности, последней должности и месте работы.

– Теперь поясните следствию по существу вопроса.

– Примерно год назад, – начал Ильдар, – я работал генеральным директором одного автосалона.

– Давайте уточним, – остановил его следователь. – Вы были генеральным директором или совладельцем?

– Я был акционером салона, мне до недавнего времени принадлежало пятьдесят процентов акций.

– Какими машинами вы торговали?

– В основном «БМВ», привезенными из Германии. Примерно год назад ко мне пришли двое оперативников из МУРа. Одного звали Владимир Добродеев, второго – Сергей Перевозчиков. Показав удостоверения, они закрылись со мной в моем кабинете и предложили дать показания по факту нахождения в одном из проданных ранее «БМВ» оружия, точнее, пистолета «ТТ». Они пояснили, что в результате оперативной операции они задержали двоих мужчин, находившихся в проданной через наш салон машине, из которой в ходе досмотра был изъят пистолет «ТТ». Задержанные показали, что к этому оружию никакого отношения не имеют и видят его впервые. Муровцы пояснили, что цель их визита – проверить эту информацию. Они задали мне вопрос: не лежал ли в проданном нашим салоном «БМВ» пистолет? Естественно, никакого оружия в автомобиле, который мы продавали, не было. Они сказали, что они прекрасно понимают, что это уловка «злодеев». Но существует процедура проверки показаний, которую необходимо провести. Потом я предложил им выпить, мы выпили, виски или коньяк – не помню. Затем они решили осмотреть салон, стали интересоваться моими машинами, сколько каждая стоит. Я подумал, что они примеряются купить машину, и сказал, что если они будут покупать машину у нас, то салон сделает им скидку.

– А почему вы решили сделать им скидку? – спросил следователь.

– Знаете, все-таки работники МУРа достаточно влиятельные люди, – пояснил Ильдар, – с большими связями. Типа того, что я хотел пойти им навстречу. Да и потом, скидку я мог сделать только небольшую.

– Ясно. А не было ли тут с вашей стороны предложения о сотрудничестве, о «крышевании»?

– Нет, никакого предложения о «крышевании» не было, так как к тому времени у нас не было в этом необходимости.

– Хорошо, продолжайте, пожалуйста!

– Спустя некоторое время у нас начались неприятности. Одна за другой следовали разные проверки. Сначала меня проверял ОБЭП, затем «наехала» налоговая полиция, а затем в салоне у меня произвели обыск на предмет нахождения оружия. Якобы еще в одной иномарке, которая была продана через наш салон, оказалось оружие. Вот тогда на эти следственные действия приехал Александр Крылов, который, как ни странно, нашел в мастерской эти злополучные патроны.

– Пожалуйста, поподробнее!

– Патроны к пистолету Макарова, небольшая упаковка. Я не знаю, как они попали в мастерскую…

– А что за мастерская?

– При нашем салоне была небольшая мастерская – если нужно сделать какой-нибудь мелкий ремонт. Короче, в этой мастерской Александр Крылов и нашел патроны. Тогда я очень испугался, так как думал, что эти патроны были у кого-то из ребят, работавших в мастерской. Я тогда даже не представлял, что эти патроны мне просто подложили. Короче, я испугался, и Крылов стал угрожать мне, что меня сейчас заберут на Петровку как директора, а потом повезут в Бутырку… Я позвонил Владимиру Добродееву, через некоторое время они с Перевозчиковым приехали. Он мне сказал, что Крылова он знает, но поскольку дело уже приняло процессуальный характер, необходимо дать деньги, так называемые отступные.