Москва, 23 июня 2003 года, шесть часов утра

Генерал Олег Иванович Лядов стоял у большого окна и внимательно смотрел вниз. Там, на площади, прилегающей к Главному следственному управлению Генеральной прокуратуры, в столь ранний час собралось около трехсот пятидесяти человек.

Рядом с генералом стоял его заместитель, полковник ФСБ Николай Егорович Маслов. Он тоже смотрел вниз. Время от времени он бросал короткий взгляд на своего шефа.

Первым нарушил молчание Маслов.

– Как вы думаете, Олег Иванович, – произнес он, – утечки не произошло? Вдруг их уже предупредили?

Лядов повернулся к Маслову и внимательно посмотрел на него. Лицо генерала оставалось спокойным. Но в душе он испытывал тревогу.

– Я и сам нервничаю, – тихо ответил он.

– Может быть, зря мы послали на эту операцию журналистов? Ведь два года мы ее готовили, держали в строжайшем секрете. А сейчас кто-нибудь проболтается – и все…

– Послушай, Коля, – остановил его генерал, – тебе же хорошо известно, что точное название операции и то, против кого она направлена, знают только наши сотрудники и ребята из ГУСБ. В детали операции посвящен очень узкий круг людей, не все наши коллеги из управления собственной безопастности МВД. Так что утечки не должно быть. А что касается журналистов… Ты понимаешь, что это не моя воля. Я был против до последнего. Но скоро выборы, и накануне этого события эмвэдэшникам нужно отрапортоваться, операция «Чистые руки» для них самый оптимальный вариант. Рейтинг в предвыборной борьбе у них сильно возрастет, – усмехнулся Лядов.

– Олег Иванович, но ведь если о чем-то знают три человека, это уже не секрет…

– Ну, брат, – улыбнулся генерал, – давай тогда меня подозревай, а я буду подозревать тебя. У нас не было другого выхода. Мы же с тобой не можем вдвоем эту операцию провести.

Маслов кивнул.

Дверь кабинета открылась. Вошел мужчина в гражданской одежде. Это был генерал Главного управления собственной безопасности МВД Геннадий Николаевич Решетников.

– Привет, ФСБ! – улыбнувшись, громко произнес он. – Что загрустили?

Лядов протянул руку вошедшему.

– Ну что, до начала операции остались считаные секунды? – спросил Решетников.

– Да, – Лядов взглянул на наручные часы. – Сейчас будем спускаться. Ну, Коля, – повернулся он к заместителю, – бери конверты!

Маслов подошел к столу, на котором аккуратной стопкой лежали скрепленные печатями сорок два конверта. Быстро пересчитав их, он взял стопку в руки.

– Все, с богом! – сказал он.

– Погодите, – остановил его Решетников. – Господа офицеры, давайте присядем на дорожку! Операция сложная, два года готовили в строжайшем секрете…

Лядов вздохнул.

– Да что вы мне душу бередите! Такое впечатление, что операция вот-вот будет раскрыта и все закончится провалом! Только что мой боевой зам говорил те же слова, теперь ты…

– Нет, я просто так сказал, – будто оправдываясь, проговорил Решетников.

Посидев секунд тридцать, все встали и покинули кабинет.

Вскоре офицеры спустились с третьего этажа и, миновав проходную, вышли во двор, который был забит народом. В столь ранний час было удивительным, что на пересечении Технического переулка и Бауманской улицы столпилось больше трех сотен мужчин. Прохожие могли подумать, что проводятся какие-то учения или готовится секретная операция. Второе предположение было верным.

Операция Главного управления собственной безопасности МВД и ФСБ действительно была строго засекречена, настолько строго, что даже сами участники предстоящих арестов и обысков пока не знали, по каким адресам они отправятся и на чьи фамилии выписаны ордера на арест.

Лядов, взяв у адъютанта громкоговоритель, обратился к толпе:

– Прошу построиться, товарищи!

Сразу же толпа превратилась в стройные ряды. Только поодаль стояла небольшая кучка журналистов, которые внимательно наблюдали за происходящим. По правилам игры, никто из них не имел права никого фотографировать – ни участников операции, ни руководителей. Разрешения на любое действие давались специальными пресс-службами ФСБ и МВД.

Участники операции застыли в ожидании дальнейшего приказа.

Внезапно ворота внутреннего дворика открылись, и на площадь въехало шесть небольших автобусов с окошками, закрытыми темными занавесками. Автобусы остановились. Двери открылись, из них выскочили люди, одетые в черную камуфляжную форму. На спинах у них было написано: «ФСБ».

– Вот и «альфовцы» прибыли, – сказал Маслов, глядя на генерала. Тот кивнул понимающе.

– Встаньте в строй! – обратился Лядов к вновь прибывшим.

«Альфовцы» моментально выстроились, примкнув к основным рядам.

– Итак, сегодня проводится операция, – продолжил генерал, – которая разрабатывалась под руководством ФСБ и ГУСБ. В операции участвуют следователи Генпрокуратуры, оперативники ФСБ, а также оперативники ГУСБ. Кроме этого, физическую поддержку операции осуществляет спецподразделение «Альфа». – Лядов посмотрел в сторону офицеров в черном камуфляже. – Операция строго секретна, и мы сейчас не можем сказать, против кого она направлена. Через некоторое время вы узнаете об этом. Это действительно серьезная и могущественная группировка, которая представляет большую опасность для нашего государственного строя. Поэтому я попрошу вас, прежде чем мы раздадим вам конверты с адресами, построиться по следующему принципу. Каждая группа должна состоять из семи человек. В группу должны входить следователь Генеральной прокуратуры, двое оперативников ГУСБ или ФСБ и четыре бойца подразделения «Альфа».

Полковник слегка толкнул генерала, словно напоминая ему о чем-то.

– Да, – добавил Лядов, – в группе будет работать прикомандированный журналист. Старшими групп мы назначаем следователей Генпрокуратуры. Поэтому сейчас я прошу вас выстроиться по названной схеме. Следователей Генпрокуратуры прошу встать перед строем на расстоянии пяти метров. За ними прошу встать оперативников ФСБ и ГУСБ. Потом по четыре бойца «Альфы» для поддержания каждой группы.

Через несколько минут перестроение закончилось.

– Теперь, – Лядов взглянул на часы, – попрошу старших групп, следователей Генпрокуратуры, подойти ко мне.

Вскоре около генерала образовалась небольшая очередь.

– Вот конверты, – сказал генерал, – они запечатаны. На каждом конверте написаны адрес, куда вы должны подъехать, и время, когда вы должны будете вскрыть конверт. Я прошу вас после вскрытия конверта, когда вы узнаете фамилию и адрес человека, которого должны будете «навестить», ни в коей мере не удивляться. Я также прошу вас, если этот человек начнет козырять различными громкими именами или называть своих «высоких» покровителей, не тушеваться. Сегодняшняя операция одобрена и санкционирована руководителем ФСБ и министром внутренних дел лично. Поэтому мы предоставляем вам широкие полномочия. Теперь по поводу журналистов. – Генерал понизил голос. – С вами будут работать журналисты. К сожалению, хотя я и был категорически против этого, но, как мне было сказано, у нас продолжает существовать гласность… На конвертах будет написано, кого из задерживаемых разрешается снимать. В этих случаях можно будет сделать несколько снимков. Но следите за тем, чтобы в кадр не попали лица оперативников ФСБ и ГУСБ. Вся ответственность за действия журналистов лежит на вас как на старших групп. Ну, ни пуха ни пера! – громко сказал генерал. – Не слышу ответа, – улыбнувшись, добавил он.

– К черту! – неохотно проговорили несколько человек из бригады следователей Генеральной прокуратуры.

– Через десять минут выезжаем. У каждой группы есть свой номер. Машины стоят там, – генерал махнул рукой в сторону высокого металлического забора, отделявшего двор от улицы, – они с соответствующими обозначениями. На лобовом стекле – номер, который соответствует номеру группы. Есть вопросы?