– Садитесь, обещаю, что с вами не произойдет ничего такого, чего бы вы сами не захотели.

Посмотрела в его голубые глаза и, несмотря на то, что он улыбался, там я видела всю ту же бездну, она манила непреодолимо и сильно. Несколько секунд колебаний, и я села на переднее сиденье, дверца захлопнулась, и мы тронулись с места. С любопытством осмотрела кожаный салон, бросила взгляд на Данте и тут же отвела.

– Откуда вы знаете мое имя и где я работаю? – спросила я и вытерла с лица капли дождя.

– Если вы задаете такой вопрос мне, то это значит, что вы совершенно не знаете меня.

Я посмотрела на дорогу, чувствуя, как все тело покрывается мелкими мурашками от ощущения нереальности происходящего. Сейчас я чувствовала его запах очень отчетливо, вместе с запахом сигарет и кожаной обшивки салона.

– Отчего же, я иногда смотрю новости.

Он засмеялся, и от звука его голоса в горле слегка пересохло.

– Не нужно лихорадочно думать, Кэтрин, я узнал, где вы работаете, потому что захотел увидеть вас снова. А я не привык себе в чем-либо отказывать. Тем более не привык, когда женщины от меня сбегают, ссылаясь на сон.

Мне непреодолимо захотелось рассмеяться, но вместо этого я сильнее впилась в ручку на двери.

– Привыкли к легкой добыче?

Повернулась к нему и увидела, как он снова улыбнулся, слегка прищурившись. Боже, его глаза, их цвет, как небо в Арктике – ясное, яркое, пронизывающее и в то же время обжигающе-холодное:

– А вы считаете себя добычей, Кэтрин?

Он потрясающе привлекательный, совершенно неудивительно, что все женщины сходят от него с ума. И акцент, почему-то на меня это действовало покруче любого афродизиака.

– Мне не приходилось об этом задумываться, – ответила я, с каким-то странным ощущением понимая, что он везет меня по верному маршруту. Значит, узнал, не только где я работаю, но и где живу. Но ведь с такими, как я, такого обычно не происходит.

– А сейчас задумались?

Наши взгляды встретились, и я первая отвела глаза.

– Нет.

– Лгать не красиво. Не люблю ложь.

Я напряглась, стараясь дышать ровнее.

– Почему вы решили, что я лгу?

– Вы – психолог, вот вы мне и расскажите, как можно определить, что собеседник вам лжет.

Я обратила внимание, что тереблю край жакета и тут же вспомнилось: «Лгуны, сами того не замечая, стремятся закрыть ладони рук, неосознанно их спрятать. Либо же начинают теребить края одежды, вертеть в руках разные предметы».

Не думаю, что Данте Марини изучал психологию, но внутренне я напряглась. Рядом с ним возникало непреодолимое чувство опасности.

– Вы хотите сказать, что приехали к колледжу в дождь, потому что захотели увидеть меня снова?

– Да. И не только увидеть.

Я снова быстро на него посмотрела.

– А что еще?

– Вы проводите со мной сеанс терапии, хотите узнать все мои фантазии или рассказать вам только одну?

Кровь прилила к щекам, и я в очередной раз отвела взгляд.

– Мне не интересны ваши фантазии, мистер Марини.

– Данте. Называйте меня – Данте.

– Мой дом через два квартала, мистер Марини, вы можете высадить меня возле супермаркета.

Итальянец усмехнулся уголком рта, скорей всего моему настойчивому «мистер Марини».

– Если вы голодны, я могу отвезти вас в любой ресторан, Кэтрин.

– Я не голодна, – сейчас мне невыносимо хотелось сбежать из его машины.

Автомобиль затормозил у тротуара, неподалеку от сверкающей вывески круглосуточного супермаркета.

– Спасибо, что подвезли.

Я приоткрыла дверцу, но он удержал меня за локоть. Резко обернулась.

– Возьмите, когда захотите встретиться – позвоните мне.

Протянул визитку. Я несколько секунд смотрела на черный прямоугольник. Не если, а КОГДА… Дьявольская самоуверенность.

– Взять визитку не значит стать добычей, Кэтрин, – Данте вложил ее в мою ладонь и от прикосновения его горячих пальцев по всему телу прошла волна дрожи, – и не садитесь в машину к незнакомцам.

Еще как значит, подумала я, потому что добычей я ощущаю себя с первой секунды, как его увидела. Вышла из автомобиля и, не оборачиваясь, пошла по направлению к супермаркету, услышала, как отъехала его машина, визжа покрышками. Я раскрыла ладонь и посмотрела на визитку – на черной глянцевой поверхности, в виде водяного знака, выступал бордовый символ бесконечности, его имя и номер сотового телефона.

Алекс смял пальцами пластиковый стакан и сунул в пакет для мусора, закурил, снова всматриваясь в ее окна, – темно, жалюзи закрыты. К чему это – он бы ее не пропустил, несколько часов здесь торчит, с того момента как позвонил в колледж и узнал, что Кэтрин задержалась на работе допоздна. Последнее время он словно вернулся на работу патрульным, патрулировать ее окна.

Тихо потрескивала рация, иногда он слышал короткие сообщения. Дождь моросил по лобовому стеклу, и дворники размазывали капли, равномерно и монотонно поскрипывая резиной.

Увидел ее мгновенно, даже отреагировал раньше, чем понял, что это Кэт идет в светлом жакете, с зонтиком и портфелем под рукой. Скорее всего, зашла в супермаркет. Алекс даже знал, что она купила – пакет молока, бисквитные печенья и кофе с сигаретами. Заславский вышел из машины и пошел ей навстречу, приподнимая воротник куртки и щелчком отбрасывая окурок на мокрый асфальт. Кэтрин не видела его, она явно о чем-то задумалась, шла медленно, несколько раз остановилась и что-то рассматривала в руке. Алекс даже знал, что сейчас она забавно хмурит брови, как всегда, когда о чем-то напряженно размышляет.

– Катя! – позвал по-русски.

Она подняла голову, и он резко выдохнул, когда увидел на ее лице легкое недоумение и даже раздражение, которое она тут же спрятала за фальшивой улыбкой. Дьявол ее дери, когда-то она улыбалась ему искренне, бросалась на шею и целовала в губы, обволакивая его запахом шампуня и карамельного блеска для губ. Какого хера все изменилось? Что он сделал такого, что она с ним вот так? Вот именно, что ничего не сделал. НИЧЕГО, чтобы удержать ее и доказать, насколько любит.

– Привет, Алекс, – она поправила прядь светлых волос, уложив ее за ухо, и посмотрела на него, слегка нахмурив тонкие брови. Алекс всегда поражался, насколько она красивая. Иногда казалось, что Кэт не настоящая, а фарфоровая, такая хрупкая, что едва коснувшись можно сломать. На ее щеке блестели капли дождя, и ему невыносимо захотелось их вытереть большим пальцем. Сунул руки в карман и сжал их там в кулаки.

– Я звонил тебе вчера целый вечер и оставил сообщение. Ты слушала?

– Нет, – она отвела взгляд, и Алекс почувствовал приступ ярости, который тут же перешел в саднящую, неприятную боль разочарования, – мне кажется, мы уже давно все обсудили. Прости, я сегодня сильно устала и хочу домой.

– Я по делу, Кэт, – он прищурился, когда увидел на ее лице облегчение, – поднимемся к тебе?

– Нет, давай поговорим здесь.

– Как скажешь, может в машине тогда?

Алекс с трудом сдерживался, чтобы не схватить Кэт за плечи и не тряхнуть хорошенько. Можно подумать, если она пригласит его в дом, он станет ее домогаться.

– Давай в машине, – согласилась Кэт и сунула что-то в карман жакета. Алекс открыл дверцу полицейского авто перед ней, и Кэтрин грациозно села на переднее сиденье. Он судорожно сглотнул, увидев ее тонкие лодыжки, затянутые в черный капрон, обошел вокруг машины и сел рядом. Слегка приоткрыл окна, впуская свежий воздух.

– Я насчет Аниты, Кэт. Пару вопросов.

Она удивленно посмотрела, слегка приподняв одну бровь.

– Аниты?

– Да. Она же была твоей пациенткой, верно?

– Верно. Я думала, полиция больше не интересуется этим делом.

Алекс смотрел на женщину, с которой прожил вместе больше трех лет, и ему казалось, что он совершенно ее не знал. Особенно сейчас, когда ее зеленые глаза лихорадочно блестели, и она старалась на него не смотреть. Кэтрин хочет побыстрее от него избавиться, скорее всего она даже слушает его краем уха, а думает о чем-то другом… или о ком-то. Хотя, если бы был другой, то Заславский бы уже знал об этом.