— Шли бы к черту эти слуги во главе с кардиналом, — пробормотал Франц, не открывая глаз. Он так очаровательно ругался…

Я хмыкнул и стер с его живота и бедер следы нашего соития простыней, откинув ее прочь.

— Но, если хочешь, я могу уйти, — тут же добавил Франц и сел, свесив на пол босые ноги. Гордый… Я улыбнулся, не скрывая восхищения.

— Можешь, но не хочешь, — опрокинув его обратно на постель, уверенно заявил я, накрыв его тело своим.

— Кто сказал, что не хочу? — упрямо ответил Франц и возмущенно фыркнул. — Ты тяжелый…

— Я сказал, — мурлыкнул я ему в губы и, быстро поцеловав, прилег рядом, собственнически придавив его талию к постели рукой. Еще не было и десяти часов утра, и я намеревался еще немного вздремнуть вместе с Францем. Действительно, шли бы к черту слуги и кардинал. Франц все равно будет моим супругом.

Но он посмотрел на меня недовольно и попытался высвободиться из-под моей руки.

— Это нечестно! Ты сильнее меня… — с очаровательной беспомощностью шепнул он.

— Франц… ты куда-то спешишь? — Я неохотно открыл глаза и посмотрел на него.

— Нет, — задумчиво ответил он и наморщил свой хорошенький нос. — Но я хотел поговорить с тобой…

Всю мою сонливость как рукой сняло. Вот и подошли к делу. Однако я продолжал расслабленно лежать, не собираясь убирать свою руку с его живота.

— Мм? О чем же?

Он перестал пытаться выбраться из постели и вздохнул.

— Примерно год назад на службе у тебя появился новый капер… — начал он.

Я слегка напрягся, никак не ожидая такого поворота.

— И? Ко мне каждый год набираются новые каперы.

— Меня интересует конкретно один, — хмуро заявил Франц. — Сейчас он патрулирует твои морские границы. Его зовут Анри. Высокий француз, он примерно твоего роста, светлые волосы, голубые глаза…

Меня неприятно задело это сравнение, и я, наконец открыв глаза, внимательно посмотрел на него.

— Франц, прости, но я не знаю, о ком ты говоришь. У меня на службе нет таких людей.

— Ты был с ним этой ночью. — Словно решившись, он опустил ресницы и вдруг снова прямо посмотрел мне в глаза. Просительно и мягко, как смотрят, когда просят о помощи.

И я понял, что для него это жизненно важно. Каким-то шестым чувством я осознал, что этот пират, которого он ищет, ему очень дорог, и ревность во мне подняла свою змеиную головку. Но я постарался держать себя в руках, даже не стал спрашивать, почему он следил за мной и как узнал, где я был этой ночью…

Я вспомнил Кота и закрыл глаза. Черт, вот это конкурент… Проклятье.

— Я хочу с ним встретиться, Филипп, прошу тебя… — шептал он мне на ухо, готовый, если понадобится, слезно умолять.

— Я могу отвезти тебя сегодня на мой корабль. Вечером, — сказал я спокойно.

— Спасибо! — Он просиял, как маленькое солнышко, и, наклонившись надо мной, чмокнул в губы. — А теперь пусти… Мне нужно принять ванну!

Я тихо засмеялся и убрал руку с его живота. Он поднялся, и я, глядя на его ладную и стройную фигурку, не удержался и слегка шлепнул по попке.

— Ай! — Франц недовольно надул свои хорошенькие губки и потер то место, куда я его шлепнул. — Малышей нельзя шлепать… Мы очень чувствительные! — заявил он мне.

— Я уже в этом убедился, — улыбнулся я и, обхватив его сзади за бедра ладонями, наклонил голову и прильнул губами чуть ниже поясницы, поближе к соблазнительной ложбинке между ягодицами, запечатлев на его попке жгучий засос. — А вот теперь иди. — И подал ему его ночную сорочку.

— Оставил метку? — Он недовольно шмыгнул носом, натягивая рубашку длиной до пола. — Нехороший мальчик…

Я, заметив его недовольство, чуть прищурился.

— Чувствую, эта услуга с твоим капером мне дорого обернется, — проворчал я. — Щеночков я могу потерпеть. Но… знаешь ли, Черный Кот — это уже вызов.

Я действительно не был таким уж ярым собственником и знал, что у моего будущего супруга наверняка есть свои фавориты. Я видел этих близняшек, похожих на золотых ретриверов моей матушки. И не считал их серьезной конкуренцией. Они не ущемляли моего самолюбия. Но Черный Кот… Капитан моего самого лучшего каперского судна… который проявил себя в самых лучших своих качествах… Это было уже серьезно.

— Так ты знаешь, кто он… — Франц замер и посмотрел на меня через плечо.

— Черного Кота много кто знает, — отозвался я. — Но теперь я знаю его настоящее имя, и это благодаря тебе… Анри. — Я хмыкнул.

— Ты многого не знаешь, Филипп. — Он поджал губы, явно стараясь не заплакать, и отвернулся от меня.

— Эй… — Я притянул мальчишку к себе на колени. — Что это? Ты плакать собрался? — Я вздохнул. Не люблю слезы. Это… очень страшно, когда человек плачет по-настоящему. — Ты так любишь его? — тихо спросил я.

— Неважно. — Франц тряхнул головой, пряча от меня глаза. — Я… я очень рад, что он жив. Мне хотелось бы вернуть его домой.

Я понял, что он солгал. Точнее, не договорил. Любит. Еще как любит. И любит всей душой… Мне стало слегка горько от осознания того, что этот юноша уже принадлежит другому и душой, и сердцем… Коту здорово повезло. Но, черт побери, я не собирался отступаться!

— Боюсь, ты тоже многого не знаешь о нем, — заметил я сухо. — Может быть, ты хорошо знал Анри… но не Кота.

Он принялся ожесточенно тереть глаза, но не смог сдержать слезы и, тихо всхлипнув, уткнулся мне в плечо лицом. Слова полились из него потоком, захлебываясь, он рассказывал мне свою историю любви, а я мог только сидеть и молча слушать, ошеломленный его чувствами к этому пирату. Он слишком любил его. Слишком сильно, слишком горячо и слишком преданно…

Он жаловался мне, что такой беспомощный, что ничего не может сделать, чтобы защитить себя и своих близнецов от кардинала и вернуть Анри титул, горько всхлипывая над несправедливостью, постигшей его возлюбленного.

— Это нечестно, Филипп, — обнимая меня за шею, плакал он. — Нечестно, понимаешь?! С ним так обошлись… А я ничего… совсем ничего не могу для него сделать… Я хочу убить кардинала… Филипп, ты не понимаешь… Я…

Я еще не сказал ни слова. Только молча укачивал его, как ребенка. Он прижимался ко мне робким, запуганным котенком, изливая мне свою душу и горе, и я понял, сколько ему пришлось вынести. Ему совершенно не с кем было поделиться. И юноша винил во всем себя, проклиная за то, что все-таки поверил в предательство Анри, что не сделал ничего, чтобы оправдать его… Даже если это было не в его силах.

Я вздохнул, когда поток слов иссяк, а он обессиленно затих.

— Француа, в этой жизни вообще много несправедливости.

Думалось мне, что Франц жестоко разочаруется вечером, встретившись со своим бывшим возлюбленным. Потому что Черный Кот был в курсе того, что он выходит замуж. Да и вообще, тот Анри, о котором поведал мне Франц, и Анри, которого знал сейчас я, были совершенно разными людьми. Мрачный и угрюмый, совершенно необщительный, бескомпромиссный, властный и опасный капитан пиратского судна был совсем не похож на того изящного, веселого и улыбчивого аристократа, каким его себе по памяти рисовал Франц.

Наконец Франц кое-как успокоился, взял себя в руки и с неохотой отстранился от меня.

— Мне… нужно идти… — прошептал он.

— Конечно… — Я отпустил его, поцеловав в макушку напоследок. Сердце почему-то щемило за него. Он был совсем хрупкий и юный, но такой сострадательный и отзывчивый. Что бы Франц ни говорил и каким бы ни хотел казаться, у него была очень тонкая и ранимая душа. И ему требовался тот, кто будет защищать и поддерживать во всем. Близнецы, на мой взгляд, ему совсем не подходили, разве они могли защитить его от козней Ришелье?

И я после всего, что узнал, намеревался теперь занять место того, кто будет его поддержкой и опорой. Он слишком юн и слишком хрупок, и я лишь удивлялся, что после всего, что ему пришлось вынести от кардинала, он еще не сломался. — Вечером я буду ждать тебя в холле.

— Хорошо, — кивнул мне Франц и направился к двери. Но у самых дверей он обернулся и, помявшись, робко посмотрел на меня с благодарностью во взгляде. — Филипп… спасибо…