Далай–лама не забыл о поступке Серрано, подтверждая их дружбу, и даже спровоцировал неловкий случай во время первой поездки в Чили сорок лет спустя, в 1992 году. В аэропорту Сантьяго, пройдя мимо встречавшей его официальной делегации, он направился приветствовать дона Мигеля. Хотя агенты охраны заставили Серрано отступить — камеры мировых информационных агентств запечатлели необычную сцену.

В Индии Серрано навещали многие путешественники: художник Хулио Эскамес, иллюстрировавший некоторые его книги, или поэт и будущий нобелевский лауреат Пабло Неруда. Ему наносили визиты и такие международно известные люди, как красавица актриса Дженнифер Джоунс и даже Эрнесто «Че» Гевара — в то время находившийся на задании в Индии и разделивший с Серрано несколько занятий йогой. И всё же, самыми выдающимися в его окружении оказывались сами индийцы: премьер–министр Джавахарлал Неру и его дочь, незабвенная Индира Ганди, ставшая близким другом Серрано. Ее сын Раджив играл на коленях поэта во время встреч с Индирой. И мать и сын сделались лидерами Индии, и оба погибли в схожих обстоятельствах, пав жертвами политических убийств.

Здешние благословенные земли позволили и Юнгу во всей полноте развить новаторские идеи психологии и духовности. Юнг отметил, что опустошительное землетрясение в чилийской Вальдивии случилось одновременно с тем, как Серрано переживал малярию: он также признавал «синхронистичность», существующую между Серрано и его родиной.

Здесь же Серрано пишет новые книги, воплотившие гармонию ландшафтов в предельно изящном красочном смешении прозы и поэзии: «Визиты царицы Савской» и «Таинства» в 1960 году и «Змей Рая» в 1963. «Таинства» — наименее известная работа Серрано, изданная в Непале на особой бумаге ручного производства с рисунками Эскамеса. «Змей Рая» более известен и любим — здесь Серрано рассказывает о своих индийских приключениях, духовном искании, — и этой книгой завершает «Трилогию о Поиске во внешнем мире» (открывали которую «Ни сушей ни морем» и «Приглашение в ледяные пустоши») — в 1974 году под таким названием три книги были изданы под одной обложкой. Вот как Серрано описывает колыбель индуизма:

«Внешнее пламя не расплавит конфликта полярностей. Пропасть отделяет андрогинного Бога–слона он юнцов–гермафродитов Чандни Чоук. Первый превзошел мужское, вторые его отбросили».

«В некоторые моменты я оказывался посреди этих процессий, шагающих сквозь баснословную ночь, где, посреди бесконечных запахов вместе с каплями пота падали звёзды. Я шёл за ними, не зная, кто я, куда иду, и буду ли я способен однажды возвратиться на родину».

С Антарктикой связаны не только приключения в насыщенной сюрреалистической атмосфере. В какой–то момент Серрано оказался вовлечен в защиту антарктических территорий Чили, установив поистине магический треугольник между мистическими полюсами трех материков, которые в седой древности действительно были одним континентом: от Анд к Гималаям, от Гималаев к Антарктиде.

Представитель Индии в ООН Кришна Менон выступил с официальным предложением интернационализации Антарктики. Расчет был на одобрение тех стран, что не имели собственных антарктических земель и не желали признать притязания других стран — а богатства полярного континента возбуждают алчность. Встревоженный опасным развитием событий, посол Аргентины в Индии Висенте Фатоне искал встречи с властями в Нью–Дели, но не преуспел. Ничего не добился и представитель Северной Америки Джон Шерман Купер. В Вашингтоне было решено отправить Кэбота Лоджа как чрезвычайного посла, чтобы убедить Индию отозвать предложение. Ничего не помогало.

Ощущая ответственность, легшую на его плечи, в дело включился Серрано. Поначалу его ждали те же неудачи, что и всех прочих дипломатов. Но, благодаря дружбе с Индирой, он сумел добиться разговора с ее отцом, премьер–министром Неру.

Джавахарлал Неру внимательно выслушал речь чилийца — для Чили предложение Менона обернулось бы крахом многолетних усилий, направленных на признание земель в Антарктике, с которыми сам Серрано, как с родиной, обрел сокровенные и неизъяснимые узы. Индийский лидер принял послание. Кивнув, он вложил красную розу в петлицу посла — и распорядился отозвать предложение Менона. Эта необычайная встреча, исполненная исторической важности, в деталях описана самим Серрано в автобиографии «Воспоминания о нём и обо мне».

Одержимый своей идеей, Менон пытался представить свой проект снова — Неру же настоял на окончательном отзыве. Кэбот Лодж и Фатоне выразили формальное признание достижения Серрано — ведь, практически, Антарктика была спасена от неуправляемой интернационализации, которая сделала бы континент предметом планетарных конфликтов, вызванных жаждой наживы.

В закрепление невозможности любой попытки сделать Антарктику ничейной беззаконной землей, президент Соединенных штатов Дуайт Эйзенхауэр разослал приглашение 12 странам–участницам Международного года геофизики на конференцию о будущем Антарктики. Итак, 1 декабря 1959 года двенадцатью государствами подписана конвенция об Антарктике, вынуждающая считаться с мирным статусом Антарктики и не допускающая нахождение здесь любых военных или оружейных объектов. Континент остается открытым широкому кругу международных научных изысканий, а территориальные претензии всех подписавшихся стран признаются и остаются неизменными на весь срок действия договора, тем самым блокируя возможность возникновения любых новых территориальных претензий.

Мигель Серрано не удостоился никакого особого признания за достижение, ставшее одним из немногих выдающихся успехов международной дипломатии Чили.

Впоследствии Серрано служил на дипломатических постах в Югославии, тогда же организовав визит маршала Тито в Чили. Последний его пост — представитель Чили в Международном агентстве по атомной энергии в Вене и в Агентстве объединенных наций по промышленному развитию.

Интриги, затеянные личными врагами, вынуждают Серрано оставить дипломатическую деятельность. С приходом к власти правительства Народного единства, посредством темных маневров тогдашнего канцлера Клодомиро Альмейды, Серрано получает отставку с действительной службы.

Отправленный на пенсию в столь неблагополучных обстоятельствах, он отправляется в итальянскую Швейцарию, и здесь, с 1972 года обитает в знаменитой стародавней вилле Каса Камуцци в Монтаньоле, где, среди прочих, жил и Герман Гессе. Вопреки тому, что Серрано неизменно отстаивает позиции эзотерического гитлеризма, многие международные авторы связывают его имя с тогдашним движением нью–эйдж, сравнивая его с Тимоти Лири или Олдосом Хаксли, к которым сам Серрано никогда не проявлял ни особого сочувствия, ни доверия. И всё же, гости получают в Каса Камуцци теплый прием, в особенности те, что приходят из желания познакомиться с местом, где когда–то жил Гессе.

Каса Камуцци пропитана творческим гением, и здесь в 1974 году Серрано пишет «Ницше и Вечное возвращение» — зрелый ум воплощает понимание, основанное на ницшеанстве, брахманстве и символизме юнгианства, а также вселенской мифологии и языческой теософии — его главных источников вдохновения (кроме того, книга многим обязана страстному вагнерианству и аристократическому эзотерическому кристианству):

«Я чувствую, как вокруг моего горла затягивается узел. Вернутся ли однажды воспоминания моей юности? Но это что–то, приходящее извне меня, потому что та “благородная фигура”, что однажды была тут, стала сияющим немеркнущим знаком — и его воспримет цепь следующих поколений, вновь вынужденных обдумывать ее, чтобы род не был разрушен механистичностью и вульгарностью, чтобы семя мужественности не было уничтожено».

Четыре года спустя, в 1978, рождается первая часть его великой трилогии, снискавшей любовь и ненависть: «Золотая цепь: эзотерический гитлеризм». Философское наследие делает Серрано будто обвинителем от эзотерического гитлеризма, но его «расизм» далёк от идей белого превосходства или горячечной одержимости «арийцами»; идеи Серрано противоположны материалистической биологической обусловленности дарвинизма или обыденного либерального франкмасонства: