Потом он вернулся в гостиную и увидел, что листки с его записями лежали в стороне от того места, где он потерял сознание. Папка была раскрыта, несколько листков перевернуто, его взгляд упал на листок, содержавший только одну цитату. Почувствовав, что это знак, возможно прямое указание Господа, Тренч собрал листки с пола и прочитал выписку, сделанную им из книги Августа Брекона, безвестного, но преданного своему делу теолога, жившего в конце семнадцатого века. Беззвучно шевеля губами, Тренч прочитал отрывок - и сердце его бешено заколотилось, глаза расширились. Никогда раньше он не получал более ясного призыва к действию. "Для того чтобы восстановить мир Господень, установить и утвердить власть Бога, священнослужитель должен сделать все от него зависящее. Грешники и колеблющиеся должны быть наказаны, а их дела вычеркнуты из памяти людской. Возмездие в отношении врагов церкви должно осуществляться быстро и решительно. Возмездие это исходит от Господа, а служители Бога являются орудием этого возмездия. При исполнении законов Божьих любые средства хороши - церковь должна возобладать, возобладать любой ценой".
Тренч положил бумаги на стол и прошел через тускло освещенную, прохладную прихожую и опрятную кухню в задний дворик. Приближался вечер, сочные звуки и богатые запахи жаркого дня начали постепенно уступать место легкому ветерку и более легким ароматам опускавшихся сумерек. Здесь царила Божья благодать, а за стеной находились морально разложившиеся люди, отщепенцы, которые намеревались уничтожить Богом данное совершенство. Тренч стоял и дышал полной грудью, теперь, когда Господь указал ему путь, он ощущал необычайный прилив сил.
- Им не удастся победить, - сказал он и поднял глаза к шпилю церкви, чувствуя, как исходящая от нее сила сливается с его собственной силой. - Мой путь ясен, и я благодарю Тебя, Господи. Если мой приход должен стать символом, то я не прекращу своих усилий, пока не очищу его от зла, и, таким образом, Господи, я дам надежду остальной части нашего больного мира.
Последние слова цитаты громко звенели у него в голове, когда он решительно зашагал обратно к дому:
"Церковь должна возобладать, возобладать любой ценой".
Глава III
По пятницам вечером, если позволяла погода, "Желтые шлемы" собирались на автомобильной стоянке за Уэлсфордским общественным центром. Для любившей пошуметь молодежи стоянка оказалась идеальным местом отдыха; машины обычно парковались со стороны, прилегавшей к основным строениям центра, а остальная часть забетонированной площадки была свободна, и поэтому членам группы "Желтые шлемы" было где ставить свои мотоциклы и устраивать гонки друг за другом. Молодые люди на грубых, мощных машинах и в нарядах, понятных лишь посвященным, имели весьма незатейливые представления о развлечениях. Они составляли мотоциклы в кучу у стены и, выпив немного слабого пива, играли в пятнашки, гоняли пустую консервную банку и даже затевали жмурки. Но, несмотря на простоту развлечений, людей здесь собиралось довольно много. В состав группы "Желтые шлемы" входило пятнадцать человек, десять из них имели собственные мотоциклы. Каждую пятницу, вечером, ребята неслись наперегонки на своих "ямахах", "сузуки", "Нортонах" и "триумфах" в сторону общественного центра, и рев их моторов разрывал тишину Паркер-роуд. Поначалу люди, конечно, жаловались, но потом, поняв, что ребята никому не причиняют вреда, смирились с еженедельными неудобствами. Прибыв на стоянку, "Желтые шлемы" оставались там до половины одиннадцатого, потом садились на свои мотоциклы и с шумом уезжали обратно в пригород Ковентри - туда, где они жили. На них никогда не поступало жалоб по поводу вандализма, насилия или хулиганства. Но, конечно, они вызывали и недовольство. Люди постарше с тревогой и неодобрением смотрели на то, как с десяток молодых людей и пяток их подружек пили из банок, сидя на бетоне, и громко разговаривали. Беспокойство, в основном, порождала атмосфера беспорядка. Так или иначе, в анархии и шальном поведении всегда есть оттенок опасности, а люди, привыкшие к размеренному, можно сказать рутинному, существованию, легко поддаются страхам. Один или двое таких людей подняли этот вопрос перед викарием, но, по их словам, они не жаловались, а лишь выражали некоторую озабоченность.
Возглавлял "Желтые шлемы" невысокий молодой человек крепкого телосложения по прозвищу Стрелок, у которого было двойное преимущество пред всеми остальными: раньше он состоял членом группы "Ангелы ада" и, кроме того, был совершенно лыс. Тот факт, что отсутствие волос на голове подчеркивало индивидуальность, а не вынуждало человека скрываться в четырех стенах, свидетельствовал, о прогрессе. Стрелок, которому уже исполнилось двадцать, был старше других, и ему принадлежал самый большой мотоцикл. Шлем, выкрашенный в ярко-золотистый цвет, указывал на его положение в группе, а куртку украшало распятие из алюминия, покрытого позолотой, приклеенное над сердцем. Как и другие, он любил порисоваться, но не умел четко выражать свои мысли. И поэтому, когда в пятницу вечером к нему подошел Мэрриот, чтобы поговорить о жалобе викария, Стрелок напустил на себя важный вид. Мэрриот объяснил, какую жалобу он получил, добавив при этом, что жалоба не нашла у него понимания, но все-таки он предупреждает Стрелка, и лучше бы недельку - другую его ребятам особенно не шуметь, чтобы показать свою добрую волю. Стрелок шмыгнул носом, понимая, что ему следовало каким-то образом выразить свое возмущение.
- Когда поступила жалоба от этого хорька, а?
- На прошлой неделе. Я отослал ответ, не волнуйся, приятель. - Мэрриот ободряюще сжал здоровенную руку Стрелка и ухмыльнулся. Хуже не будет, подумал он, если дать им ясно понять, на чьей он стороне. С этой молодежью ничего не знаешь наперед - вдруг ни с того ни с сего такое могут учинить...
- Слышали? - Стрелок повернулся к остальным, которые сидели вдоль стены и потягивали пиво. - Какой-то ошалевший викарий жалуется на нас.
Сидевшие зашумели.
- Как его зовут? - спросил один из них. - Можно подкатить к его дому и погудеть там минут десять.
Все засмеялись, кроме Стрелка. Тот, помня о своей роли, лишь скривил губы в сдержанной усмешке, а затем повернулся к Мэрриоту.
- Мне кажется, он просто нахал - это все, что я могу сказать. Мы ведь никогда не доставляли вам неприятностей, правда?
Мэрриот выразительно покачал головой.
- Никогда. Больше того, насколько мне известно, вы отвадили отсюда хулиганов. Не волнуйтесь, ребята... - Он широко улыбнулся и подмигнул. - Я не собираюсь принимать никаких мер. Малый - просто чудак, вот и все. Однако не давайте ему повода собрать на вас компромат. Вы знаете, что это за люди.
- Половине из них нужна хорошая трепка, - пробормотал Стрелок и присоединился к своим приятелям у стены. Он плюхнулся на сиденье мотоцикла рядом с девушкой и взял у нее из рук банку с пивом. - Чертовы викарии, - проворчал он и сделал большой глоток из банки. - Мой отец говаривал, что хуже них на земле только чума. Именно по милости одного викария он угодил в тюрягу.
Красивая девушка странного вида опустила свои лиловые веки и свернула трубочкой того же цвета губы.
- Да не волнуйся ты, Стрелок. - Она провела рукой по его гладкому черепу и смачно чмокнула в щеку. - Ведь жаловаться - это часть работы викария, согласен?
Стрелок поворчал еще немного и прекратил разговор на эту тему. Двое парней начали гонять проколотый мяч. К ним присоединилось еще несколько ребят, а потом и две девушки. Минут через десять от игры в футбол они незаметно перешли к "догонялкам". И как раз в тот момент, когда три парня отрывали пятерых своих приятелей от девушек, схвативших мяч. Стрелок поднял глаза и увидел, что на стоянке появился какой-то высокий человек и остановился в нескольких метрах от игравших. Он не произнес ни слова, а просто стоял и смотрел; последние лучи заходящего солнца играли в его серебристых волосах, а высокий жесткий воротник ярким белым пятном выделялся на фоне черного одеяния. Стрелок похлопал по плечу парня, стоявшего к нему ближе других, и через минуту игра прекратилась-ее участники медленно поднялись на ноги и, осторожно отряхивая пыль, уставились на молчаливую фигуру. Инстинктивно, из чувства солидарности, они сбились в кучу, и тогда человек заговорил.
