- Да, в том, что вы говорите, есть доля правды. Каждое поколение всегда оплакивает уходящий образ жизни, обычаи. Однако я говорю об устоявшихся традициях, об уже построенном здании нашей цивилизации. Впервые в человеческой истории полное уничтожение всего накопленного поколениями стало трагической реальностью. Мы на грани исчезновения. Вы согласны со мной, доктор Шорт?

- Нет, к сожалению.

Наступила долгая пауза. Шорт чувствовал себя неуверенно. Тренч напряженно уставился в чашку, будто искал там какие-то знаки. Двое мужчин застыли, как изваяния. Они сидели в этой тихой, залитой солнцем комнате, и один из них испытывал чувство неловкости, другой думал о том, нужно ли совершить акт возмездия или еще подождать, используя раньше все возможные способы убеждения.

Наконец Тренч вздохнул, улыбнулся своему гостю и сказал:

- Вы ученый, доктор. Насколько я знаю, вы работаете в области реактивных двигателей. Знаете ли вы, что, когда наступит время уничтожения, то реактивные двигатели будут способствовать распространению средств поражения, с их помощью будет доставляться вооружение? Несомненно, вы об этом знаете.

Шорт некоторое время молчал. Он не собирался оспаривать метафизические взгляды своего оппонента, он вообще не желал вести подобные споры.

- Я прекрасно понимаю, что такая точка зрения довольно распространена, я понимаю также, что политики и военные в один прекрасный момент могут сделать неправильный выбор и вовлечь всех нас в разрушительную войну. Но нельзя остановить прогресс науки только из-за того, что в мире существуют мощные силы, которые способны использовать результаты научных исследований в своих целях.

Тренч сумрачно посмотрел на Шорта.

- Доктор, военные и политики не смогли бы привести нас к катастрофе, если бы вы и другие ученые не создавали для них средств ведения войны. Трудно защититься от того, что вы создаете. Вы полностью посвятили себя делу искоренения христианской жизни на земле.

- Но это же вздор, священник.

- Нет, это правда! - Тренч вскочил на ноги, чуть не уронив чашку с чаем. - Вы являетесь одним из тех, и не последним, кто способствует гнусной попытке некоторых людей превзойти бога!

В ответе Шорта сквозила ирония:

- Человек уже превзошел бога в вопросах, касающихся мощи средств разрушения. Вы когда-нибудь видели, какие разрушения может вызвать одна водородная бомба малой мощности? - Шорт тут же понял, что высказался некстати.

Тренч поставил свою чашку на сервировочный столик, пересек комнату и подошел к столу. Он стоял спиной к Шорту, глядя в сад.

- Я не знаю, что может сделать водородная бомба, - сказал он тихо, не поворачиваясь. - Я знаю убийственную мощь последних образцов американских ядерных средств. Я не собираюсь вставать на точку зрения невежественного человека, доктор. Я говорю с позиции человека, который знает человеческую душу и ее подверженность злу. Человек не имеет права говорить о своей невиновности, пока участвует в создании машин, предназначенных для уничтожения жизни на земле. Закон божий чист и ясен, его легко понять. Существует простая связь между различными видами греха. Разрушение порядка и здравого смысла - грех. Человек, который занимается научными исследованиями - независимо от того, имеет ли он представление об итогах своего труда, - несет ответственность за свою работу. Если это греховная работа, он тоже совершает грех.

Тренч повернулся и посмотрел на Шорта. У того чашка застыла в руке. Шорт слушал проповедь со все возрастающим любопытством.

- Прелюбодеяние, убийство, а также разрушительные результаты науки, доктор Шорт, являются злом. С ними необходимо бороться, искоренять их.

Увидев, что Тренч закончил свою речь, Шорт рывком поднялся на ноги и поставил чашку на столик.

- Глубоко сожалею, что испортил вам день, мистер Тренч, сказал Шорт, избегая взгляда священника. - Я обыкновенный ученый и не имею никакого желания причинять вред кому бы то ни было. Я - профессионал, я просто делаю свою работу. Полагаю, вам лучше судить о наличии в ней зла. По-видимому, у нас нет общих тем для цивилизованного разговора, поэтому я полагаю, мне лучше сейчас уйти и дать вам возможность заняться тем, чем обычно занимаются священники.

Шорт направился к двери, но Тренч догнал его и положил руку на плечо. Шорт повернулся и тяжелым взглядом посмотрел на священника. Во взгляде священника была какая-то непреодолимая сила.

- Извините, доктор, я сожалею обо всем происшедшем. Тренч отступил, приглашая Шорта пройти к окну. Он слегка подталкивал его, обнимал за плечи. - Взгляните, и вы поймете, чем я так озабочен.

Смущенный Шорт подошел к окну. Сад был великолепен. Среди цветов разнообразных оттенков играли тени от ветвей деревьев. Природа, как всегда, неотразимо действовала на все органы чувств, и Шорт имел достаточно мужества признаться себе, что священник был во многом прав, боясь той опасности, которая, по его мнению, угрожает всему этому великолепию.

- Здесь просто замечательно, мистер Тренч. Вы очень счастливый человек. - Он взглянул на священника, который стоял рядом, задумавшись, его лицо было спокойно. - Извините, я был с вами слишком резок. Обычно я разговариваю, используя бесстрастные научные термины, а сейчас на меня что-то нашло. Прошу прощения за мою излишнюю эмоциональность.

Тренч слегка улыбнулся и повернулся к буфету.

- Вы очень внимательный человек, доктор. К причудам старого служителя Бога относятся или с презрением, или со злобой, иногда со скукой. Внимательность - вещь редкая. - Он взял графин и налил в бокал вина. - Пожалуйста, прошу вас попробовать моего вина.

Шорт улыбнулся и, поднеся бокал к носу, вдохнул запах вина:

- Замечательный букет, святой отец, - сказал он. - Вы сами его делаете?

- О нет, вино готовит один из моих прихожан, но ягоды из моего сада. К сожалению, я больше не могу его пить, вынужден баловаться только сухими винами. Но у меня есть стаканчик божоле, и мы с вами выпьем. - Он снова улыбнулся и налил себе из высокой зеленой бутылки. Оба приподняли бокалы.

- Доброго здоровья, - сказал Шорт, однако священник промолчал. По вкусу вино оказалось менее сладким, чем можно было ожидать, но приятным на вкус. Поэтому, когда священник предложил выпить еще, он согласился и через некоторое время обнаружил, что стал более разговорчивым. Он знал, что быстро пьянеет, поэтому редко позволял себе бокал вина.

- Возможно, я стану больше следовать традициям, когда женюсь и у меня появятся дети, - сказал он и с удивлением отметил чрезвычайно острую реакцию священника на эти слова.

- Вы собираетесь жениться?

- Да. Дело в том, что окончательное решение было принято сегодня утром. И довольно внезапно, но это даже и хорошо. Он улыбнулся, вспомнив Аниту, но решил больше не говорить на эту тему, так как в его голове стали возникать различные эротические сцены. Он считал себя не вправе думать о подобных вещах в присутствии священника.

Тренч сделал глоток вина и кивком головы предложил Шоту присесть.

- Вы намереваетесь остаться здесь, доктор?

- Да, здесь. Анита Кроутер, не знаю, встречались ли вы когда-нибудь с ней...

Челюсти священника сжались. После некоторой паузы он сказал:

- Да, я знаю эту леди. - Он сделал еще глоток, а когда отнял бокал от губ, на них играла угрожающая улыбка.

- Счастливый вы человек, доктор.

- Думаю, да. Никогда не думал, что я вообще когда-нибудь женюсь. И даже если и предполагал такое, мои претензии были не слишком высоки. Анита - замечательная девушка. Одна из миллиона. Когда я был студентом, такие девушки были в моде, и они обычно выходили замуж за профессоров. У тех, что попроще, вроде меня, не было ни единого шанса. - Он понимал, что говорит слишком много и слишком быстро, но вино действовало успокаивающе. Он опустошил свой бокал и не отказался, когда священник заново его наполнил.

Теперь они сидели молча, потягивая вино. На угрюмом лице Тренча появилось выражение удовлетворения, и, когда Шорт почти допил свой третий бокал, он пристально на него посмотрел.