Глава VII
Редклиф видел, что сержант Клайд ему не верит. И поэтому даже не пытался убедить полицейского в том, что молодые люди с автомобильной стоянки относятся к такому же типу людей, что и он сам, разве что, пожалуй, были попроще. Он же сам хотел знать - причем очень настойчиво, - кого сержант подозревает в уничтожении проекторов и фильмов. Его стремление узнать имена подозреваемых можно было приписать жажде мести. Сержант, со своей стороны, сожалел о том, что выдал эту зацепочку Редклифу. И вот теперь произошла трагедия, носившая все признаки ответных действий. Редклиф не сомневался, что правда в конце концов всплывет наружу - хотя сейчас, по вполне понятной причине, подозрение просто не могло не пасть на него.
- Вы чертовски хорошо знаете, что я не одобряю насилия, сказал он жалостливым голосом.
Клайд сидел в кухне на стуле и с безучастным видом наблюдал за тем, как Редклиф выстраивает защиту. Сержант просто ждал, когда он кончит говорить - в этом Редклиф не сомневался. Он не слушал его.
- Даже если бы я и хотел отыграться на этих ребятах, то все равно так бы не поступил.
- Да? И как бы вы поступили? - прервал свое молчание Клайд.
В комнате воцарилась мертвая тишина - Редклиф пытался найти ответ на вопрос полицейского.
- Откуда мне знать? - сказал он наконец. - Никогда не знаешь, как поступишь, когда преследуешь кого-нибудь. Да и вы сами, я уверен, не знаете.
- Откуда такая уверенность?
- Уверен и все тут. Черт возьми, сержант, вы просто пытаетесь поймать меня на слове. Неужели до вас никак не дойдет, что мне ничего не известно о сегодняшнем происшествии. Я все это время, весь этот чертов вечер просидел дома и никуда не выходил.
- Есть свидетели? - Клайд выглядел очень бледным и, несомненно, еще не оправился от потрясения.
- Нет, свидетелей нет. В настоящее время я живу один.
- А ваш плащ мокрый, - сказал Клайд, указав на белое пальто, которое висело на кухонной двери. На его спине и плечах блестели капельки воды.
- Боже всемилостивый, я выходил в сад...
- В проливной-то дождь? Не слишком ли оригинальничаете, мистер Редклиф?
Редклиф схватился руками за голову, как будто она могла вот-вот разорваться.
- Я заносил в дом растения. Вон те... - Он указал на три горшочка, стоявшие на подоконнике. - Я их выставлял наружу для поливки. Подойдите и потрогайте листья, ну же, подойдите.
- Верю вам на слово, что они мокрые, мистер Редклиф. Но вы могли намочить их, чтобы оправдать мокрый плащ на тот случай, если я вдруг появлюсь у вас, что я и сделал.
- Ну, ладно, хватит - надоело. - Окончательно расставшись со всякой надеждой на то, что ему поверят, Редклиф решил, что хватит пыжиться и изображать вежливость, когда общаешься с полицейским. И, как это часто бывает, отсутствие надежды заставило его проявить настоящие, подлинные черты характера.
- Не стоит тебе так себя вести, Редклиф.
- Ну вот, мы уже опустили слово "мистер", да? Теперь что, сорвем с себя куртку, покажем здоровенную свастику на руке, и выбьем из меня все мозги?
Клайд встал и отодвинул стул.
- Я тебя предупреждаю, не испытывай судьбу...
- Это я тебя предупреждаю, сержант. Попробуй хоть пальцем дотронуться до меня, и ты в мгновение ока, как в сказке, очутишься в своей собственной кутузке. Не испытывай судьбу. Впрочем, испытывай - не испытывай, какая разница, для таких, как ты. Ты живешь со своими суевериями и называешь это чутьем. Кто совершил преступление? Да, конечно, тот, кто живет здесь недавно. Все та же старая история. Охота на ведьм. Клич "Бей жидов!".
Клайд снова уселся на стул. Он промахнулся второй раз подряд за один вечер. Редклиф был невиновен. И если никакие разумные доводы не смогли бы сейчас послужить ему защитой, то эта вспышка гнева, когда он сорвался на крик и на шее у него набухли жилы, свидетельствовала о его непричастности к происшедшему. Человек, совершивший подобное злодеяние, не отказался бы так легко от защиты и не ввязался бы вместо этого в словесную перепалку. Клайд чувствовал себя уставшим, ошарашенным и сбитым с толку. Он решил отправиться домой.
- Очень хорошо, мистер Редклиф, - сказал он тихим голосом, поднялся и направился к двери. - Я верю вам. Мне жаль, что вы не очень-то доверяете полиции, но, может быть, когда-нибудь ваше отношение к нам изменится. Извините за беспокойство.
Еще с целую минуту после ухода сержанта Редклиф стоял без движения и смотрел на дверь. Что случилось, удивлялся он, какую струну он задел? Он подошел к буфету, достал бутылку джина и плеснул себе порядочную порцию в бокал. Он отпил половину, и его передернуло. Он вообще-то не любил джин, но пить виски по случаю посрамления истэблишмента было бы слишком прозаично, а коньяк, несомненно, слишком шикарно. Вероятно, ему стоило попробовать водки. Зевая и почесывая голову, он опустился на стул. Его не оставляла мысль о том, что случилось. Клайд сказал, что один из парней находится в очень плохом состоянии. Это ужасно, даже если эти ребята действительно напакостили ему. А что если это не они, а кто-то другой, подумал он. И кто же все-таки это сотворил?
Редклиф почувствовал себя заинтригованным. Пока полицейские тычутся вокруг как слепые котята, истина, возможно, лежит у них под носом. И, возможно, подумал он, ему удастся добиться успеха там, где они бьются головой о стену. Здесь-то он и проявит себя. Идея раскрыть преступление буквально захватила его. Мотивация поведения человека и перевернутое сознание относились к тем двум темам, о которых он имел некоторое представление. Возможно, это сумасбродство заниматься такими вещами ради удовольствия. Но это как раз во вкусе Редклифа. И, кроме того, он спасет свое реноме. Он обернет неудачу в успех. Ведь у других-то это получалось, а чем Редклиф хуже них?
Он тут же решил еще на время остаться в деревне. Если зацепки не окажется и он не найдет ничего стоящего, хуже не будет - он не собирался никому рассказывать о своих планах. Веселый и довольный, он допил остатки джина из бокала, подумал о сержанте Клайде и усмехнулся. По правде говоря, не такой уж он и тупица. Что-то ведь в его сознании подсказало ему, что он напал на ложный след. И он даже не выказал никаких признаков должностного гнева, когда Редклиф оскорблял его. Нет, не такой уж он плохой малый. Редклиф встряхнулся. Надо последить за собой, а то так не заметишь, как станешь помощником ребят в синей форме, а это для него опасно. Можно разрушить свой имидж.
Тренч приобрел маленькую черную записную книжку, наподобие той, что пользуются полицейские, и заносил в нее подробности осуществляемой им кампании. Это помогало ему объективно судить о масштабах развернувшегося сражения. Он составил перечень вопросов, которые требовали его внимания, а на соседней странице фиксировал результаты своей деятельности достаточно было одного взгляда, чтобы видеть, насколько успешно продвигаются его дела. Главное - это стремительность. У него не было сведений, подтверждавших его интуитивные предположения, он не сомневался, что при воздействии определенного стимула зло может быстро разрастись, поэтому его надлежало искоренить на корню - и делать его нужно быстро, хотя и осторожно. В списке имелась графа, своего рода барометр морального климата. Благодаря разработанному им коду, ключ к которому хранился у него в голове, заметки в записной книжке не могли быть использованы против него. Обыкновенная записная книжка, испещренная рядами знаков и волнистых линий. Записи свидетельствовали о том, что еще предстояла огромная работа, хотя, судя по тем же записям, за очень короткое время ему удалось добиться весьма существенных результатов.
На повестке дня стоял вопрос, не терпящий отлагательств, - что делать с клубом консерваторов. Надо было срочно принимать какие-то меры в отношении всех тех, кто проводил там свое время за поглощением дьявольского зелья. Они поступали отвратительно и хотели еще больше усугубить положение. Тренч собирался положить этому конец. По некоторым вопросам достаточно было принять простые меры, хватило бы его прямого вмешательства как священника, и не более того. Но существовали две проблемы, над которыми требовалось поразмыслить. Разрешая их, Тренч не мог не учитывать, что полиция активно занималась поисками виновных в совершении двух актов возмездия. Ему следовало быть осторожнее.
