Я мало что понимала из плавной научной речи соседки по парте: Нестор, монастырь, летописи.

Слова непривычные для современной девочки.

Мне больше по душе: подиум, фотосессия, шеллак.

Но, наверно, в культурной столице другие понятия о современности.

Летопись перевешивает поход в Макдональдс.

Прозвенел звонок - всегда спасительный и долгожданный.

Ко мне подтянулся мой рыцарь - Степан Мечников, культурист, поэтому - хороший парень.

Оруженосец письмоносец Стёпа робко попытался забрать у меня сумочку.

Не в детском саду, не обязательно носить ранец своей девочки.

Я не очень одобряю школьную дружбу мальчиков и девочек, потому что она отнимает много времени.

Но иногда ухаживания Мечникова становятся полезны, особенно, ночью на кладбище, когда мертвые восстают.

Культурист справится и с зомби маньяками.

Радистка Кэт остро взглянула на Степана, проколола его иглой взгляда и взяла пробу на анализ.

Неприятное чувство, что новенькая может увести "моего" парня ледяным ручейком пробежало между моих лопаток.

Не заревную... взревную... обревную... сревную...

Вообщем, не разозлюсь, если в нашем классе возникнет тандем - Мечников-Кэт.

Я не понимаю девушек, которые вешаются на парней - вешалки, борются за них, сражаются с соперницами.

Гораздо интереснее выбирать помаду в магазинчике, чем драться за "своего" парня.

Но всё же, если тебя бросают, то значит - бывший ухажёр полагает, что новая девушка - лучше.

Конечно, парни заблуждаются, но их не переубедить, и не собираюсь переубеждать.

Я - величественно с носка на пятку - плыла по коридору.

Мечников, наверно, не догадывался о моих сомнениях, размышлениях по поводу "прикадрить другую".

Он шел рядом, изредка отвешивал зазевавшимся школьникам безобидные оплеухи, даже не оплеухи, а - шлепки бодрости.

- Лён! - радистка Кэт назвала меня правильно, по бро. - Почему твоя подруга в больнице отдыхает? - Кэт лихо, но в то же время - утонченно - послала воздушный поцелуй Иванову.

Не заметит поцелуй только слепой глухонемой труп.

Иванов на миг остановился, не понял - к чему и отчего новенькая к нему послала воздушный поцелуйчик.

При этом радистка Кэт улыбнулась по-Голливудски - чисто, с открытой душой и горящей жаркой любовью.

Иронизирует? Подшучивает над одноклассником, которого увидела час назад?

Неужели, Кэт настолько смелая и отвязная, что не боится ничего?

Мальчики у нас - танкисты.

Поцелуй не пробьёт слоеную броню.

Иванов не понял: для чего поцелуй, почему, отчего, с какой целью, сколько в нём смысла.

Он втиснул свой взгляд в айфон Бакланова.

- Почему Мрин в больнице? - я перевела дыхание, возвращала себя в себя. Слишком напориста радистка Кэт. - История удивительная...

- Достойна, чтобы её записали иголками в уголках глаз в назидание потомкам? - Кэт слегка улыбнулась, растянула кончики макаронных губ.

- Что? Иголками в глаза? Потомкам? - Мечников оживился, взбрыкнул горой мускулов.

Любые проявления силы - хоть иголками в глаза потомкам - возвращали Мечникова в его Мир: штанги, гири, цепи, качалки.

- Смирницкая красовалась на уроке физкультуры и сломала ногу! - я не обращала внимания на словесные мелочи. Слова - не пудра, нос словами не припудрить. - Лечилась, лечили её, и вскоре должна была выйти в любимую школу.

В больнице она познакомилась с Ангелом...

- Гавриилом? - радистка Кэт не иронизировала, не усмехалась, а спрашивала по ходу моего рассказа, составляла картину происшедшего.

- Случайно парня зовут Гаврилой, или Гавриилом.

Он удивительно похож на Ангела: золотые кудри, а лицо - лицо с иконы - торжественное.

Наверно, Гаврила понравился Мрин.

Или Мрин понравилась Гавриле, но они встречаются в больничных коридорах - очень романтично.

Две недели назад я приходила к Мрин, и потом посещала, я хожу к ней раза три в неделю, как получится.

Но тот раз - особенный, дурацкий! - я не выдержала и засмеялась.

Нехорошо веселиться по поводу беды подружки, но я смеюсь не над болью Смирницкой, а над ситуацией.

Если смех лезет, его обратно палкой не загоню. - Мы втроём - я, Мрин, и Ангел... Гаврюша - болтали в холле под колючими ежистыми пальмами.

Обезьяны на пальмах живут в Африке, и мы не далеко ушли от обезьян.

По телеку показывали новости, и - ЗАЧЕМ?!! - вставили достижения наших Олимпийских чемпионок гимнасток.

Я сразу почувствовала приближение беды, у меня в носу зачесалось, а ноги окунулись в огонь.

"Смирницкая! Не вздумай!" - я чувствовала, что подружка сейчас сморозит глупость, совершит еще один не самый умный поступок в её жизни.

"ХО! Гимнастки! Разве трудно, пройти колесом по ковру?

Белка в колесе крутится, белке никто медаль не вешает на шею, значит - ничего сложного".

И не успела я открыть рот и двинуть языком в нужную сторону вопля, как Смирницкая отбросила костыль.

Поняла руки, оттолкнулась здоровой ногой, и...

Если бы древние инки видели "колесо" Смирницкой, то они бы никогда не изобрели круг.

Мрин сразу же с хрустом упала под пальму - на радость далеким обезьянам из Южной Америки.

К сломанной, но уже вылеченной ноге добавилась треснувшая кость руки - на счастье.

Подружка покрасовалась перед Гаврилой, изображала Олимпийскую Чемпионку по художественной гимнастике.

Доизображалась, гибкая наша одноногая.

На что рассчитывала скалолазка гуттаперчевая? На временное отключение силы тяжести?

Поэтому - почётное место около меня пока свободно.

Надеюсь, что Смирницкая не сломает себе еще что-нибудь на потеху Гавриле или Главному врачу.

- Дин Гиор! Угостите даму сигареткой! - Кэт кивнула мне, показывала, что выслушала гениальный рассказ о Смирницкой.

Небрежно выхватила у Ашкалунина пачку сигарет "Кэмел": верблюд курит.

- "Кэмэл"? ФУ! Гадость! В следующий раз для девочек покупай "Макинтош", - радистка Кэт вернула очумевшему от наглости Ашкалунину пачку.

Сигареты в школе запрещены, поэтому ребята, которые не думали о курении, тайком курят.

Если бы сигареты разрешили, и на уроках ботаники и географии учителя заставляли бы нас: "Домашнее задание: выкурить по пачке сигарет "Мальборо", "Ява золотая", "Прима" и по вкусу определите, где собран табак", - то мы бы плевались от сигарет, убегали от них, а на курильщиков смотрели бы, как на самоубийц.

Мечников с интересом взглянул на радистку Кэт, оценил её наглость, я бы сказала - хамовитость.

Никак не вяжется образ начитанной, культурной тонюсенькой, дистрофичной девочки Питерки с ролью бесшабашной Маньки-хулиганки.

Неужели, Мечников влюбился? и не в меня?

От интереса до любви - Мечникову сто раз штангу поднять.

Я обернулась к зеркалу - каждый раз, когда мимо прохожу, сканирую свою осанку.

Зеркало находится на каменном острове - оазис школьный.

Большие валуны окружают пятачок с цветами, дикобразами (я называю дикобразами кактусы) и зеркалом.

Зеркало поставили для увеличения пространства - цветы и камни отражаются, и возникает иллюзия (О! красиво я сказала "возникает иллюзия", не забыть бы), что садик тянется из бесконечности в бесконечность.

Я загляделась на красотищу в зеркале: прямая спина, голова - чудо, шея лебединая, глаза - фары грузовика, прожекторы Удачи.

Рядом вышагивал Мечников с богатырским разворотом плеч (в ворота не пройдет, ворота на плечах унесет и не заметит).

По правую руку Мечникова - радистка Кэт с...

Где Кэт? Ушла, а голос остался в воздухе.

Нет, Кэт шагает на параде рядом с нами.

Но в зеркале не отражается. Ни капельки.

Я вытянула шею, вывернула голову под невообразимым углом - заглядывала в зеркало, не пропустила ли в нём Кэт.

Пусто, нигде нет Кэт по ту сторону зеркала.