— С ним все в порядке, Дар. — Она потянулась и попыталась взять его за руку, но он не сжал ладонь в ответ. Ей было слишком страшно, чтобы пытаться сейчас его обнять, хоть она и не могла сказать — чего она боится. Сейчас он был похож на готовую распрямиться пружину. — Теперь можно признаться, Дар. Прости. Мне очень жаль. Я не должна была так поступать, я знаю, но я так хотела, чтобы у тебя был сын, чтобы у тебя было будущее. Ведь этого хотят мандалорианские мужчины, правда? Наследников.

Дарман, казалось, не догадывался, что это было намеренным и подкрепленным Силой, но это смахивало на то, как не замечают вьюгу на фоне лавины несущейся по склону горы. Он просто отшагнул от нее, медленно поднес ладони к лицу и стиснул ими нос, словно не хотел что — то вдохнуть

— Дар?

Он выпрямился, опуская руки.

— Я последним узнал, что он мой сын? — Судя по его виду, он проиграл в голове все разговоры, начиная с того дня, когда они стояли в квартире Бесани, умиляясь новому пополнению в семье Скираты. Скирата даже официально усыновил Дармана, в своем быстром и решительном мандалорианском стиле. А Дарман говорил ей, что он еще не готов быть отцом. Если он это все вспомнил, то сейчас он должен был быть в смятении. Но она ничего не могла в нем почувствовать. — Этейн, все знают — кроме меня?

— Нет. Только те, кому надо знать ради безопасности Кэда.

Дарман помедлил, рассеянно глядя на койку и начал пристегивать бронепластины.

— Значит, все, кроме меня и команды.

У Этейн не было причин думать, что он мог причинить ей вред, но как и у всех очень сильных, очень мускулистых мужчин, вид у него мог быть и успокаивающим и угрожающим, и сейчас он необъяснимо пугал ее. Дело было в тишине — во всех смыслах, в отсутствии звука и в отсутствии эмоций в Силе. Он поднял шлем, а затем, словно передумав его надевать, сунул его подмышку.

— Дар, когда ты будешь готов об этом поговорить… — начала она.

Он обернулся от дверей.

— Я просто хочу немного пройтись. — хрипло ответил он. — Слегка соберусь с мыслями.

Она вслушивалась, затаив дыхание, пока наконец не перестала слышать его шаги в коридоре. Потом она включила комлинк и вызвала Скирату, чтобы сказать ему что она сделала.

ГЛАВА 8

«Разумеется, клоны страдают. С чего вы взяли, что это не так? Они находятся на войне больше двух лет без перерыва, и это тяжелая война. Вопрос не в том — проявится ли боевой стресс, вопрос в том когда он проявится; если бы ВАР была набрана из обычных людей, у вас бы сейчас просто не было действующей армии. Клон — солдаты — это оптимизированные люди, и во всей популяции лишь два процента могут быть настолько жесткими, выносливыми и агрессивными, как они. Но ломайте их так вот день за днем, не давайте им передышки, не давайте им выспаться, не обеспечивайте их поддержкой и не давайте возможности выпустить пар — и даже они, в конце концов, сломаются.

Доктор Мидж Гиламар, Куэ'валь Дар и медицинский советник бригады СО, комментируя заявление Министерства Обороны Республики о том, что клоны, в отличие от прочих людей, не подвержены боевому стрессу, потому что они не знают иной жизни, и были рождены для боя.

Общая палуба «Н», станция ВАР «Нерриф», время — 1910 ГСВ, 996 дней после Геонозиса.

Достоинства полностью закрытого шлема сейчас были как никогда очевидны для Дармана. Он мог сидеть и кипеть от злости, на виду у любого проходящего мимо солдата, и пока он не пошевелится — никто ничего не заподозрил бы.

В этих временных казармах уединения почти не было. Команда «Омега» набилась в открытую каюту на четверых, изображая картину спокойствия и отдыха, но внутри их бу'шей открылась тайная арена для тяжелого разговора. Единственным ее недостатком была необходимость подавлять реакции тела; но это было умение, которое осваивали все клоны, с того момента как понимали что они могут укрыться в своей броне и создать личное пространство, куда не смогут вторгнуться каминоанцы. Дарман хотел бы знать — многим ли джедаям — генералам было известно, что привычное «Вас понял…» не имело ничего общего с комментариями, которыми обменивались братья по закрытой связи, вдали от офицерского слуха.

— Шаб, Дар, что ты собираешься делать? — поинтересовался Атин.

— Не знаю. — За прошедший час он не придумал ничего, кроме этого. Он даже не знал — злится ли он. Самым близким к этому, что он мог вспомнить — это было ощущение, которое пришло когда Джай, Вин и Талер разом погибли в скоротечной и безжалостной невидимой схватке — неверие, оцепенение, физически ощутимая боль в груди и полная неспособность думать здраво. — Я просто не знаю.

— А ему и не надо ничего делать. — Найнер вошел в роль сержанта, пытаясь быть гласом рассудка в смутное время. — Он тут ничего сделать не может. Ребенок — существует. За ним присматривают. Уставов, которые бы говорили, что он не может быть отцом ребенка — нет. И Этейн не требует с него кредиток на ребенка, верно? Так что все, что ему надо — это смириться с фактом, что ей до криффа приспичило завести от него ребенка, и она не собралась ему рассказать.

— Ну, тогда ничего особенного. — сказал Атин сложивший руки на груди. Поза была удобной, для того чтобы не делать жестов, которые могли бы дать чужакам понять что тут что — то происходит. — Он просто может чувствовать себя преданным. Он может с этим справиться.

Во время разговора Корр держал рот на замке. Он мог быть невыносимо разговорчив на менее личные темы, но он знал когда остановиться. В такие моменты Дар чувствовал как в Корре проступает настоящая суть. И он все больше был ему благодарен за это.

Дарман безрассудно влез на ту территорию, о которой раньше не смел и думать.

— Кэл'буир знал.

— Угу. Но ты же говорил, что Этейн окажется в серьезном осике, если джедайская полиция нравов ее сцапает. — Найнер явно намеренно подбирал смягчающие обстоятельства. — Разве они не забирают детей — джедаев? У нее были свои причины.

Но она рассказала ему, и Кэд не оказался в меньшей опасности. То, что ребенок был чувствительным к Силе, или как там они это называли — было предположением. Это не делало его джедаем. Дарман хотел бы услышать несколько здравых слов от Джусика. У него нашлись бы ответы; и даже если бы не нашлись — он все равно подобрал для ситуации бы несколько мудрых слов, которые могли бы заставить Дармана увидеть в этом светлую сторону и собраться с духом. Он поразился тому, что ему не пришло в голову в первую очередь излить душу Скирате.

— Дар. — деликатно поинтересовался Корр. — Разве ты не хотел ребенка?

— Да, хотел. — это вырвалось само. — Не думал, что меня это заинтересует… но он мой. Это значит, что мне нужно делать что — то большее, чем просто сидеть тут. Не могу это внятно описать… Я знаю только, что это важно. Это сделало меня чем — то иным…

Обычные люди росли, зная что такое семья и что такое родители, даже если у них этого не было. В полностью искусственном мирке Дармана на Камино, за те несколько лет, что в основном сформировали его, Дарман узнал кое — что важное — что есть такая штука как отец, и Кэл Скирата заполнил эту прореху в его жизни. Время от времени он видел Джанго Фетта и его сына, и он знал что выращен из клеток этого человека, но он никогда не чувствовал такой привязанности к нему, какую он чувствовал к Скирате. Люди были точно такими же существами, как и любые другие в галактике. У них были инстинкты размножаться и заботиться о своем потомстве, а люди, которых клонировали и вырастили в пробирке, в этом отношении ничуть не отличались от прочих.

— Готов поспорить — Ко Сай потрясло бы, что ее предсказуемые клон — единицы ведут настолько насыщенную жизнь. — заметил Корр. — Ей бы это совсем не понравилось.

— Да, жаль что она сдохла. Было бы здорово на нее посмотреть.

Найнер раздраженно цыкнул зубом.

— Ну вот, ты можешь забыть про реальные проблемы, а мы можем вывести тебя из плохого настроения. Как всегда. «Водэ Ан», да?