Довольно трудно разобраться в этом,

Любое чудо нам теперь не в диво.

Судите сами, будет ли ответом

Вот эта повесть, но она — правдива.

Там,

Где недавно

Низились обрывы,

Поросшие крапивой с лебедою,

Высотных зданий ясные массивы

Восстали над шлюзованной водою.

Гнездится

Птица

Меж конструкций ЦАГИ

^[104]

,

А где-то там,

За Яузой,

В овраге, бурля своей ржавеющею плотью,

Старик ручей по черным трубам скачет.

Вы Золотым Рожком

^[105]

его зовете,

И это тоже что-нибудь да значит.

…Бил колокол на колокольне ближней,

Пел колокол на колокольне дальней,

И мостовая стлалась всё булыжней,

И звон трамвая длился всё печальней.

И вот тогда,

На отдаленном рынке,

Среди капрона, и мехов, и шелка,

непроизвольно спрыгнула с пластинки

Шальная патефонная иголка

И на соседней полке антиквара

Меж дерзко позолоченною рамой

И медным привиденьем самовара

Вдруг объявился

Ящик этот самый.

Как описать его?

Он был настольный,

По очертаниям — прямоугольный,

На ощупь — глуховато мелодичный,

А по происхожденью — заграничный.

Скорей всего он свет увидел в Вене,

Тому назад столетие, пожалуй.

И если так — какое откровенье

Подарит слуху механизм усталый?

Чугунный валик, вдруг он искалечит,

Переиначит Шуберта и Баха,

А может быть, заплачет, защебечет

Какая-нибудь цюрихская птаха,

А может быть, нехитрое фанданго

^[106]

С простосердечностью добрососедской

Какая-нибудь спляшет иностранка,

Как подобало в слободе немецкой,

Здесь, в слободе исчезнувшей вот этой,

Чей быт изжит и чье названье стерто.

Но рынок крив, как набекрень одетый

Косой треух над буклями Лефорта

^[107]

.

И в этот самый миг

На повороте

Рванул трамвай,

Да так рванул он звонко,

Что вдруг очнулась вся комиссионка,

И дрогнул ящик в ржавой позолоте,

И, зашатавшись, встал он на прилавке

На все четыре выгнутые лапки,

И что-то в глубине зашевелилось,

Зарокотало и определилось,

Заговорило тусклое железо

Сквозь ржавчину, где стерта позолота.

И что же?

Никакого полонеза,

Ни менуэта даже, ни гавота

^[108]

И никаких симфоний и рапсодий,

А громко так, что дрогнула посуда,—

Поверите ли? — грянуло оттуда

Простое: "Во саду ли, в огороде…"

^[109]

Из глубины,

Из самой дальней дали,

Из бурных недр минувшего столетья

Где дамы в менуэте приседали,

Когда петля переплеталась с плетью

Когда труба трубила о походе,

А лира о пощаде умоляла,

Вдруг песня:

"Во саду ли, в огороде,—

Вы слышите ли? —девица гуляла!"

1954

"Закрывались магазины…"^{142}

Закрывались магазины,

День кончался, остывая;

Пахли туфлей из резины

Тротуар и мостовая.

В тридцатиэтажном зданье

Коридоры торопились

Опустеть без опозданья,

А внизу дома лепились.

Средь конструкций, и модерна,

И ампира, и барокко

Этот день, шагая мерно,

Вдаль ушел уже далеко.

Вот смотрите! Это он там,

Он, который нами прожит,

А для стран за горизонтом —

Только будущий, быть может.

Он у нас не повторится,

А у них еще начнется

В час, когда на ветке птица

Поутру едва очнется.

1954

Голоса^{143}

Мне

Не дает уснуть

Хор смутных голосов…