Мы были обложены возле кургана,
Нам гибель грозила. Но помощь нежданно
Пришла от Петра. Мы прогнали Роптана!
В сражении этом получена рана,
А также заслужен и чин капитана.
Я рапорт писал! Я за всё благодарен —
За чин и за дом, что казною подарен.
Я жив, а казнен лихоимец Гагарин.
Женат я на русской. Мой сын русский парень.
Я есть православный. Я веником парен!
О, Петр дал мне всё. Мудрый был государь он!"
1936
Гиперборея{43}
Ты детских не ценил воспоминаний…
Верней, ты не хранил воспоминаний.
Забыл ты дом из ноздреватых бревен.
Огромный дом, в котором пол неровен,—
Одно из тех старинных крепких зданий,
Построенных когда-то в упованье,
Что простоят до светопреставленья…
Теперь они пришли, воспоминанья,
И мы припоминаем в изумленье
Чудесный город, где орнамент ставен
Напоминает по рисунку плавень
[40]
,
А иногда осенний серый ливень,
А иногда и мамонтовый бивень,
И черепа таинственных животных,
Еще ужасных, но уже бесплотных.
Таких рисунков много-много сотен
На дереве ворот и подворотен,
На окнах, на карнизах, на заборах,
На тех домах, и нет уже которых.
Есть гавань у границ Гипербореи —
Забытый порт, где парусников реи,
Одетые тяжелыми холстами,
Среди тумана кажутся крестами,
А иногда грозящими перстами.
Но посмотри: из древней снежной пены
Вдруг выглянули радиоантенны.
И озарило голубое пламя
Кают и рубок стынущие стены.
Нырните в воду, ледяные змеи!
Раздвинься ты, завеса снеговая,
Врата златокипящей Мангазеи
[41]
Передо мной и вами открывая!
1938
Нюренбергский портной{44}
1
Сама Зима с улыбкой колдовской,—
У щек румяных ледяные серьги,—
Глядит в окно портновской мастерской…
Сама Зима с улыбкой колдовской
Глядит в окно портновской мастерской:
"Проснись, портной! Ты лучший в Нюренберге!
Готовь, портной, готовь свою иглу! Заказчики уж близко — на углу.
Готовь, портной, готовь иглу скорей! Заказчики всё ближе — у дверей".
2
"О дамы, в меховое влюблены, получите вы здесь, под этой крышей,—
Воззвал портной,— наряд любой цены, от самой низшей и до самой высшей!
О господа! Взгляните вы в окно. В витрине полюбуйтесь на образчик.
Есть коверкот, английское сукно, лионский бархат…"
Вот он и заказчик!
Своей нетерпеливою рукой рванул он дверь портновской мастерской.
Как видно, суетливый человек.
Ведет он даму.
Острый колкий снег
Ее наряд осенний серебрит.
"Послушайте,— заказчик говорит,— ведь в Нюренберге лучший вы портной.
Я справки наводил — вы не еврей!
Вот этой даме, что пришла со мной,
Прошу я изготовить поскорей
Все для зимы. Зима же у дверей!
Прошу я изготовить поскорей
Всё для зимы.
А меховые крылья торчком вы укрепите на спине,
Чтоб крыльями без всякого усилья
Махала дама!"
— Непонятно мне,— портной ответил,— что это за крылья?"
— "Валькирии, Валькирии наряд!
Подол покрыт пороховою пылью.
Она летит. Внизу дома горят.
Такой костюм придумайте, портной, чтоб, распахнув, пахнула бы войной.
Так шейте! Постарайтесь, дорогой. Наряд такой у нас в Берлине в моде.
Но надо ей еще костюм другой — он в будничном ей нужен обиходе,—
Такой фасон: чтоб стала вся зверьком,
Застежечка кошачьим коготком,
Рукав такой, чтоб жал под локотком,
Тут ни к чему, скажу я, ширина — прекрасен дамский локоть, крепко сжатый,
Чтоб охала да помнила она, что есть у ней суровый провожатый!
Понятно это?
Воротник зверьком, чтоб в горло ей впивался коготком,
Чтоб падать ниц и чтоб ползти ползком".
Тут дама шепчет:
"Мастер, стыдно мне! Я не могу ходить в таком наряде".
— "Я, фрау, понимаю вас вполне",— портной ответил, на нее не глядя.
А господин:
