Поднявшись с дивана, я направилась в свою спальню. Подумать. Помолиться. Стоя на лестнице, я услышала детский плач. Я остановилась. Виола должна обратить на это внимание, не так ли? Или она еще не настроилась на то, что потребности детей — превыше всего?

Я подождала. За дверью Виолы по-прежнему было тихо. В тот момент мне не хотелось никого видеть, но лучше уж я увижу дитя, чем Виолу.

Войдя на цыпочках в комнату девочек, я уже подумала, что плач мне почудился. Но в тот же миг с кровати в углу послышались сопение и икота. Это была постель Лили Бет. Я присела возле нее и повернула девочку к себе лицом.

— Что стряслось, крошка? — спросила я шепотом.

Лили Бет помотала головой, все еще икая и всхлипывая. Я откинула со лба малышки пушистые снежно-белые кудри.

— Ты скучаешь по маме?

На миг показались меленькие зубки: Лили Бет закусила нижнюю губу, но затем девочка снова мотнула головой. Всего один раз.

По крайней мере, она была честна.

— Тебе приснился плохой сон?

На этот раз девочка кивнула. Я взяла ее на руки и отнесла в свою комнату, положила на кровать и укрыла еще одним одеялом.

— Видишь, я здесь, рядом. Все хорошо. Засыпай спокойно, а потом я отнесу тебя в твою кроватку.

Даже самый страшный кошмар, который мог напугать ребенка, при свете лампы обычно улетучивался через несколько минут.

Губы Лили Бет растянулись в улыбку, которая исчезла так же быстро, как и появилась. Я присела на край кровати и погладила ее по головке. Она прикрыла глаза, грустные косые глаза. Я наклонилась, поцеловала ее в лоб и услышала тихий всхлип.

Пока я заплетала волосы в длинную косу, дыхание Лили Бет стало ровным — девочка уснула. Я сбросила одежду, освободилась от корсета и завернулась во фланелевый халат. У изголовья кровати я помолилась о том, чтобы Лили Бет обрела покой, чтобы Дом нашел меценатов и чтобы каждый ребенок, который живет в нашем приюте, узнал Господа и жил достойной жизнью праведника.

Я перенесла закутанную в одеяло Лили Бет обратно в комнату девочек и уложила на кровать. Малышка стонала, ворочалась, но не проснулась.

Если бы со всеми проблемами можно было справиться так же легко, как с детскими страхами.

— Мисс Силсби! — услышала я пронзительный голос и увидела руку в перчатке, махнувшую мне с другой стороны церковного двора.

Едва закончилась воскресная служба, как я отправила Виолу сопровождать детей. Я пошла к тому, кто меня позвал.

С вечера четверга я старалась успокоить себя надеждой, что решение попечительского совета удастся воплотить в жизнь. Я была убеждена, что непрестанная молитва вкупе с упорным трудом принесут свои плоды и помогут нам преодолеть нужду — или хотя бы произведут впечатление на представителя Общества помощи детям, который прибудет завтра утром.

Изрезанное морщинками, сухое лицо мисс Пембрук растянулось в широкой улыбке, когда я подошла ближе. Некогда моя учительница, а теперь учительница моих подопечных, она обвила тонкими, как карандаши, руками мою талию и нежно потрепала меня по щеке:

— Как приятно слышать о твоих успехах, моя дорогая. Это очень почетная и благородная работа.

Меня переполняла гордость. Мне так нужны были эти слова — они вселяли в меня уверенность, а она была мне необходима перед встречей с представителем Общества помощи детям, которая должна была состояться в понедельник. Я открыла рот, чтобы поблагодарить мисс Пембрук за ее доброту, но она продолжила:

— Теперь, дорогая, когда ты выполняешь столь важную работу, полагаю, есть что-то, что тебе необходимо знать.

У меня душа ушла в пятки. Несомненно, в городке было предостаточно желающих поговорить о недостатках маленьких воспитанников нашего приюта, но я не ожидала такого от мисс Пембрук. Вспомнив о трудностях, которые мы испытывали, я взяла себя в руки и ответила медовым голоском:

— Буду рада услышать от вас то, о чем мне нужно знать, мисс Пембрук.

Она бросила рассеянный взгляд на толпу, словно думая о чем-то постороннем, затем взяла меня за локоть и притянула ближе к себе.

— Речь идет об Уэллсмите.

— О Блэйне? — переспросила я и обернулась.

Блэйн стоял поодаль и тихо разговаривал с отцом Уландом. Мое сердце сжалось. И все же я не понимала, какие могут быть у мисс Пембрук претензии к Блэйну. Особенно такие, о которых мне непременно нужно было знать.

— Нет, не о нем, — шепнула мисс Пембрук. — О другом, младшем.

Медленно, словно во сне, я повернула к ней голову и почувствовала, как дрожат мои пальцы.

— О Картере?

— Да, — решительно кивнула мисс Пембрук. — Мой приятель мистер Уильямсон, который преподает в колледже, рассказал мне, что этот юноша прогуливает уроки чаще, чем обычно. Он связался с дурной компанией. С хулиганами.

Я видела, как блестят от волнения ее глаза, и меня охватило смятение. Мисс Пембрук была первой, кто сообщил мне новость, которой я не знала, и это ей льстило. Я все же постаралась сохранить улыбку на губах и теплоту в голосе:

— Я ценю ваше беспокойство о мальчике, мисс Пембрук.

Сплетникам всегда свойственно делать из мухи слона. Скорее всего, ситуация была не настолько серьезной. Лучше всего дать понять мисс Пембрук, что она очень мне помогла и теперь может не думать об этом.

— Я немедленно разберусь в этой ситуации. Еще раз благодарю вас.

— Похоже, теперь у тебя появится такая возможность, — ответила она и кивнула кому-то позади меня.

Я обернулась. В мою сторону направлялся мистер Комсток. Его лицо было пунцовым от гнева. Мисс Пембрук исчезла в толпе.

Приготовившись к конфликту, я решила перехватить инициативу и заговорить первой:

— Как вам это прекрасное утро, мистер Комсток?

— Судя по всему, оно не такое прекрасное, как вам кажется. — Он остановился рядом со мной так резко, что едва не упал на землю.

— Мне очень жаль, — ответила я, все еще пытаясь быть приветливой, но почувствовала, как в животе у меня что-то сжалось.

— И правильно! — свирепо прорычал мистер Комсток, и у меня от страха перехватило дыхание. — Этот мальчишка, этот проклятый мальчишка!..

Мне захотелось убежать, спрятаться от его гнева, но, поступив подобным образом, я бы сдалась без боя. Я расправила плечи, выпрямила спину и вошла в роль управляющей приютом.

— Чем я могу вам помочь, мистер Комсток?

— Его не было дома почти до рассвета. До рассвета! А я должен был сидеть с впечатлительными девочками и объяснять им, где он шляется всю ночь. Этот кобель бегал по девкам! По крайней мере, надеюсь, что он не совершил более серьезных проступков!

Ох, Картер, как же ты мог?

— Мне очень жаль, мистер Комсток. Я убеждена, что вам следует с ним поговорить…

Лицо мистера Комстока побагровело, щеки надулись.

— Он никого не слушает! Я уже пытался. Одному Господу милосердному известно, как я пытался! Мне кажется, ему нужно поки…

— Погодите, — перебила я его, подняв ладони. — Что, если… если с ним поговорю я?

Картер должен был остаться у Комстоков. После того как он не смог ужиться с родным братом, терпение попечительского совета было на пределе. У Картера уже не было права на ошибку.

Мистер Комсток хмыкнул, обдумывая мое предложение.

— Мне нужно понять, действительно ли он услышал то, что вы сказали, убедиться в том, что он готов попытаться — действительно попытаться — ужиться в нашей семье, с нашими правилами.

— Конечно. Безусловно. Почему бы нам не собраться всем вместе — вам, вашей жене, Картеру и мне — и не поговорить обо всем? Когда вам будет удобно на этой неделе?

Похоже, гнев мистера Комстока утих. Он проворчал:

— В четверг после ужина.

Я почувствовала облегчение. По крайней мере, я успею и встретиться с человеком из Общества помощи детям, и разрубить этот узел с Картером.

И тут я увидела Блэйна, стремительно направлявшегося ко мне. Я поспешила закончить разговор с мистером Комстоком, чтобы они с Блэйном не столкнулись.