я лежала на смятой постели.

Бросит куклы сестра --

не играется ей за двоих.

Там, в груди у меня,

полыхают лохматые ели

и огромные птицы

расселись на ветках у них.

Приходили врачи,

только птицы сидели на ветках.

Бились крылья в огне,

и размашисты, и горячи.

Говорили вокруг

о каких-то заморских таблетках,

и настольная лампа

свои опалила лучи.

Наконец-то пришла!

Я усталые веки прикрою.

До чего ж это солнце

сегодня нещадно палит!

Ах, ну да! Это лампа.

Вздохну всей душою и кровью.

Спросит мама: -- Ну, что? --

Я скажу: -- Ничего не болит.

1984 г.

* * *

Дорога все прямо и прямо --

так прямо направили взгляд.

Вдоль темной ограды и храма

идем, но почти наугад.

Мой спутник и весел, и дерзок,

но смотрит все время вперед,

и так в рассуждениях резок,

как будто воистину врет.

Но эти слова молодые!

Но светлое небо в глазах...

Как жарко горят золотые

кресты-купола в небесах!

1984 г.

* * *

Слишком тихо в этой комнате,

и птицы не поют.

Вы сказали, что не помните,

как выглядит уют.

Постоянный или временный --

это, в общем, все равно.

Вам хотелось быть уверенней

и значительнее, но

штора кухонная свесилась

в вазочку из-под конфет.

Вы стряхнули пепел весело

на затоптанный паркет.

Как шутили вы отчаянно --

мол, теперь никто не люб!

Я увидела нечаянно

беззащитность ваших губ.

1984 г.

ПЛАСТИНКА

Воскресенье.

Наши родители дома!

Белых яблонь

в саду

неземная истома,

итальянского мальчика

солнечный голос.

Та пластинка

однажды,

упав,

раскололась.

Разлетелась со звоном

на брызги,

на части.

Невзначай --

как печаль.

Неизбежно --

как счастье.

1984 г.

ИГРА В КУБИКИ

Алиса, хочешь -- сядем, почитаем?

А хочешь -- в кубики сегодня поиграем?

Сыграем в кубики! Трехмерное пространство!

Нас будет забавлять его упрямство.

Три плоскости, три вектора, три меры --

осколки древней триединой веры.

Что делать, девочка, у нас такое зренье,

такой обзор, такое измеренье.

Освоим кубики, Алиса, в три приема.

Построим башню, дом, забор у дома...

А впрочем -- нет! Уж слишком мы примерны!

Давай-ка сделаем пространство многомерным.

1984 г.

ВОЛК

...И тогда на поляну вышел

безупречно спокойный волк.

Он, конечно, давно услышал,

как взвели на него курок,

но стоял, ожидая грома.

Не дождался -- ударил свет...

В теплой шерсти -- репей да комья,

у виска -- почерневший след.

Взгляд протяжный, как тени елей,

как упавшая наземь плеть.

-- Вы на смерть посмотреть хотели?

Что ж, смотрите -- вот моя смерть!

1984 г.

* * *

Полутона!

Засилье полутонов!

Полувина

усложняющихся умов.

Метанья

между чистейшими цветами.

Мотанье,

отупляющее с летами.

Неодолимость,

засилье полутонов!..

Но надломилось

сооруженье из слов,

и я сказала:

-- Эй, усложняющиеся!

Эй, вы!

У картины слоняющиеся!

Отойдите!

Я посмотрю одна,

чем оправданы

полутона.

Не толпитесь

только

у полотна!

1985 г.

СТРУНА

А помнишь, как музыка плавно

по комнате нашей плыла?

А помнишь, гитара недавно

еще семиструнной была?

Но близились тайные рифы,

но метко хлестнула волна.

И вот на изогнутом грифе

повисла седьмая струна.

Я на шестиструнной сыграю

веселую полечку, вальс.

Никто не заметит, какая --

какая струна порвалась!

1985 г.

* * *

Мзия*, Мзия! Солнечное имя,

синих сабель звон!

Все меняется или проходит мимо,

только нет, не он.

Поскорей бы дальняя дорожка --

закажу билет.

У тебя уже упала ложка

в кухне на паркет?

Я войду, и сразу жарко станет

посреди Москвы.

Зацветет в простуженном стакане

веточка айвы.

И пускай над нею закружилась

снежная пчела.

Мзия, Мзия! Радуга приснилась

мне вчера!

* М з и я -- в переводе с грузинского означает "дочь солнца".

1985 г.

* * *

Ангел с золотыми волосами,

с темными глубокими глазами,

с легкими косами за спиной,

почему не говоришь со мной?

Посмотри, и я светловолоса,

посмотри, и у меня есть косы,

а глаза, хоть знаю, не глубоки,

но всегда темнеют пред грозой.

Ангел ничего мне не ответил.

Почему меня он не заметил?!

Он и это объяснить бы мог,

но земной несовершенен слог.

1985 г.

* * *

Старуха достанет узорную шаль,

накинет мне молча на плечи.

Какая меня угнетала печаль!

Как стало намного мне легче!

От этих ли шелковых тонких кистей,

что так разлетелись игриво?

От этих ли рук, что из черных вестей

вдруг вышили светлое диво?

1985 г.

МОНОЛОГ ПОД ДЕРЕВОМ

Горожанка до кончиков длинных ногтей

и участница всех мировых скоростей,

мне губительно остановиться,

я -- довольно простая частица.

Служба, дружба, метро, вечерок без затей,

в перерывах -- томление очередей.

Каблучком об асфальт -- и довольно!

То-то в городе дышится вольно!

Горожанка до кончиков длинных ногтей,

что мне птица, сидящая в гуще ветвей,

и трава... Я без них не страдаю!

А смотри-ка -- к земле припадаю!

1985 г.

ГОРОЖАНЕ

По новым и старым дорогам,

в зеленых лучах фонарей,

к назначенным вовремя срокам,

сквозь бездну стеклянных дверей,

бросая заботы в портфели

и сейф запирая на ключ,

спешат они -- то корифеи,

а то созерцатели туч.