в беспробудной тишине.
Визгом жалобным, знакомым
надрывая сердце мне.
2006 г.
* * *
Облокотясь на поручни вагона,
со мною рядом ехал юный бог.
Сошедший с облака, а вовсе не с перрона,
где только что его толкнули в бок.
О чем он думал, глядя на плакаты,
сулящие богатство и уют?
Какие рисовал себе закаты,
какие страсти, что его убьют?
Была немыслимо стройна его осанка,
спокоен свет невозмутимых глаз.
Не вскрытая пока пивная банка
топорщилась в кармане напоказ.
Пиликал сотовый, попутчики зевали,
какой-то фарисей читал журнал...
Вы небожителя в нем, вижу, не узнали?
И он о том, что бог, пока не знал.
2006 г.
ХОРОШО БЫ В ВОТКИНСК СЪЕЗДИТЬ!
Обменяв осенний холод
на автобусный уют,
мы поедем в славный город,
где "щелкунчики" живут.
Где в усадьбе с мезонином
гений музыки скучал,
где по улицам пустынным
сторож палкою стучал.
Мы поедем не в музеи,
не историю учить!
Нам бы просто грусть развеять,
впечатленья получить.
Так что воткинские гиды
могут смело отдыхать.
Встретят нас свои бандиты --
есть кому по нам вздыхать.
Вот уж где мы оторвемся
от докучливых забот!
Захотим -- до слез напьемся,
захотим -- наоборот.
Будут звонкие бутылки
стол изысканный венчать,
будут бритые затылки
о делах своих молчать.
Хорошо бы в Воткинск съездить...
Только кофе с чаем пить.
Дружбой с урками не грезить.
Бюст Чайковского купить.
2006 г.
* * *
Просторы, родные просторы!
Здесь линия -- друг, а не враг.
А где-то высокие горы,
и там всюду вечный зигзаг.
Там славят великого Будду,
там тоже есть холод и снег.
И там я когда-нибудь буду
буддийский носить оберег,
кормить недоверчивых яков,
детей смуглолицых ласкать.
От явных до смутных зигзагов
прямую дорогу искать.
2006 г.
* * *
Как много в этом человеке
смешалось жизней и веков!
Прохладные глаза и веки --
от наших северных снегов.
Запястья тонкие и губы
ему пожаловал Иран.
Движенья быстры, даже грубы --
бессмертен половецкий хан.
А руки -- руки демиурга,
творца, создателя планет.
Его профессии хирурга
таинственней и горше нет.
Он любит скорость, любит ветер,
он любит музыку всерьез.
Уравновешен, чист и светел,
как опьяняющий наркоз.
И я боюсь его немного.
Откуда столько в нем щедрот?
Он говорит, что все -- от Бога.
А если вдруг -- наоборот?!
2006 г.
* * *
Есть катастрофа -- я влюбилась.
Я умерла -- воскресла вновь.
Какая бездна мне открылась,
когда затмила мир любовь!
А ты признаться мне не хочешь,
как побежденному врагу?
Или себя в святые прочишь?
А я признаюсь, я могу.
Могу сказать, что мир прекрасен
без наших принципов и слов.
Твой неответ мне так же ясен,
как ясен возраст без часов.
Как самолет, упавший с неба.
Как твой в усмешке сжатый рот.
Как дырки пористого хлеба.
Как автострады поворот.
Есть катастрофа...
2006 г.
* * *
Уйти, утешиться стихами,
забыться лучезарным сном.
За розовыми облаками
найти другую жизнь и дом.
Вернуться вновь без сожаленья
к своим разрушенным дворцам.
Поймать мелькнувшие мгновенья
и бросить под ноги глупцам.
Что делать с ними -- я не знаю.
Какие почести воздать?
Украсить рифмой? Украшаю.
Или как было все -- разъять?
Зачем они попались в сети?
Куда по воле волн неслись?
Мгновенья эти, грезы эти
зачем стихами назвались?
2006 г.
* * *
Мой маленький город,
хотя и по виду большой!
Заросший рекламой
и вывесками иностранными,
стремишься ты в небо
своей неуклюжей душой.
А хватит ли сил
с коммунально-дорожными ранами?
"Полей Елисейских", "Пассажей"
и прочей тоски
о жизни красивой
тебе не избыть, да и нечем.
Зажатый навечно,
навечно зажатый в тиски
бескрайних просторов
и крайне пространственной речи.
О чем ты мурлычешь себе
по своим проводам,
свернувшись дорожным кольцом
и пружиня рессорами?
Мой маленький город!
Тебя никому не отдам,
мигай -- не мигай всем подряд
на углу светофорами.
2006 г.
* * *
У президентского дворца
цветут садовые фиалки.
На бархатные их сердца
косятся городские галки.
Живая изгородь растет
из ели той еще, колючей.
Ее ровняют каждый год --
как повелось, на всякий случай.
Гуляет праздный здесь народ.
И я бы праздновать хотела,
когда б не замкнутость ворот,
не зона ближнего обстрела.
2006 г.
* * *
Загорать бы с тобой
на египетских пляжах,
по Швейцарии горной
беспечно гулять.
Или, может быть, даже --
о, Боже мой! -- даже
на вершине Тибета,
обнявшись, стоять.
А потом хорошо бы
вернуться обратно,
где знакомая речь,
и работа, и дом.
Где все так непонятно --
и все так понятно,
если нам не наскучит
и здесь быть вдвоем.
Что же ты не смеешься,
не злишься, не плачешь?
Не глядишь свысока
и не мнешь сигарет?
Или ты ничего
в моей жизни не значишь?
Или выдохни что-нибудь
все же в ответ!
2006 г.
* * *
Что было там, до встречи на Земле?
В какой обители душа моя томилась?
Неужто тосковала обо мне,
ко мне одной, воистину, стремилась?
О чем же ей печалиться теперь?
Ведь получила то, чего хотела!
Открылась дверь и затворилась дверь:
душа облюбовала мое тело.
Куда она летает по ночам,
страша меня отсутствием до срока?
А днем -- так рвется к солнечным лучам,
