Джеффри с ухмылкой следил за моей реакцией. Я же начала подумывать над тем, что неплохо было бы последовать его примеру и выкинуть эту бело-розовую гадость в окно.

– Но неужели нельзя договориться с Софи? – как можно спокойнее и дружелюбнее поинтересовалась я. – Она же взрослый человек и может понять, что не все любят торты.

– Да, не все. За исключением этого дома.

Джеффри проглотил свою крошечную порцию и откинулся на подушку.

– Здесь все помешаны на чаепитии. И всё, что к нему прилагается, тоже священно. Так что Софи и слушать не станет небылицу, что кому-то может не нравиться торт. – Он зевнул. – Зато теперь я посмотрю, как ты будешь давиться этим кошмаром. Может, тогда ты умрёшь – я просто не люблю пачкать руки кровью.

Я хотела ответить ему какой-нибудь резкостью, но вспомнила про неожиданно возникшую Софи, и лишь устало поморщилась.

– Не дождешься.

А потом началась самая ужасная пытка за всю мою жизнь… Я уже говорила, что не очень люблю бисквиты? Так вот, теперь я их просто ненавижу!

Я через силу открывала рот и ложку за ложкой запихивала в себя этот ужасный торт, а затем поспешно запивала его чаем. Кремом были запачканы губы и все пальцы, на языке ощущался препротивный сладкий привкус, а съеденное стояло поперёк горла.

Я выронила ложку на пустую тарелку и затаила дыхание. Мне показалось, что ещё совсем чуть-чуть, и я взорвусь. Кожа натянулась до предела, кости трещат, все внутренние органы утонули в розовом креме.

– Ого, ты еще жива? – ухмыльнулся Джеффри и поднялся из-за стола. – Отлично. Теперь это будет повторяться каждый день, Сурок, и в конце уже первой недели придётся расширять дверные проходы, чтобы ты смогла прокатываться через них. – Он насмешливо окинул меня взглядом и вышел из столовой.

Я же растеклась по всему диванчику и понимала, что если встану на ноги, то они этого просто не выдержат и сломаются как тростинки.

Не буду говорить о том, как я дотащилась до своей комнаты и целый час лежала на кровати, боясь пошевельнуться. Затем, поняв, что могу нормально дышать, не боясь разорваться на части, я начала разбирать вещи из сумок, но что меня прервало? Правильно – громкий удар в дверь и сердитое приглашение идти на ужин. Столовая была просторной и светлой, но я плохо помню детали, потому что больше всего меня занимала мысль: как мне не лопнуть от хотя бы еще одного кусочка еды?

Чудо, но я осталась жива и даже смогла попробовать жареные куриные крылышки. Во время ужина мисс Уилсон обмолвилась о мистере и миссис Фригс – оказалось, что они работают вместе, в одной банковской компании, которая находится в Бродусе, и через день я смогу познакомиться с ними. Но это если мне повезет.

После ужина я вернулась к себе в комнату и продолжила разбирать вещи. После того, как все было разложено по новым местам, комната приобрела более уютный вид. На письменный стол я поставила фотографию своей семьи, а рядом положила ноутбук. Не нужна мне их библиотека и тем более помощь Джеффри! Завтра позвоню по Скайпу родителям – сейчас в Афинах пять утра, и они еще спят, а вот в десять утра здесь там будет шесть вечера. Разница во времени восемь часов.

И наконец, я достала свой «молескин» и черную гелевую ручку. Нужно написать отчет по этому дню. Я на минутку задумалась.

Личный дневник всегда помогал мне разобраться в эмоциях и посмотреть на сложившуюся ситуацию со стороны. Когда кажется, что ты попал в тупик, – просто опиши проблему на бумаге так, словно рассказываешь другу. Часто ответ выскакивал сам собой. Я открыла новую чистую страницу. Прошлые записи пестрели вопросами «кто такие Фригсы?», «почему родители раньше ничего не говорили про них?», «как примет меня мой троюродный дядя?» и тому подобными. Что ж, на половину из этих вопросов я не могу ответить и сейчас. Даже наоборот – появились новые. Я вздохнула и начала описывать произошедшее за сегодня.

«Надеюсь, что эти четыре недели пролетят очень быстро и незаметно», – вывела я в конце и отложила ручку, разминая затекшие пальцы. Три страницы! И это только один день! Надеюсь, что дальнейшие дни не будут такими драматичными, как сегодняшний.

Было всего полдесятого вечера, но у меня уже слипались глаза. Я спрятала дневник в сумку, взяла пижаму и поспешила в ванную. В коридоре мне никто не встретился, а подойдя к ванной комнате, я облегченно вздохнула – она была пуста. Проскользнув внутрь и дождавшись, когда включится свет, я тут же закрылась и несколько раз подергала дверь, но замок был крепкий. Хорошо. Я уже поняла, что Джеффри не из тех, кто утруждает себя тем, чтобы постучаться, прежде чем войти.

По дороге обратно я, к счастью, опять ни с кем не столкнулась. Интересно, кто все-таки живет в комнате возле ванной? Или там лежит труп задушенной сестры Джеффри?

Я спустилась на первый этаж и, немного помедлив, направилась к правому коридору. Вчера по дороге на ужин я слепо тащилась за Джеффри, волнуясь больше о том, не лопну ли я от переедания тортом, и совсем не запомнила, где именно находилась главная столовая.

Софи предупредила меня, что завтрак тут проходит в «ужасной атмосфере». Я почему-то подумала, что недовольные и невыспавшиеся домочадцы швыряются друг в друга булочками и обливаются кофе, но все оказалось куда спокойнее – на каникулах все могут просыпаться в то время, в какое им захочется, и завтракать кому когда заблагорассудится.

На мой взгляд, ничего ужасного в этом не было. Наоборот – так у меня появился шанс не встречаться с Джеффри хотя бы за утренним столом. Я вообще решила видеться с ним как можно реже и не обращать на этого хама внимание. Пусть даже размахивает ножом перед моим носом – я останусь безмятежна, как ледяная статуя.

Мне повезло – с Джеффри за завтраком я не встретилась. Едва я нашла столовую, как из нее тут же вышла мисс Уилсон, поприветствовала меня и поспешила дальше по своим делам, успев сказать, что мистер и миссис Фригс уже давно уехали.

Я задумалась над этим. Софи всегда чем-то занята, садовник в дом не заходит, мисс Уилсон бегает туда-сюда, про Фригсов вообще молчу – они, как видно, домой приезжают только затем, чтобы переночевать. Но… как же Джеффри? Здесь нет ни гувернантки, ни учителя, никого из его сверстников. Неужели он постоянно один на каникулах? У меня тоже не было родных братьев и сестер, но зато родители проводили со мной очень много времени, а еще есть Алиса и еще несколько знакомых, с которыми я всегда могу погулять или просто позвонить. А он?

Но, если честно, у меня не было никакого желания жалеть его. Неудивительно, что с его характером с ним никто не хочет общаться. Пусть ищет проблему в себе, а не в окружающих.

На завтрак был подан апельсиновый сок и блинчики с сиропом. За огромным прямоугольным столом со стеклянной столешницей кроме меня никого не было, и я вовсю рассматривала комнату.

На полу белая плитка с коричневыми ромбиками на стыках углов. Стены светло-зеленые, большая плазменная панель, из огромного окна открывается вид в сад. Мебели мало – пара низких шкафчиков, узкий высокий столик с пустой вазой и всё. Но зато стеклянный обеденный стол – человек на двадцать. Наверное, у Фригсов часто бывают гости. Хотя по их образу жизни этого и не скажешь.

Я доела последний блинчик и, не спеша вытирая пальцы салфеткой, попробовала представить себе – каково быть хозяйкой такого дома?

Я встала и, уже подойдя к выходу из комнаты, протянула руку к двери, как вдруг она резко распахнулась, больно ударив меня по пальцам. Я невольно вскрикнула и затрясла ушибленной рукой. На меня сверху вниз смотрели заспанные светло-карие, почти желтые глаза на невинной мордашке. Я не могла не отметить его сегодняшнюю одежду: ярко-красная футболка и ярко-зеленые шорты, что в целом выглядело совершенно по-дурацки.

– Осторожнее! – пробормотала я и протиснулась мимо Джеффри в коридор.

Наверное, он еще не до конца проснулся, потому что ничего мне не сказал. К моему счастью.