Распахнувшаяся дверь ударила Ложку в спину. Тот пошатнулся, но устоял, и руки подать не успел. Ну, то есть Ковь очень надеялась, что поэтому. Но за мгновение до этого у Ложки как-то неуловимо знакомо исказилось лицо, и Ковь даже успела подумать, что довела Васкиного брата до точки кипения. Переборщила. Так что надежда была слабенькая и совершенно нежизнеспособная.
Ворвавшаяся Кирочка обвела хмурым взглядом Ковь, Ложку, прижала покрепче хнычущую Эху и выдала:
- Дяденька, тетенька, хва... а-а-а, у меня де-жа-вю. Могла бы хоть не Диерлиха для разнообразия... Вот. У тебя! - Она ткнула пальцем в Ложку и тот даже попятился, такой у нее был решительный вид, - Бумага есть? Грифель? Можешь молчать, если так хочется - есть, конечно. Вся комната в записках, Ковь, я больше за тебя убираться не буду, так и знай. Вы! Двое! Мне скучно, я хочу играть, а Фыль уехал с Ваской за припасами. Так что со мной будете играть вы! На!
Губы надула, ножкой топнула... Эху Кови отдала - как-то слишком поспешно. Мелкая сразу хныкать перестала, загугукала радостно, руки к Кови потянула...
Ковь присмотрелась, механически принимая ребенка: жабры у Кирочки пульсировали, отчаянно прогоняя воздух, привычно пахнуло тухлой рыбой... Слишком много зелени в волосах, слишком блестят глаза. Проверила лоб - горячий. Под тонкой шелушащейся кожей можно прощупать чешую.
- Все нормально?
Русалки не простужаются. И не болеют. Тут что-то другое. Раз уж Кирочка обиду свою забыла и к Кови пошла. А обида была крепкая...
- Ерунда. - Отмахнулась Кирочка. - Но - хочу играть. До смерти хочу!
Ковь кинула на Ложку извиняющийся взгляд, пожала плечами. Тот кивнул, соглашаясь. На лице - ни следа недавнего гнева. Будто Кови просто показалось. Да и на Кирочку он посмотрел... с сочувствием?
- Хочу играть в корабли и палубы! - Заявила Кирочка через несколько минут, когда все устроились и приготовились внимать ее капризам.
Ковь сидела на кровати, Кирочка угнездилась у нее на коленях, привалившись горячим затылком к груди и вцепившись в левую руку. Ногти ее ощутимо давили на кожу, но не настолько, чтобы проткнуть, так что Ковь терпела. Ложка развалился на кресле, закинув ногу на ногу. Он, видно, тоже сделал какие-то свои выводы и, не слушая Кирочкиных возражений, закрыл окно, так что в комнате стремительно теплело, и Ковь уже сбросила куртку.
Вспомнила, что так и не вернула Ложке одолженную жилетку, но махнула на это рукой. В следующий раз. А то Эха под боком у Кови как-то сразу заснула и будить не хочется. Ну да, если ее на Киру оставили, то она за день хорошенько нарыдалась... А Кире, наверное, обидно. Всегда обидно, когда тебе напоминают о недостатках, а уж когда о таких... А с Эхи что возьмешь? Она не замолчит из такта, она просто не хочет, чтобы ее нежить качала. Вряд ли сама понимает, чего рыдает. Мелкая еще. Хоть и сильна будет, когда подрастет: Ковь уже предвкушала это развлечение. Себя в детстве помнила, умножала раз в пять - и предвкушала...
- Ты! - Кира ткнула пальцем в Ложку, - Разломи грифель и дай бумажку!
Ложка, не споря, просто достал из карманов второй и кинул Кире в руки вместе с книжечкой, из которой предварительно выдрал листок и для себя. Вот ей он в руки целил, а не в лоб, ну что за ерунда такая?
Правила этой детской игры никому было объяснять не нужно, а через некоторое время Ковь даже увлеклась. Ложка оказался умелым противником, как будто мысли читал, череп ее насквозь просвечивал своим пронзительным синим взглядом, корабли так и гибли, но и Ковь была не лыком шита...
Кирочка пригрелась и заснула, успокоенная, у Кови на руке. До того пыталась иногда давать советы, но ведомую ей эскадрилью быстро разбили. Она разобиделась, но как-то не всерьез, и просто стала слушать, как играют взрослые. Вот и разморило... И пахло от ее русых волос мылом, как от обычной девочки. И ноготки разжались...
Что-то с ней было неладно. Но да с кем было ладно? С Фылем? С Фылем Васка разбирается. С Ваской? Все никак не разберется, что с братом делать. С Ложкой? Этот вообще мутный какой-то. Вроде бы и готов пойти навстречу, Васке слова поперек не сказал, но чувствуется, что есть в нем эта граница, за которую лучше не заходить. И если по Васке сразу видно, когда ты до предела терпения добрался, то по этому попробуй, разбери! У него и меча-то нет, чтобы хвататься и пальцами белеть, и голоса - чтобы подводил... и до самого предела он будет вежлив и предупредителен.
И кинжал в спину метнет вежливо.
- Ка-девять!
- Попах! - Отмахнулся Ложка огорченно и замер столбом. Выпрямился, как палку проглотил. Опять.
Ковь сделала вид, что ничего не заметила. Продолжила:
- Ка-десять!
- М... Мымо!
Ну вот, теперь с Ложкой чуть ладнее. Ковь улыбнулась себе под нос, погладила мягкие волосы Киры.
Все образуется.
Обязательно-обязательно.
Хорошая игра. Теплая такая. Наконец-то тепло и перестало пахнуть грозой: вот ведь дура! Сама себе проблем наделала, и радуется, что кто-то за нее исправил...
Не кто-то.
Уж себе-то врать какой толк? Хватит уже. "Почему-то", "как-то так получается", ага. Вроде не маленькая уже, должна знать, что значит, когда от мужика то в жар, то в холод кидает и хочется под руку подластиться, как кошке драной, и страшно - ну как оттолкнет? Либо больна, либо влюбилась - а Ковь не больна. Хотя лучше бы заболела. Не хочется в этом признаваться, ни себе, ни кому-либо вообще - но что уж тут поделаешь?
Ковь украдкой посмотрела на неуловимо изменившееся Ложкино лицо: он наконец-то и вправду увлекся игрой, и сразу куда-то подевались тени из-под глаз, перестали сжиматься упрямо тонкие губы... Что уж греха таить: она рада, что ее проблемы решил Ложка, что он вообще сидит напротив и играет с ней в игру для малолеток - как с равной. И что хмуриться перестал - рада. Невеликое, вроде бы, достижение, а душу греет больше, чем закрытое окно...
Кирочке было спокойно.
Не зря она к Кови пошла. Теперь грелась в чужих положительных эмоциях, отогревалась. Смотрела одним глазком сквозь дремоту, как увлеченно играют взрослые и тихонечко радовалась тому, что никто не ссорится, не ругается и не вспоминает лиха. А благодаря чему? Благодаря ее, Кирочкиному, вмешательству.
Вот и Эха замолчала наконец, заснула, посапывает сладко. Такая же тварь, как и сама Кирочка, ну, наполовину - а нос воротит, как же! Орет и орет, хотя что Кира ей сделает, вот что? Хотя мелкая еще, рано ей хоть что-то понимать. Много она сама понимала, когда ее река разбудила? Эха иллюзию упыриную разрушила чистой силой на инстинктах - и молодец, за то Кирочка этому незатыкаемому фонтану рева, слез, соплей и слюней даже благодарна.
Одна бы Ковь не справилась. Сострадательная слишком. Сострадательными легко управлять. Не только упырям, но и вообще. Вон, Эхой обзавелась. Кирочке помогла. А все из-за сострадания своего.
Кирочке было хорошо у Кови на коленках. Ковь вообще - теплая.
И тут вернулись Васка с Фылеком - не одни.
Взрослые отложили игру, разбудили Кирочку и пошли встречать. Ту, еще одну. Которая с Ваской приехала.
Ложка ее через окно увидел и подскочил. А Ковь - за Ложкой, как на ниточке. Только задержалась чуть, Эху взять.
А Кирочка за ними, любопытно же!
И вот, смотрит. Красивая. Рыжая такая, не как морковка - золотистая, что ли. Глаза большие, янтарные, чуть раскосые, губы пухлые, краснющие, носик чуть вздернут... Груди платье почти не скрывает, задницу тоже облегает плотненько, сапожки на точеных ножках - как перчатки. Ох, утони в их реке такая вот куксья морда, не было бы у сестер ни шанса. Хотя как посмотреть еще: сестер-то больше.
Даже Фылек вон как глаз таращит... а, нет, и слава Ха - это он дамское седло в первый раз видит. С ее то платьишком нормально не сядешь, только боком... Вот Фыль деревенщина-деревенщиной, хоть и городской! Неужто и правда не видел, раз так пялится? Вот Кира видела. У Милы было дамское седло, последняя столичная мода, Гарпия выписала, а Мила все нос воротила - Кира помнит.
