Литмир - Электронная Библиотека

- Кира сказала. - Ляпнула Ковь.

Ей было страшно. Сегодня что, день откровений? Сначала русалка плачется, теперь эта вот... Неужели Ковь так ее испугала? Да нет, ерунда, быть не может... Точно! Она могла услышать имя Киры еще тогда, в коридоре, и тогда понятно, почему она так легко повелась на ее блеф. Надеялась, что мальчик жив... Фартовый парень.

Кто же мог подумать, что злая мачеха обернется страдающей матерью? Скажешь кому - не поверят...

- Кто?

- Я - магичка. - Напомнила Ковь. - Вам тогда не послышалась: я взаправду общалась с русалкой. Вы знаете - у магичек есть право представлять нечисть. Кира - милая девочка. Хорошая девочка. Мертвая. Но она знает, что никто не виновен и просит вашей помощи. Убедите Милу. Расскажите ей свою запутанную историю, как вы скорешились с Велой, давайте. Молчать, боясь травмировать ее - не лучший выход. А лучше - заберите из реки своего мальчика, а то он окончательно спятил: решил, что уже мертв, что ему можно все - и присвоил себе рыцарское звание и фамилию знатного рода, а вы знаете, что за это бывает. Докажите делом, что вы ни в чем не виноваты, что вы любите, давайте! И даже Миле придется поверить...

И Ковь расхохоталась - как все оказалось просто! Какая же она везучая!

Какая странная получилась история - будет, чем Васку подкалывать, когда он в который раз заведет свою шарманку.

А сейчас все решится просто: Гарпия получит мальчика, мальчик получит имя, девочка получит образование, а русалку оставят в покое.

Главное, что Ковь, наконец, свалит из этого дурацкого замка, да и Васку можно будет переправлять через реки безбоязненно.

Однако нельзя так надеяться на везение. Больше Ковь ни за что не свяжется ни с нечистью, ни с замками: лучше устроится в каком-нибудь уютненьком и богатом селе и будет от него волков отгонять холодными зимами...

И Ковь добавила:

- Короче, идите-ка вы на речку. А я - спать, страсть как надоело мне это ваше кубло змеиное, видеть не хочу.

Развернулась и ушла, красиво так, гордо, разве что дверью перед носом у Гарпии не хлопнула - это было бы слишком мелочно.

Милу отправляли в Школу. Васка был удивлен даже не тому факту, что Фахлер с ним согласился, нет! Скорее тому, что это была не только его заслуга, он как-то и не ожидал - это Ковь смогла убедить Гарпию, а та уже дожала мужа. Может же, когда хочет...

Правда, когда он догадался поинтересоваться, как именно она Гарпию убедила, ему захотелось побиться головой об стену, или настучать по голове Кови - наверняка звук получился бы гулкий, хороший, солидный такой звук.

Сначала эта... женщина многих выдающихся достоинств ночью, одна, не предупредив никого, без парика, в штанах, полностью наплевав на конспирацию, пошла на речку. Общаться. С нечистью. Гипотезу подтверждать. Даже выяснила что да как, дуракам везет.

Потом, как ни странно, вернулась - живая, здоровая, и очень голосистая. Насчет ее голосистости Васка никогда не сомневался, но тут она превзошла сама себя. Вступила в пререкания о пользе образования с Милой чуть ли не на пороге комнаты Гарпии. Ладно, Ковь понятия не имела, где что в замке находится, но Мила могла бы и додуматься...

Кстати, идея про образование, оказывается, пришла обоим в головы почти одновременно. Так что за свою деятельность Васка даже получил поощрительное: "ну, молодец, че, догадался". Снисходительным тоном.

Захотелось ее удавить.

- Ну что-о-о ты на меня так смотришь? - Помнится, ныла Ковь исключительно чтобы его позлить, зная, как он ненавидит подобные, чисто женские, интонации, это деланное изображение попранной невинности и безвинной обиды, - Я старала-а-ась, без меня бы ничего не получи-и-илось. Ну и, для справки, мне плевать, че ты там себе думаешь.

Когда-то он клялся соблюдать рыцарский кодекс, в том числе и не поднимать руки на женщин (кроме случаев, прописанных отдельно: самозащита, защита государственных интересов и так далее, около пятнадцати пуктов), и в тот момент очень в этом раскаивался. Хотелось позволить себе хотя бы легкий подзатыльник, а то сколько можно трепать ему нервы? Знала же, знала, как он относется к подобным ночным походам, потому и пошла тайно, пока он пил... Он хорошо помнит, как стоял, дурак-дураком, над куклой из простыней и думал: бежать, искать ее хладное тело или, если не повезет, чей-то чужой обгорелый труп, или паниковать рано и нужно лишь подождать еще немного.

Васка мог бы ей тогда сказать, что ее везение - не вечно, и это было бы гораздо больнее подзатыльника. Сказать, что если бы Гарпия после задушевного разговора с Ковью молчать бы не захотела, не было бы больше никакого смысла в Кирочкином жемчуге. Он бы весь ушел на то, чтобы доказать сыскарям - да, Диерлих. Да, невеста.

Сыскари давно разочаровались в этом мире, особенно те, что работают в таком захолустье. Единственное, чему они еще не разучились верить - деньги. Конечно, могло повезти: попался бы человек небезразличный, захотел бы разобраться... но в это уже не верил сам Васка.

Еще можно было бы отправить письмо брату и тем самым освободить себя от трат, но письмо может потеряться, ответ - не прийти... В лучшем случае пришлось бы торчать тут месяца два, и жемчуг они бы просто проели.

Но Ковь сияла. Просто сияла.

И у Васки язык не повернулся это сияние погасить.

И Ковь сияла себе дальше.

Сияла, когда Ганталена попросила их остаться в замке еще на неделю, как личных гостей, хотя замок Ковь ненавидела всеми фибрами своей огненной души, к обеду ни разу не спускалась, чтобы не пришлось надевать платья, и все время ныла, как ей надоело в нем торчать.

Сияла, когда Ганталена привела Етеля в замок, заперлась с Молью в библиотеке и очень долго ей что-то выговаривала. В результате переговоров старшей сестры с младшей Мила получила извинения: оказывается, романтично (если верить ее словам) настроенная Моль так оригинально попыталась устроить девушке личную жизнь. В какой-то легенде вычитала про подвязку, но подвязок Мила по молодости не носила, пришлось подбрасывать шарфик. Васка, помнится, не удержался и вслух удивился: мол, не слишком ли фривольная получается легенда? Моль и глазом не моргнула, врала себе дальше.

Етелю тоже повезло - его записали в наследники первой очереди, и если Ха ему улыбнется еще раз, и Моль родит девочку, то ему даже не придется ни с кем делиться...

Как у Ганталены это получилось провернуть, Васка понятия не имел. Етель выглядел для неискушенного взгляда как самое настоящее страховидло (как метко выразилась Ковь), со всей своей чешуей, искалеченной спиной, перепонками между пальцев ног и безжизненными белесыми глазами. Возможно, Фахлер просто сдался под его пронизывающим, серьезным, нечеловеческим взглядом, или Ганталена удачно надавила на чувство вины перед мертвой любовницей... Могла и приврать, что мальчик все равно долго не проживет - в этом случае Фахлера ждало огромное разочарование. Васке такие детали интересны не были, вот он и не узнавал.

Как бы то ни было, все устроилось наилучшим образом. А сегодня был тот самый день, когда Милу (растрепанную, не выспавшуюся и не слишком-то довольную) отправляли в Школу. Ганталена уже села в карету, она оказалась единственной родственницей женского пола, которая могла бы сопровождать девушку в этом долгом и трудном пути. И была счастлива ее сопровождать: не только Кови опостылел замок.

Да и было о чем падчерице с мачехой поболтать, было.

Ковь уже привычно сияла.

У Васки же билось в голове две мысли: "ну наконец-то" и "да когда же уже наконец тронемся".

В карету были погружены их с Ковью вещи: три платья (два подарила со своего плеча Ганталена - никто и не заметил), разобранные на устрашающего вида запчасти, Васкин скромный узелок... Планировалось, что они сопроводят Милу до своей гостиницы, а дальше пути их навсегда разойдутся.

Ковь села в карету - надо же, Васка думал, она как обычно, пешком пойдет.

19
{"b":"559064","o":1}