Пока Георгий был маленьким, он просто тихо плакал от боли, злости и унижения и мечтал о том времени, когда он сможет сделать с Сергеем все, что захочет. Теперь, когда побои становились все больнее, а унижение и бессилие Гошки все очевиднее, он понял, что мечтать о возмездии глупо. Проще было бы уехать куда-нибудь подальше с глаз брата, чтобы никогда в жизни не видеть больше его морды. Для этого нужно было хоть немного денег на первое время. У Гошки не водилось ни гроша. Да и подходящего способа добыть деньги он не мог придумать. Алёнка рвалась помочь, но в успех её авантюры Георгий не верил.

– Ну и что ты опять на кухне торчишь? – вздохнул сосед, обнаружив Марину заполночь в пустой темной кухне.

– Время убиваю, – отозвалась Марина.

– Что, бессонница?

Она кивнула.

– Грустишь?

Марина не ответила. Впрочем, Александру не нужны были ответы. Он не спрашивал, так, размышлял вслух.

– Похороны когда?

– Завтра в полдень, – нехотя ответила Марина. – А что?

– Да ничего… Пойдёшь, конечно?

Марина опять промолчала.

– Новенького-то о Панине ничего не слышно?

– Ничего, – ответила Марина. – Собирали нас ещё раз на инструктаж. Начальник службы безопасности учил, как себя вести в случае чего…

Она замолчала на полуслове. Что толку в этих инструктажах? Володя, молодой, сильный парень, и то ничего не смог сделать.

– Знаешь… – неторопливо проговорил Александр. – Ты брось это…

– Что бросить?

– Страдания черные. Только Костю травмируешь.

– Чем же?

– Тем, что уже третий день тебя тут нет. Ходишь мимо, смотришь мимо, да и отвечаешь тоже невпопад… По-моему, ты Костю пугаешь.

– Ничего, Саша. Он большой уже, ему не нужно объяснять, что происходит.

– Да ну тебя… – с досадой произнёс Александр. – Ты хоть пореви немного по-бабьи. Если стесняешься сына, так я тебе могу свою комнату предоставить для такого дела или Костю завтра свозить куда-нибудь на весь день… По-моему, тебе надо побыть одной.

– Спасибо, Саша, ты настоящий друг, – равнодушно произнесла Марина.

– Я тебе серьёзно говорю, Маришка. Расслабься. Это ненормально, когда женщина не плачет.

– Выходит, я ненормальная.

– Выходит, – подтвердил Александр.

Марина обернулась и взглянула на него.

– Ну что смотришь? – вздохнул он. – Очнись, подруга. Не умаляя достоинств покойного Владимира Панина, считаю нужным напомнить, что вокруг тебя ещё остались живые люди. Костя, например. Да и мне, грешному, тоже надоело в твои пустые глаза смотреть… Стоит ли этого Панин? Ты даже не собиралась за него замуж. Да и не любила ты его.

– Помолчи лучше, – сердито приказала Марина. – Это не твоё дело.

– Ну, может, не моё. А может… Может и моё.

– Сашка, мне только того и не хватает, чтобы соседи начали лезть, куда не просят.

– Ладно, ладно, извини. – Александр виновато улыбнулся. – Слушай, у тебя не осталось того аспирина растворимого? Голова трещит.

– Иди, возьми сам. В левом ящике трюмо.

Он улыбнулся и вышел.

Когда Володя Панин стал все чаще и чаще появляться у Марины, мужчины вроде бы нашли общий язык. Но по сути дела, Александр терпел Володю. Между ними не было ничего общего. Александр, кажется, с трудом вникал в те заумные проблемы, в которых начитанный, образованный Володя прекрасно ориентировался и о которых был не прочь поговорить. Александр умел слушать собеседника с видом, который можно было даже назвать заинтересованным. Но Владимир прекрасно видел, как оно было на самом деле. Его просто устраивало то, что Александр ему не возражает и после нескольких минут предварительной беседы на общие темы убирается в свою комнату и не появляется оттуда, пока Володя и Марина вместе.

Теперь, когда Володи больше не было, Александр тактично, но довольно настойчиво пытался отвлечь Марину от мыслей об этой потере. Было заметно, что потерю эту он считает небольшой. Он не сожалел о пижонистом всезнайке, который пару месяцев хаживал к его соседке…

Александр вновь появился на кухне как раз к тому моменту, когда его чайник на плите вскипел. Заваривая чай, он молча раздумывал о чём-то, потом высказался:

– Значит так, Маришка: завтра я выходной, а послезавтра в ночь. Если что, можешь смело Костю на меня оставить. Мы с ним найдём, чем заняться…

– Спасибо, Сашенька, – Марина с благодарностью улыбнулась ему. – Ты всегда меня выручаешь…

Он криво усмехнулся.

Грохнула дверь лифта. Послышались шаги наверх, к квартире.

Алёна затаила дыхание, но, к счастью, почти сразу узнала брата. Иван поднимался к квартире с большой сумкой на плече.

На его лестничной клетке уже вторую неделю не было света, и теперь даже днём можно было сломать ногу на ступенях.

Подсвечивая себе под ноги карманным фонариком, он подошёл к своей двери, нашарил в кармане пальто ключи… И тут он резко отскочил назад, вскидывая фонарик. Свет ударил Алёне в глаза.

– Алёна, какого черта?!.. – прошипел Иван, наклоняясь поднять выпавшие на пол ключи. Сумка тут же соскочила с плеча, и Иван захватил её длинный ремень в кулак.

– Ты меня напугал… – виновато ответила она.

– Ты меня тоже, – сердито признался Иван, разгибаясь. – Ты что здесь?

– К тебе пришла. Жду.

– Вижу. Я спрашиваю, ты что, лучшего места для ожидания не нашла?

Она промолчала.

– Так… Сумку держи! – решительно распорядился брат.

Алёна послушно приняла объёмистую сумку и молча ждала, пока Иван разберётся с тремя дверными замками. Обычно в такой ситуации она начинала подшучивать, дескать, к чему тебе столько замков, когда прятать-то нечего. Но сейчас она ничего не сказала, так же молча вошла, поставила сумку прямо посередине прихожей, разделась и тихонько прошла в кухню.

Иван спокойно отнёсся к молчанию гостьи и понёс в кухню сумку с покупками. Там он торопливо рассовал продукты по холодильнику и на всякий случай взглянул в две пустые кастрюльки на плите: как там, не прибавилось ли чего?

– Обедать будешь? – спросил Иван.

– А что у тебя есть? – равнодушно спросила она.

– Ничего нет.

Алёна разочарованно фыркнула:

– Тогда не буду.

– Я сейчас сварганю что-нибудь. А пока возьми мороженое, в морозилке лежит.

Алёна подошла к холодильнику, открыла дверцу морозилки и, встав на цыпочки, безуспешно попыталась туда заглянуть.

– Господи, когда же ты подрастёшь-то… – усмехнулся Иван.

– Теперь уже никогда, – пробурчала она. – Что выросло, то выросло.

Отодвинув в сторону сестрёнку, не достающую ему до плеча, Иван запустил руку в глубину полупустой морозилки и вынул эскимо в блестящей упаковке.

Алёна присела на один из двух табуретов и принялась за мороженое.

– И зачем тебе такой большой холодильник? Нормальному человеку в него даже не заглянуть… – задумчиво произнесла она.

– Это кто нормальный человек? Это ты нормальный человек? – засмеялся Иван. – Ты пол-человека…

Алёна ничего не ответила, только недовольно хмыкнула.

Брат достал из морозилки здоровенный кусок великолепной свиной вырезки и занялся стряпней.

Алёна прекрасно знала: Иван ненавидел эти проклятые кастрюли и необходимость снова и снова брать их в руки. Не то чтобы брат считал домашнюю кулинарию немужским занятием, вовсе нет. Просто процесс приготовления обеда мог занимать часы, а сама трапеза умещалась в десять минут. А Ивану всегда было до слез жаль времени. Даже теперь, когда с подъёма до отбоя делать ему было практически нечего, и времени оставалось с лихвой, он по привычке старался оттянуть, отложить, забросить совсем ненавистное занятие. Полкило мясокомбинатовского студня и полбуханки хлеба внутрь, а потом мордой в подушку – и никаких проблем.

На самом деле проблемы были. Иван не любил жаловаться, бесился, когда его жалели. Но Алёна и без жалоб видела, что брат чувствует себя все хуже и хуже. Лекарства, которые должны были излечить его после травмы, перестали помогать совсем. Если бы придя сегодня домой, Иван не обнаружил непрошенную гостью, сейчас он скорее всего не стоял бы у стола с кухонным ножом, а лежал бы на диване в обнимку с подушкой…