Самое неприятное, что подкопами Лопоухой стали пользоваться и Цыган с Диком (Дик дополнительно для себя расширял лапами проход), но если б только они... Однажды через один из таких подкопов на территорию проникли непрошенные гости - Рыжиепсы!

То была жестокая битва! Дик с Цыганом отчаянно дрались хвост к хвосту, раз за разом отражая атаки рыжих агрессоров. Цыган был особенно страшен: он дико визжал и хрипел, разбрызгиваясь белой слюной, но толку от него было не много. Зато Дик был спокоен и молчалив, но почти каждый выпад его мощных челюстей достигал цели, поэтому Рыжиепсы нападали на него все разом, с нескольких сторон, и он один оттягивал на себя сразу четырех врагов. И даже Лопоухая принимала посильное участие в этой битве: она металась вокруг дерущихся и хватала за хвосты вероломных пришельцев, отвлекая на себя часть их внимания. Изредка кто-нибудь из Рыжихпсов кидался за ней в погоню, да куда там! Малышка же все это время благоразумно пряталась в будке, изредка высовывая оттуда нос и поскуливая от страху.

Драка продолжалась минут пять, пока из домика не вышел дед Сей Сеич. Первое время он игнорировал собачий гвалт, думая, что это Дик задрался с Цыганом из-за еды. Но вот визг и вопли стали запредельными, и тогда охранник понял, что происходит нечто экстраординарное. Когда он, с лопатой наперевес, подоспел к дерущейся своре, один из Рыжихпсов уже лежал на боку с порванной глоткой и дрыгался в агонии, а Цыган, смешно подпрыгивая, волочил свою окровавленную заднюю лапу. Рыжиепсы спешно отступали, исчезая один за другим в дыре под забором: теперь их было четверо, и они получили сегодня по полной! Дик, глядя на поверженного врага, победно рычал, Цыган зализывал рану, а Лопоухая, отойдя чуть в сторону, с любопытством смотрела на Сей Сеича: она словно чувствовала, что теперь ее не прогонят, что она теперь - СВОЯ! Эту картину триумфа довершала Малышка, которая с радостным визгом носилась вокруг победителей.

- Все целы? Ну, и слава богу! - сказал Сей Сеич. Уже поворачиваясь уходить, он пробурчал под нос:

- А дохлятину утром уберем, с Виталькой - он енто дело любит.

И пошел к забору, засыпать очередную дыру Лопоухой.

***

Настало лето. Охранники больше не гоняли Лопоухую, хотя еду на ее долю по-прежнему не готовили. Цыган пару раз пробовал подъезжать к ней с кобелиными делами, но что-то в ней его отталкивало, хотя сучка ничего против не имела. И Цыган отстал, воспринимая теперь ее только как лишнюю пасть. Впрочем, Лопоухая и не посягала на их пайку, и было даже удивительно, где она доставала себе пропитание. Нор под забором она больше не рыла, но раз в день уходила куда-то с территории под ворота. Цыган предположил, что она бегает на поселок, который находился примерно в километре от них: там, посреди дюжины "хрущевских" пятиэтажек, была большая и сытная помойка.

"Вряд ли, - отвечал Дик. - Чтобы туда попасть, ей нужно пересечь всю Промзону, а это с десяток баз, и у каждой у ворот пасется свора... Я сам там только один раз был, и то уже давно. Не-е, не пройти ей туда!

"А ты пробовал ее догнать? - усмехнулся в ответ Цыган. - Она гоняет, как скаковая лошадь. Да еще такие виражи крутые закладывает, просто жуть!".

Как раз в этот момент мимо пробегала Лопоухая, неспешно и грациозно выкидывая вперед свои длинные ноги.

"Эй, борзая, где подъедаешься, а? Поделись секретом с товарищами!", - вежливо обратился к ней Цыган.

Она остановилась на мгновение, посмотрела на псов своим бессмысленным, затравленным взглядом, и побежала дальше. Она вообще была молчаливая, будто немая отроду. Она даже не рычала никогда.

"Какое-то бестолковое, бесполезное создание", - сказал ей в след Цыган.

"А тебе, кобелю, только одна польза и нужна", - съязвил Дик.

"А на что еще, по-твоему, нужны суки?".

"Она ж тебе "давала", да ты сам не захотел. Что ж теперь-то скулишь?!".

"И что она вообще у нас забыла, если даже не жрет тут?",- не обращая внимания на его выпад, продолжал вопрошать Цыган.

"Разве не понятно, что? Даже самая поганая зона - это всегда защита!", - поучительно ответил Дик.

Кстати, потом Цыган все же выследил, где харчевалась Лопоухая: летом она бегала на зерновой ток (он находился недалеко от них, сразу за газовой заправкой), где в большом количестве обитали голуби, и там ловила больных птиц, а иногда жрала даже дохлых. А где она доставала пищу в холодный период - можно было только догадываться! Вероятно, находила еще какую-нибудь падаль: на это у нее, как оказалось, был превосходный нюх.

***

После поражения Рыжиепсы заметно поубавили свой пыл. Теперь их было четверо, не считая Рыжей Цыпочки, которая "на дело" никогда с псами не ходила. Дик с Цыганом понемногу осмелели и теперь вполне свободно выходили за ворота. Рыжиепсы лишь рычали и гавкали на них издалека, но уже не бросались вслед, а Цыган, тот даже совершал короткие, агрессивные забеги в их сторону, впрочем, быстро ретируясь назад. Он завел себе подружку с газовой заправки, и наслаждался неожиданно открывшейся свободой. Дика же пока на любовные приключения не тянуло. Возможно, причиной этому была Малышка. Она заметно подросла, и все так же вертелась подле него.

Цыган как-то сказал ему:

"Братан, а тебе не кажется, что она уже "того"?".

"Чего - того?".

"Ну, готова".

"Готова?", - снова не понял Дик.

"Ты чо, совсем дурак? Нюх потерял?".

До Дика, наконец, дошло.

"Отвали, она еще щенок!".

"Экий ты вахлак! Ты поглянь, как она ластится к тебе, как хвостом вертит! Я бы на твоем месте давно уже ее оприходовал".

"Сказал, отвали!", - отмахивался от него Дик.

Как-то раз они лежали после сытного обеда в траве, на солнышке. Малышка вела себя более странно и суетливо, чем обычно. Она все терлась об него, все тыкалась носом ему в грудь, в живот - неуклюже, но уже не по щенячьи. А еще от нее исходил такой дурманящий аромат, такой призывный, сладкий! И Дик не выдержал... После этого ему было неловко, и он сторонился Малышки почти сутки, но вдруг заметил, что вокруг нее все настойчивее увивается Цыган. И тогда Дик решил, что так тому и быть - значит, судьба их такая. И стал с ней жить.

Но их "семейная идиллия" продолжалась недолго: не прошло и трех дней, как Малышка спуталась с Цыганом. Дик какое-то время ничего не подозревал, но однажды застукал их за трубами в недвусмысленной позе. Он тут же погнался за наглецом, но Цыган, как всегда в таких случаях, смылся под воротами. Будучи уже в безопасности, он оправдывался с той стороны:

"Братан, ты чо! Она сама ко мне подкатила, гадом буду!".

"Вернись мне только, падло, я те устрою - сама!", - обещал ему Дик, высунув из-под ворот свою большую, рыжую сопатку.

Цыган ушел (и благоразумно не появлялся на территории до глубокой ночи), а Малышка, как ни в чем не бывало, подошла к Дику и начала, было, лизать ему морду, но пес огрызнулся на нее и пошел прочь. Впервые он чувствовал не только обиду, но и еще что-то. Раньше ему было плевать на подобные вещи, но в этот раз все было как-то по-другому.

"Влюбился я, что ли, старый дурак? - подумал он с горькой усмешкой. - Вот только этого мне не хватало!".

На другой день Дик, дождавшись открытых ворот, ушел со складов на целый день. Поблукав по Промзоне пару часов, он нашел на дальней базе гулящую суку и остудил свой пыл. И действительно: все это его любовное наваждение сразу же прошло, словно лапой смахнуло! Он вернулся на склады спокойный и уверенный в себе. Цыган вопросительно смотрел на Дика с безопасного расстояния, как бы спрашивая: ну, как будем жить дальше, братан?

"Ладно, чего нам ее делить? - ответил Дик на его взгляд. И довольно цинично добавил: - Мало ли тут было сук, и мало ли еще будет!".