Хань ради приличия задумался на минуту, потом решил обидеться. Демонстративно. С этим случилась накладка, потому что его за шкирку отволокли к стойке. Повозмущаться он забыл, когда углядел рядом непочатую бутылку виски. Кое-как он расплатился, прихватил бутылку и позволил отбуксировать себя в неизвестном, но смутно знакомом направлении. Его посадили явно в чужую машину, и он вырубился, крепко прижав к груди драгоценную бутылку. Проснулся у школьной ограды, вывалился из салона, едва не разбив в процессе бутылку, доволокся с чужой помощью до внутреннего дворика школы, а потом его втолкнули в дверь и заперли.
Хань для приличия поскрёбся, потом постучал, попытался пнуть дверь ногой и едва не растянулся на полу. Дверь открываться не желала. Позднее оказалось, что дверь открывалась внутрь, и надо было просто потянуть на себя, но Хань тогда до такой сложной манипуляции не додумался, потому огляделся и побрёл по длинному коридору моряцкой походкой, поскольку изрядно штормило, и палуба под ногами коварно взбрыкивала, норовя уронить Ханя за борт вверх тормашками.
— В море — только на пароме, — клятвенно пообещал себе Хань, скрутил крышку с бутылки и сделал отменный глоток прямо из горла. — Щас спою…
Спеть не получилось — кто-то начал петь раньше. И кто бы это мог быть? Хань навострил уши и двинулся к источнику звука. Там, кажется, не только пели, но ещё и оркестр присутствовал. Или нет…
Хань ввалился в просторный класс, запнулся о маты и растянулся на гладком полу. Бутылка не разбилась, но упала на бок, стремительно теряя содержимое.
— Твою мать…
Хань приподнялся на локтях, ухватился ладонями за пол, чтобы не шатало, и уставился во все глаза на танцующего Кая.
— Ого, какие клёвые зелёные чёртики… Один. Зелёный чёртик. Ну ладно, не очень-то и зелёный, но…
Чёртик, удивительно похожий на Кая, повернулся и остановился. Хань помахал ему рукой, изобразил пальцами “пис”, уткнулся носом в пол и блаженно прикрыл глаза. Хотелось спать. И к “белому другу”. И Хань пока не мог понять, чего же ему хотелось раньше. Наверное, всё-таки к “белому другу”.
Ханя снова ухватили за шкирку и куда-то поволокли, но он уже привык и не сопротивлялся, а после с вожделением обнимал драгоценного “белого друга”. Пообнимавшись где-то полчасика и позволив себя умыть, Хань просто отрубился.
Проснулся он от ощущения, что у него во рту проросли кактусы, словно в какой-то грёбаной пустыне. Хань распахнул глаза, но ничегошеньки не увидел. Успел даже испугаться, что ослеп, но потом понял, что вокруг просто темно. Покопошился, ощупал всё вокруг руками и понял, что лежит на жёстком диване, прикрытый пледом.
Хань проморгался, сполз с дивана и отправился исследовать незнакомую локацию. Исследование превратилось в увлекательное приключение во мраке с подарочным бонусом в виде шишек на лбу и иных местах. Во-первых, темно же; во-вторых, Ханя всё ещё штормило; в-третьих, он, кажется, отлежал себе правую заднюю, которую не мешало бы перековать… то есть, он где-то посеял ботинок с правой задней. На левой ботинок был.
Хань остановился и крепко задумался. После напряжённого мыслительного процесса пришёл к выводу, что задача по поиску копыта, то есть, подковы с правой задней в его нынешнем состоянии невыполнима, зато расковать левую заднюю ему раз плюнуть.
Хань хлопнулся попой на пол, ойкнул, когда в ягодицу воткнулось что-то острое, пошарил под собой рукой, озадаченно ощупал добычу и фыркнул, сообразив, что это детская игрушка из пластмассы. Отложив игрушку в сторону, Хань нашарил левую ногу и стянул ботинок, пошевелил пальцами на ноге, кое-как поднялся и бодро потопал дальше босиком.
И с разгона впилился лбом в косяк, едва слышно, но грязно выругался, пошарил перед собой руками и вписался в дверной проём. В новом помещении было аж два окна и куда светлее. И это оказалась кухня. Или что-то подозрительно на кухню похожее. Хань радостно заулыбался, разглядев прямо по курсу раковину, кинулся туда, повернул вентиль и принялся жадно пить холодную воду прямо из-под крана. Пил и пил, заливая водой пустыню и кактусы во рту. Пил до тех пор, пока не начал икать. Пришлось задерживать дыхание и делать вдохи с открытым ртом, дабы унять икоту. Управившись с этим, Хань ещё чуть попил и закрутил вентиль.
Теперь предстояло обратное — полное опасностей и приключений — путешествие к дивану.
Миновав коварный дверной проём и благополучно разминувшись с косяком, Хань наступил ногой на пластмассовую игрушку, зашипел от боли и запрыгал на одной ноге, немедленно впилившись в неучтённый косяк, которому на пути Ханя точно делать было нечего.
— Да чё за лабиринт такой? — шёпотом возмутился Хань и влип в стену. — Какого хрена ваще?.. Где я?
Стена сочла ниже своего достоинства ответить на вопрос и высокомерно промолчала, что, с точки зрения Ханя, не делало ей чести. Могла бы и сподобиться. Сущая мелочь ведь, но нет же, надо же гонор показать…
Хань ощупал стену руками и медленно двинулся вдоль. Благоразумно, ибо вскоре нащупал ещё косяк, о который вполне мог разбить себе лоб. Хань просочился в приоткрытую дверь и повёл перед собой руками, поморгал. Если тут окно и было, то его плотно завесили шторами. Хань осторожно двинулся дальше, слепо водя перед собой руками, но это не спасло его от подлого удара под колено. Хань даже пикнуть не успел, как рухнул лицом вниз. Полежал с минуту, потом сообразил, что рухнул на что-то, очень похожее на кровать. Поводил руками, нашарил одеяло, провёл ладонью по гладкой простыне и даже нашёл подушку.
Красота.
Хань лениво выбрался из одежды, скинул её на пол, заполз под одеяло, обнял подушку и с блаженным выдохом зажмурился. Матрас, конечно, был несколько жестковат, но Хань решил проявить терпимость и не привередничать. Он перевернулся на живот, уткнулся носом в подушку и всего через минуту сладко засопел.
Без единой мысли в голове и без сновидений.
Спал недолго и проснулся из-за смутного беспокойства. Приоткрыв глаза, обнаружил, что в комнате стало немного светлее. В стороне от кровати угадывался оконный проём, прикрытый шторой. Но дело было не в этом.
Потребовалось потратить несколько минут на разгон мозга и анализ ощущений. Дошло. Хань проснулся, потому что ему стало жарко. А ещё сердце билось быстрее, чем в норме, и дыхание стало шумным и неровным. И Хань лежал под одеялом весь мокрый от пота, как мышь под шапкой.
Он хотел повернуться на спину, но замер. Потому что привалился к явно чужому горячему телу. Обнажённому и гибкому, знакомому. Тело лежало, вытянувшись на спине, дышало размеренно и неспешно. Хань нашёл собственную ладонь на чужой груди. Под пальцами ощущалась гладкая кожа. В полумраке он различил резкие черты и лохматую длинную чёлку. Медленно и очень осторожно отвёл чёлку со лба.
Кай опять забрался к нему в постель. Или Хань просто спал беспокойно? Наверное, потому что ему приснилось, что Кай умер.
Жуткий сон. И бесконечно длинный.
Закусив губу, Хань кончиками пальцев гладил Кая по скуле. Наклонившись, согрел выдохом подбородок и невесомо поцеловал ямочку. Кажется, пока он спал и смотрел страшный сон, Кай стал ещё красивее. А через пару часов надо будет вставать и бежать в Академию. И в лабораторию забежать, чтобы проверить расчёты Бэкхёна и Чондэ. И успокоить опять чем-нибудь недовольного Минсока.
Кай тихо вздохнул, облизнул губы и закинул левую руку за голову. Хань невольно улыбнулся: он не раз подмечал, что спящий Кай выглядел тёплым и удивительно умиротворённым.
Кстати… Хань напряжённо свёл брови к переносице и чуть поморщился. Голова жалобно ныла, и очень хотелось пить. Неужели вчера всё-таки случилась пятница, и он перебрал в компании Бэкхёна пива? Странно.
Хань безотчётно провёл ладонью по шее Кая, любуясь совершенными линиями, прикоснулся к ключицам, пальцем очертил их, обвёл в круг тёмный сосок и аккуратно потянул одеяло к себе. Полторы минуты на то, чтобы увидеть Кая от макушки до кончиков пальцев на ступнях. И Хань испытал гордость Создателя за собственное творение. Прижал ладонь к твёрдым мышцам на животе, погладил, провёл по бедру. Поколебавшись немного, встал на четвереньки, сдвинулся к ногам Кая и снова улёгся, зато теперь мог достать и руками и губами. Начал с того, что коснулся бедра языком и оставил на смуглой коже широкий влажный след, тронул губами низ живота раз, другой и легонько подул. Довольно хмыкнул, потому что Кай не проснулся, но его тело отреагировало на прикосновения Ханя.
