— Не надо.
— Прости, но у меня в голове не укладывается, что он… Я не понимаю. Просто не понимаю. Так просто нельзя.
— Уймись.
— А вот и не подумаю! Прибил бы, честное слово. — Бэкхён вцепился в мыло с ионными добавками и яростно намылил руки. — Я даже его чувств не понимаю. Не понимал тогда, не понимаю и сейчас. Даже не понимаю, почему он согласился залезть к тебе в постель, если ему было наплевать.
Чонин молча выключил воду и подставил руки под поток горячего воздуха.
— Послушай…
— Давай не будем больше о нём. Хотя бы не сейчас. Нет настроения. Да и это уже неважно, раз я здесь и со мной всё в порядке.
— А с тобой точно всё в порядке? — хмуро уточнил Бэкхён. — Это вот сейчас, рядом со мной, потому что я знаю правду. А каково тебе в другое время? Разве ты можешь себе позволить быть настоящим всегда и во всём? Не думаю. И в этом тоже виноват Хань. Потому что тебе приспичило его защищать.
— Это неважно.
— А что тогда важно? Предлагаешь закрыть глаза на то, что из-за него едва не умер Кай, а ты теперь должен играть спектакль по нотам? Пф!
— Это не было его целью.
— Уж конечно! Его цели были высоки и благородны. Во имя всего человечества. Ну да, ну да…
— Не шипи.
— И вовсе я не шиплю… не шипю… тьфу! Меня просто всё это бесит! Прости, но ничего не могу с собой поделать. Слушай, а давай ты расскажешь правду? Тебе ничего не будет, прятаться тоже больше не потребуется…
— Я уже говорил — не хочу видеть тебя за решёткой.
— А мне пофиг. Вряд ли мне дадут больше двадцати — я же не крал геном. Зато Хань получит по заслугам — сразу и за всё. Вот увидишь, тебе станет легче.
Чонин тихо засмеялся и помотал головой.
— Мне не станет легче, весёлый хён. Благодаря проекту Ханя я сейчас живу. Это многого стоит. А всё остальное… это мелочи. Жизнь всегда далека от идеала. Любая.
— Угу, тогда почему ты здесь, а не с ним?
— Потому что я ему не нужен?
— Наверное… Ты прав, пожалуй. Если бы ты был ему нужен, он… Эй, подожди меня! Куда ты пошёл? А кофе и перекус? Я голодный! Умираю от голода! В муках! А где Солли, кстати? Куда ты её дел? Мои дельфинчики жаждут её увидеть! А ну вернись! Сейчас же! Эй, я больше не буду о нём говорить, ну правда… Молчу, как рыба об лёд. Вот, видишь? Чонин!
Бэкхён торопливо вытер руки бумажными полотенцами и кинулся догонять Чонина.
Комментарий к 7
обложка: https://pp.vk.me/c624730/v624730763/2f9f8/BlyBXBqRPYo.jpg
Большое спасибо Gella Ka (https://vk.com/id304731462) за чудесную обложку к Симпатике :)
https://pp.vk.me/c621617/v621617462/291a9/q00CCCZZjM8.jpg
========== 8 ==========
Предупреждение: вхламный!Хань; слабонервным - удалиться, сильнонервным - пристегнуться!
◄ 8 ►
Хань смотрел на стоявшую перед ним бутылку виски так, словно та была его личным врагом номер один. Он перевёл взгляд на пустой стакан и решил, что врага надо добивать. Особенно после непонятного звонка Сэхуна. Сэхун пристал, как банный лист, и задавал странные вопросы: дескать, почему это Хань в такое время не дома, и где он вообще ошивается. Избавиться от Сэхуна удалось только после того, как Хань заплетающимся языком объявил ему, что он гордо пьёт в одно лицо и по какому адресу.
С первой попытки ухватить бутылку не получилось, зато вторая увенчалась успехом, хотя Хань всё же расплескал виски по столу, пока пытался наполнить стакан. Кое-как поставив бутылку на стол и, убедившись, что эта “пизанская башня” падать не намерена, Хань обхватил пальцами стакан, поднёс к губам, зажмурился и опрокинул. Обжигающая жидкость хлынула по горлу. На миг стало дурно, но Хань справился, деловито хлопнул стаканом по столешнице, шмыгнул носом и утёрся рукавом.
Порядок. Вроде бы. Хотя нифига…
Хань вообще не пил два года, но после сеанса с Каем… Нет, не с Каем, а с Чонином, да. После сеанса с этой упрямой скотиной он всё-таки сорвался. Горький осадок требовал чего-то значимого, а всё прочее не помогало. И Хань знал, что выпивка тоже не поможет, но это был лучший вариант из возможных, потому что он мог хотя бы надраться до свинского состояния, как в былые времена в Академии с Минсоком, и выпасть из реальности пускай на одну ночь. Зато спокойную ночь. Чтоб мёртвый штиль, поникшие паруса и даже на вёслах — никак.
— Идеальный рас… расла… расклад. Во! — веско сообщил он бутылке, упрямо притворявшейся “пизанской башней”. — А ты… скотина такая… просто ничё не понимаешь. Да. Потому что… Потому что… А почему это ты, упрямая скотина, ничё не понимаешь, а?
— Удручающе жалкое зрелище, однако, — мерзким голосом, противно похожим на голос Бэкхёна, заявила Ханю совесть откуда-то сверху.
Хань задрал голову, попялился с минуту на потолок питейного заведения, медленно моргнул и возмущённо ответил:
— А ты, совесть, не пошла бы на хрен?
— Ты куда лучше меня разбираешься в этой сфере. Впрочем, меня это удручающее зрелище радует. И твоя неспокойная совесть — тоже. Вообще-то я с тобой поговорить хотел, но ты, похоже, недееспособен.
— Это кто тут неде… неге… неспо… тьфу! Чё за слово такое изрва… извра… извра-щён-ное? Твою мать… — Хань поймал бутылку и наполнил стакан, вновь частично пролив виски мимо. — Так это кто тут нете… нене… негееспособен? Это я неге… неде… Ну тва-а-арь!
— Ну и надрались же вы, китайский отрок. Аж язык заплетается.
— Бэкхён, уйди, а? На хрен. Вот вообще. Я морально готов к слоникам, чёртикам и даже слоникам, но к такой засаде — не готов. — Хань лихо опрокинул стакан, причмокнул губами и прижал ладонь ко рту.
— Может, сблеванёшь? — с лёгким сочувствием предложил голос, до сих пор подозрительно похожий на голос Бэкхёна.
— Я тут вот как раз думаю об этом, — признался Хань шёпотом бутылке по большому секрету. Покосился направо, потом налево и выплеснул остатки виски в стакан. — Нужна добавка…
— Куда тебе ещё?
— В меня поместится, но-но! Я и не так могу. Я вообще… о-го-го какой!
— Господи, за что мне это?
— И не говори. Каждый день задаюсь этим вопросом, но нифига… Он не отвечает.
— Кто?
Хань проглотил последнюю порцию обжигающей жидкости, икнул и привычно утёрся рукавом.
— Вот всё тебе расскажи, да? А хрен тебе вот! Никому-никому. И вообще, отстань от меня, а то ща как дам те в лоб… — Хань попытался встать, но на море была качка. Сильная. На ногах удалось удержаться только после того, как он вцепился руками в край стола. — Шесть баллов. Маленькое такое, буквально крошечное цунами, да?
Хань отпустил стол и едва не вспахал пол носом. Не вспахал, потому что его поймали за шиворот, как котёнка, и безжалостно встряхнули так, что Ханя едва не вывернуло наизнанку. Он испуганно зажал себе рот сразу обеими руками и икнул.
— Ты чё? Щас же всё наружу полезет…
— О, ну надо же. И кто бы мог подумать, пьяный ты свинтус. Пойдём и освежим тебя немножко.
— Не хочу. Мне нужна бутылка, машина и…
— Что-что тебе нужно? Какая ещё машина? Придурка ты кусок. Кто тебя в таком состоянии за руль пустит? Так невтерпёж переехать кого-нибудь или самому убиться?
— Ла-а-адно, — покладисто протянул Хань, подрыгал ногами, но не помогло. — Мне надо бутылку виски, машину с шофёром и в школу тэк… тэ… до-о-о… короче, в школу.
— Знаю я, в какую тебе надо школу. Вопрос в другом — а ты нужен в той школе хоть кому-нибудь?
— Я вот как раз буквально щас собирался это выяснить, — грустно поведал Хань собственным ботинкам. Очень хотелось блевать, а ботинки было жалко.
— А без бутылки никак?
— Без булытки… тубылки… тьфу! Без бу-тыл-ки я прорезвею. Протре… звею. Не, не вариант. Булытка, то есть, тубылка, хотя нет, как её там… Короче, мне надо виски.
— Да чего же ты жалок…
— И вовсе не… — Хань помолчал, соображая, потом понял, что слово выговорить не сможет, да и вообще забыл, что там было за слово такое, и махнул рукой, подытожив по-простому: — Я мужик.
— А пафоса-то сколько! Ага, ты у нас мужик, но иногда такая редкостная сука…
