Чанёль вернулся к точке рандеву на двадцать шестом заложнике, которым оказался господин Мин. Следом выпустили ещё двух детей. У террористов осталась только госпожа Сун. Один — как и было уговорено — вышел вместе с госпожой Сун.

— Военный бронежилет, — тихо отметил Чонин.

— Думаешь, они из бывших военнослужащих?

— Возможно. Держи ушки на макушке, Ёлли, а я пошёл.

Чонин медленно двинулся навстречу террористу, удерживавшему госпожу Сун. К виску госпожи Сун прижималось дуло пистолета. Растрёпанные волосы и залитое слезами лицо — нормальная картина для подобной операции.

Террорист остановился в трёх метрах от крыльца. Он старательно прятался за госпожу Сун, пресекая все возможные попытки снайперов открыть огонь. Зря беспокоился — никто не стал бы стрелять, пока пистолет приставлен к голове заложника.

Чонин подошёл к парочке и повернулся спиной к террористу, встав так, чтобы тому удобно было оттолкнуть госпожу Сун и приставить пистолет уже к голове Чонина. Затем они оба медленно двинулись к двери. За безопасным прикрытием из укреплённого стеклопластика второй террорист резко велел связать Чонину руки. Тут возникла проблема, потому что запас наручников из пластика израсходовали.

— Скрутите проволокой, — решил тот, что, видимо, руководил отчаянной компанией.

Чонин постарался пересчитать засевших в центре террористов. Четверо, не так уж и много. Потом ему завели руки за спину и грубо скрутили тонкой металлической проволокой. О его благополучии особенно не волновались, так что по кистям скоро пробежали тёплые ручейки крови из глубоких порезов на предплечьях и запястьях.

Один из террористов бесцеремонно задрал его футболку, чтобы проверить на наличие передатчиков и прочей следящей аппаратуры. Обыскали его тоже тщательно, но микропередатчик так и не нашли.

Террористы вместе с Чонином перебрались в дальний угол зала, который хуже всего просматривался снаружи.

— Что с нашими условиями? — перешёл к делу главный. Чонин различал его исключительно по росту. Все четверо озаботились надеть маски.

— Всё учтено. Два часа всего лишь потерпеть. Чтобы доставить платину и вертолёт. И чтобы подписать все необходимые документы для отстранения министра. Не слишком много?

— Не слишком ли он спокоен? — мрачно спросил один из четвёрки, подбрасывающий в руке то и дело небольшую коробочку. Чонин прикинул, что это, скорее всего, пульт для активации зарядов. Заодно окинул быстрым взглядом зал и убедился, что заряда в самом деле только два. Мощность внушительная, но заряды расставили неверно — далековато от всех несущих опор. Здание не рухнет, но вот стёкла, пластик и прочие погремушки разнесёт ко всем чертям и довольно далеко от центра. В соседних зданиях тоже наверняка вынесет все окна и другие лёгкие конструкции.

— Вижу, вы хорошо подготовились, — произнёс он оговоренную фразу. Для тех, кто ловил сигнал передатчика, это должно было означать подтверждение, что заряда два, они мощные, стоят неправильно, и следует эвакуировать людей из соседних зданий, а перед фургонами и постами выставить щиты на случай, если осколки разлетятся после взрыва дальше, чем обычно — иногда бывало и такое.

— Это уже неважно. Всё прошло куда лучше, чем мы надеялись. — Главный бросил на Чонина короткий взгляд поверх плеча. — Сам пришёл, выманивать не пришлось. Первый, готовь камеру. Третий, настрой трансляцию. Второй, за пленника отвечаешь головой.

— Так с самого начала вам был нужен именно я? — уточнил Чонин и резко дёрнул плечом, чтобы сбросить руку Второго.

Его вопрос проигнорировали.

— Переходим ко второму этапу. Первый, камера?

— Почти готова.

— Второй, давай его сюда.

Чонина сильно толкнули в спину, заставили рухнуть на колени и приставили к горлу нож. Первый всё ещё возился с камерой, а Третий тихо клацал клавишами наладонника, настраивая канал для прямой трансляции. Чонин закусил губу от острой боли в истерзанных проволокой запястьях, когда Второй бесцеремонно дёрнул за импровизированные наручники, чтобы поставить его прямо перед объективом камеры.

Следовало найти выход и немедленно. Чонин отлично понимал — нельзя допустить, чтобы террористы и он оказались в прямом эфире. Дело даже не в возможных требованиях террористов, а в том, что такая трансляция уже не оставит отцу выбора. Если в обычной ситуации можно было тянуть с бумажной вознёй и втирать террористам сладкую ложь, то в случае прямой трансляции террористам достаточно было отрезать Чонину хотя бы палец, чтобы отец немедленно выступил с заявлением об отставке. И это уже ни черта не будет розыгрышем, потому что подобное заявление не имеет обратной силы. Это во-первых. Во-вторых, после этого взрыв центра и весь ущерб повесят именно на отца. А в том, что центр взорвут, Чонин не сомневался. Он в самом деле слышал “плач” стекла и стен, и металла. Да и по логике… террористам мало было отставки отца, им ещё и требовалось окончательно отстранить его от политики, подорвать доверие. Взрыв центра был идеальным средством, включая смерть Чонина.

Руки следовало исключить из расчётов. Проволока, конечно, штука ломкая, но на это нужно время. И если он решит этим заняться, то террористы это заметят. Оставались только ноги, голова и плечи. И времени — кот наплакал. Но кто сказал, что глупость ни на что не годится?

Чонин наклонился вперёд и помотал головой, словно ему стало дурно. Выждал немного, и когда Второй потянулся к его плечу, чтобы заставить выпрямиться, Чонин выпрямился сам — резко и внезапно, постаравшись заехать террористу плечом в живот. Получилось так себе, но толчок вышел достаточно сильным, чтобы Второй машинально шагнул назад и пошатнулся. В распоряжении Чонина оставались только секунды, поэтому он взвился на ноги и впечатал пятку Второму в грудь, заставив того отлететь к стене и выронить нож.

Третий и Главный стояли к Чонину и Второму вполоборота, что позволило Чонину выиграть дополнительные две секунды. Их хватило на удар ногой по камере. И Чонин от души надеялся, что отремонтировать камеру после этого удара быстро не получится. Не быстро — тоже.

От ножа увернуться он не успел, но и выбора особенного не было. Если бы он уделил внимание Первому, то камера осталась бы в рабочем состоянии, а так… Он отшатнулся, избежав второго удара, под третий подставил плечо и резко повернулся. Сухо треснуло, и в руках у Первого осталась только рукоятка ножа. Клинок засел у Чонина в плече. Это было даже хорошо — кровопотеря меньше, хотя из глубокого пореза на левом боку кровь хлестала неслабо.

Удар ногой Первый почти блокировал. Почти. Согнулся он, скорее, от неожиданности, чем от боли. Рефлексы. Но поплатиться пришлось. Чонин с удовольствием дёрнул коленом вверх, впечатав его Первому в лицо. Должно быть, сломал нос, если судить по обильному кровотечению и безнадёжно испорченным джинсам.

Потом стало невесело, потому что в Чонина врезался Третий. Зато врезался вовремя, так что пуля из пистолета Главного пролетела здорово левее его головы. Вместе с Третьим они свалились на пол. Чонин при падении неудачно приложился связанными руками и пострадавшим плечом так, что перед глазами всё поплыло. Пришлось ударить ногой наугад. Дуракам везёт, так что он даже попал. Куда-то. Поглядеть, куда именно попал, Чонин уже не успел, потому что его пнули прямо в раненый бок. Больно до чёртиков, зато в глазах мгновенно прояснилось. И он без сомнений вцепился зубами в руку Главного, пока тот его не придушил. За укус огрёб зуботычину, но всё-таки смог упереться коленом Главному в грудь и столкнуть в сторону. Встать слишком поспешил и едва не схлопотал стулом по башке — Второй жаждал мести.

Чонин низко пригнулся и резко выбросил вверх левую ногу. Пяткой в челюсть, точно и быстро — как на показательных. Хруст шейных позвонков прозвучал пугающе отчётливо. Не жилец. Осталось лишь толкнуть тело в объятия Главного, чтобы отвлечь и занять чем-нибудь на минуту.

После Чонин рухнул на пол, потому что ему в ногу вцепился скрюченными пальцами Первый. Чонин кое-как отпинался, попутно задев сломанный нос бедняги, так что ненадолго Первый выбыл из игры, но пора было заканчивать с балаганом. Кровь из раны на боку не останавливалась, в плече торчал кусок железа, ещё и зуб шатался для полного счастья. До отключки рукой подать, а у него три противника, у которых руки свободны, есть ножи и пистолеты. Ему и так несказанно повезло…