— Я попросила ребят нарисовать свою семью, — пояснила госпожа Сун. — Честно говоря, я ожидала, что Солли нарисует только себя и вас. Насколько мне известно, вы не состоите в браке, верно?

Чонин отстранённо кивнул, продолжая разглядывать рисунок. На рисунке Солли держала Ханя за руку, вторая её рука была опущена, но от неё тянулась нить к руке Чонина. Тонкая нить, не сразу заметишь. Ещё более тонкая нить другого цвета красовалась на шеях Чонина и Ханя. Чонин вообще не заметил бы её, если бы Солли не выбрала для неё жёлтый цвет, который выделялся на фоне коричневого. Голубая нить соединяла Солли и Чонина, а жёлтая — Чонина и Ханя. И если Чонин мог предположить, что означала голубая нить, то не представлял себе значение жёлтой.

— Солли сказала, что она нарисовала себя и папу с мамой, — продолжала тем временем рассказывать госпожа Сун.

— Что? — Он вскинул голову и немного растерянно уставился на госпожу Сун.

— Это, по мнению Солли, её мама. — Госпожа Сун указала на Ханя. — Вы знаете этого человека? Можете предположить, кто это, и почему Солли считает его мамой?

— Да, я знаю, кто это.

— То есть, он реально существует? — с долей облегчения уточнила госпожа Сун. — Поймите меня правильно, потому что на вопросы Солли ответила, что это ангел.

Чонин невольно улыбнулся. Когда-то он сам считал Ханя ангелом, который притворяется человеком.

— Не беспокойтесь, этот человек вполне реален. Просто Солли называет его ангелом. И у неё есть основания считать его членом нашей семьи. Правда, я не думал, что она считает его мамой. Хотя, — Чонин озадаченно взлохматил волосы на затылке, — можно и мамой назвать. Ну… фактически. То есть…

— Всё понятно и без объяснений, — помахала рукой госпожа Сун, поспешив его успокоить. — Вероятно, вы планируете вступить в брак, и Солли перевела всё для себя в наиболее удобные ей понятия. Она ещё слишком мала, чтобы уловить нюансы взаимоотношений между людьми. На таком уровне.

Чонин вскинул брови в сомнении, но промолчал. Точка зрения госпожи Сун была, как минимум, удобной. Особенно с той позиции, что она не увязала воедино Ханя и тянущийся ныне процесс. Объяснения по поводу своих отношений с Ханем в свете процесса Чонин находил затруднительными. Пока что.

— Что ж, вот и прояснили всё, — улыбнулась госпожа Сун. — В остальном всё замечательно. Солли определённо делает успехи. Она почти со всеми в группе общается. Разве что… немного беспокоит её поведение в том плане, что она предпочитает задавать тон. Бурно реагирует, когда её желания игнорируют или пытаются ей противоречить.

— Маленький диктатор, — с тихим смешком подытожил Чонин.

— То есть, дома она ведёт себя так же?

— Ещё как.

Чонин попрощался с госпожой Сун и увёл с собой Солли. Они дошли до середины коридора, и тогда лишь Чонин спохватился. Жестами попросил Солли оставаться на месте и кинулся обратно, резко распахнул дверь, влетев в класс и изрядно перепугав госпожу Сун.

— Простите, можно мне взять рисунок Солли? Если надо, я завтра верну. Можно?

Госпожа Сун ошарашенно кивнула.

— Конечно, вы можете совсем забрать его…

Чонин пулей метнулся к столу, сгрёб рисунок и рванул обратно. Опять спохватился, влетел в класс ещё раз, резко распахнув дверь. Госпожа Сун прижала ладонь к груди, уставившись на него круглыми глазами.

— Э… Спасибо. — Чонин пошевелил мозгами и вежливо добавил: — До свидания.

Дверь он прикрыл тихо и осторожно, осмотрел добычу и направился к терпеливо ожидающей Солли. Чонин опустился перед ней на колено и показал рисунок. Кончиком пальца провёл по голубой линии и перешёл к жестам.

“Я понимаю, что ты хотела этим сказать, но что означает эта жёлтая линия?”

Солли по-взрослому скрестила руки на груди и покачала головой, затем прислонилась лбом ко лбу Чонина и закрыла глаза.

“Папа, вас тянет друг к другу. Хотя рядом друг с другом вы всегда странно себя ведёте. И вообще, ты очень глупый временами. Хань — тоже. Совсем как дети маленькие”.

— Угу, и я должен выслушивать подобное от ребёнка? — пробормотал Чонин, разглядывая Солли с неодобрением.

“Папа, ты кого сейчас ребёнком назвал?”

— Гм… Замнём?

Хань отодвинул клетку с мышью и обречённо уронил голову на стол. Бэкхён застал его именно в таком положении, когда заглянул в малую лабораторию.

Официально Ханю запретили пока заниматься медициной и исследованиями, но Бэкхён позволил ему пользоваться малой домашней лабораторией с условием, что опыты Хань будет ставить на мышках. И со времени их перемирия Хань доводил до ума свои теории в малой лаборатории.

— Ну и как? — Бэкхён присел на край стола, взял клетку и поднёс к глазам, разглядывая бегающую внутри белую мышь.

— Хрень пока.

— В смысле? Ты пытался повторить трюк с геномом и воскрешением? Может, расскажешь по порядку? И меня в курс дела введёшь, и на совет можешь нарваться, и сам под другим углом посмотришь.

Хань сел нормально, потёр лицо ладонями и тяжко вздохнул, но, как ни крути, Бэкхён прав.

— Ладно. — Хань развернул монитор так, чтобы они оба могли видеть таблицы и журнальные записи. — Сначала я решил просто проверить теорию синтезирования и закон одного объекта. Брал оригинал и синтезировал его.

— Оригинал оставался жив?

— Да. Так вот, забавно то, что через пару дней у меня непременно в живых остаётся только один объект из пары “оригинал-двойник”. Сроки разные, но короткие. Стоит синтезировать оригинал, проходит немного времени, и один из них непременно погибает. Не знаю, почему. На начальных стадиях геном всегда стабилен у обоих, потом геном одного или другого теряет стабильность, и это приводит к гибели.

— Отсюда мораль: одно и то же существо должно быть в одном экземпляре. Верно?

— Угу… Но ведь у людей рождаются близнецы.

— Зашибись. Хён, поспать не хочешь? А то у тебя уже ум за разум зашёл. Близнецы всегда отличаются друг от друга. Скажем так, упаковка похожа, хоть и не полностью идентична, а души разные. Звучит не по-научному, но суть верна. Итак, у тебя выходит, что оригинал и двойник не могут существовать одновременно, так?

Хань кивнул и потыкал пальцем в стекло клетки. Мышь внутри насторожилась и обнюхала то место, к которому он прикасался.

— Я решил не останавливаться на этом и попробовать провести комплексную операцию.

— Погоди. — Бэкхён сосредоточенно потёр подбородок. — А ты пробовал убить оригинал и синтезировать?

— Угу. Брал больную мышь, делал забор материала, ждал и синтезировал после гибели оригинала.

— И как?

— Ты видишь именно эту героиню. Синтезированную. С ней пока всё в полном порядке, чего о других объектах я сказать не могу.

Бэкхён сполз со стола и поставил перед собой клетку с мышью, осмотрел и глянул на таблицы.

— В самом деле… Так в чём проблема?

— Я синтезировал объект и проводил комплексную операцию. Десять раз. Десять провалов. Бэкхён, они не выживают после операции. Понимаешь? Вообще. Два раза мне удалось откачать их после операции, но ненадолго. Они всё равно погибают.

— Ясно.

— Но Чонин ведь не погиб. Почему?

Бэкхён задумчиво взирал на бегающую внутри клетки мышь, потом заявил с уверенностью:

— Один процент. Вспомни последовательность. Чонин попал в криокамеру, но оставался в живых так или иначе. Ты синтезировал Кая, улучшив при этом геном Чонина на один процент. Геном изначально был стабилен у обоих, но ты сам доказал, что оригинал и двойник не могут существовать одновременно.

— Именно! — Хань вскочил со стула и забегал кругами. — И вот тут я уже ничего не понимаю! Кай с улучшенным геномом был перспективнее с точки зрения эволюции, правильно? В случае опытов на мышах выживал всегда именно тот объект, который был перспективнее. Выживал сильнейший, Бэкхён. И я тогда не понимаю, почему выжил искалеченный и обычный Чонин, а более сильный — Кай — погибал. Ведь Кай обладал теми способностями, каких у Чонина не было. По логике экспериментов должен был выжить именно Кай, а Чонину полагалось погибнуть. Ни черта у меня не сходится…