Тогда Унтамо в слепой ярости, видя, что колдовство его не приносит пользы, повесил его с позором на дереве. И там ребенок брата его Калерво болтался на высоком дубе две ночи и третью, и на заре Унтамо послал посмотреть, умер ли Куллерво на виселице. И вернулся слуга его в страхе, и таковы были слова его: «Владыка, Куллерво вовсе не погиб, но держит в своих руках большой нож, и вырезал им на дереве чудесные вещи, и вся кора его покрыта резьбою, и главные среди узоров – большая рыба (был это старый знак Калерво), и волки, и медведи, и огромный пес, словно бы из великой своры Туони». Волшебство, что спасло Куллерво жизнь, было из последней шерстинки Мусти, а нож тот был великим ножом Сикки, принадлежавшим отцу его, что дала ему мать, и после ценил Куллерво нож Сикки превыше золота и серебра.
Тогда cтрах почувствовал Унтамойнен и волей-неволей отступил перед великим волшебством, что хранило мальчика, и сделал его рабом, чтоб трудился он без платы за одну лишь скудную пищу. И часто голодал бы он, если бы Ванона, хотя Унти и обращался с ней не лучше, не сохраняла для своего брата многое от своей малости. Не питали сострадания к близнецам их старшие брат и сестра, но раболепствовали перед Унти, желая облегчить собственную жизнь, и великая обида копилась в Куллерво, и с каждым днем становился он все мрачней и ожесточенней и ни с кем не говорил ласково, кроме одной лишь Ваноны, да и с ней нередко был резок.
И вот, когда Куллерво подрос и стал сильней, Унтамо послал за ним и молвил так: «В доме своем я приютил тебя и отмерял тебе плату по заслугам: сытный обед или затрещину по уху. Теперь пришло время трудиться, и дам я тебе работу слуги. Пойди и сделай мне вырубку в чаще Голубого леса. Иди же». И Кули пошел. Но не был он раздосадован, ибо, хоть и минуло лишь два года, с топором в руке чувствовал он себя возмужавшим, и пел он, пока шел к лесу.
Песнь Сакехонто в лесу.
Ныне вправду стал я мужем,
Хоть немного лет прожил я,
Но весна в лесных просторах
Мною, как и встарь, любима.
Благородней я, чем прежде,
Пятерых мужей сильнее,
И отца со мною доблесть,
В час весенний в чаще леса
Сильно вырос Сакехонто.
О топор, мой брат любимый,
Ты топор под стать герою,
Мы идем рубить подсеку,
Стройные крушить березы,
Целый день тебя точил я,
К ночи сделал топорище,
Чтоб по дереву удары
Отзывались в высях горных,
И стволы ложились наземь,
В час весенний в чаще леса
Все круши, моя секира.
Так и шел Сакехонто к лесу, вырубая все на своем пути и не заботясь об уроне, и позади него остался большой повал деревьев, ибо велика была его сила. Так пришел он в лесную чащу, что раскинулась высоко на склонах сумрачных гор, но не страшился он, ибо был в родстве с дикими созданиями и с ним было волшебство Мусти. Выбирал он самые могучие деревья и рубил их, валя крепкие одним ударом, а тонкие - с пол-удара. И когда подле него легли семь могучих стволов, он внезапно швырнул свой топор так, что расщепил им могучий дуб, и тот застонал, а топор задрожал.
И прокричал Саке: «Пусть Танто, Властелин Смерти, делает такую работу и пошлет Лемпо стричь деревья». А после запел он:
Пусть побеги здесь не всходят,
Лист травы не зеленеет,
Пока твердь стоит земная,
Лунный лик пока сияет
И свой луч бросает тусклый
Меж ветвей в лесу у Саки.
Если в землю зерна лягут,
Если и взойдут посевы,
Нежный лист их развернется,
Чтобы стеблю дать дорогу,
Пусть они не колосятся,
Желтые вершки не зреют
В этой вырубке средь леса,
Здесь, в чащобе Сакехонто.
Через некоторое время Улто пришел посмотреть, как сын Кампы, раб его, расчистил лес, но увидел не вырубку, а безжалостное разорение тут и там, да порчу лучших деревьев. И подумал он: «Для этой работы слуга не подходит, ибо испортил он лучшие деревья, и уж не знаю я, куда послать его и к чему приставить». И подумав так, послал он юношу огораживать поля. И Хонто принялся за эту работу. Собрал он самые могучие из срубленных деревьев, и срубил к тому другие, ели и высокие сосны голубой Пухосы, и использовал их как колья для забора. Накрепко переплел он их рябиной и сделал из деревьев длинную стену без щели и просвета. Не оставил он в ней ни ворот, ни дверей, а про себя мрачно подумал: «Тому, кто не может парить в высоте, подобно птицам, и рыть нору, подобно диким зверям, никогда не преодолеть изгородь Хонто».
Но прочная эта ограда разгневала Улто, и бранил он своего раба за изгородь без ворот и дверей, без щели и прохода, что раскинулась на широких просторах, вздымаясь до самых облаков Укко. Оттого зовут люди высокую, поросшую сосной гору «изгородь Сари».
«Для такой работы, - сказал Улто, - ты не годишься. Не знаю я к чему приставить тебя, но убирайся отсюда прочь, там ждет тебя рожь для молотьбы». Тогда в гневе пошел Сари на молотьбу и перемолол рожь в пыль, да развеял так, что ветра Венве подхватили ее и надули пылью в глаза Улто, отчего тот разгневался, а Сари сбежал. И мать его испугалась, и Ванона рыдала, но ее брат и старшая сестра бранили их, ибо говорили они, что Сари сам сделал все, чтоб Улто гневался на него, и от гнева этого все они получат свою долю, пока Сари прячется в лесах. Оттого тяжесть легла на сердце Сари, и Улто повел речь о том, чтоб избавиться от юноши, продав его как невольника в далекую страну.
И тогда сказала ему мать с мольбою в голосе: «О, Сарихонто, если уедешь ты от нас, если отправишься невольником в далекую страну, если пропадешь среди чужаков, кто позаботится о твоей несчастной матери?» И Сари, будучи в дурном настроении, ответил беззаботной песней, и к тому же насвистывая:
Пусть умрет у стога сена,
Задохнется пусть в сарае.
И к этому присоединились его брат и сестра, говоря
Кто тогда поможет брату,
Кто ему опорой будет?
На что он ответил
Пусть заблудится он в чаще,
Пусть падет средь луга мертвым.
И его сестра принялась бранить его, называя жестокосердным, но ответил он: «До тебя, вероломная сестра, хоть ты и дочь Кейме, нет мне дела, буду я печалиться лишь о разлуке с Ваноной».
После ушел он, и Улто, подумав о силе и стати, которыми был наделен юноша, смягчился и решил найти для него другое занятие. И рассказывается, как пошел он забросить самую большую сеть и схватил свое весло, громко спросив: «Грести ли мне со всей силы или с небольшим усилием?» И кормчий сказал: «Греби изо всех сил, ибо не сможешь ты сдвинуть эту лодку, когда нас двое».
Тогда Сари, сын Кампы, погреб со всей силы, и разломал деревянные уключины, и расшатал края из можжевельника, и расщепил осиновую обшивку лодки. И сказал Улто, когда увидел это: «Нет, ничего не смыслишь ты в гребле. Иди и загони рыбу в сети, быть может, с большим успехом ты бьешь по воде шестом, чем веслом». Но Сари, поднимая свой шест, громко спросил: «Должен ли я бить со всей силы или с небольшим усилием?» И рыбак сказал: «Нет, бей сильно. Труд ли это, если ты бьешь не со всей силы, но лишь слегка?» Тогда Сари ударил со всей силы, и сбил воду в суп, и истрепал сеть до бечевы, и перетер рыбу в ил. Не знала границ ярость Улто, и сказал он: «Никакого нет проку от такого слуги. Какую бы работу я ни давал, он портит все из злобы. Продам я его в Великую Землю. Там купит его кузнец Асемо, ибо сил у него хватит на то, чтоб орудовать молотом».
