Нерешительно протянув руку, Вивенна ощутила, какая холодная у него кожа.

Выход из переулка заслонила тень. Вивенна с испугом вскинула голову, еще не оправившись от потрясения.

– Цвета! – выкрикнул Тонк Фа, подбегая к ней. Его куртка была мокрой от прозрачной жидкости. – Дент! Она тут!

Наемник опустился рядом с Вивенной.

– Вы в порядке?

Она тупо кивнула, едва осознавая, что юбка по-прежнему у нее в руках, а значит, ноги открыты почти до колен. Сейчас Вивенну не беспокоило ни это, ни то, что волосы побелели как снег. Она уставилась на Чурбана, стоявшего перед ней на коленях с опущенной головой, как будто он молился у невидимого алтаря. Меч выпал из его дрожащих пальцев, звякнув по булыжникам. Безжизненный смотрел перед собой остекленевшими глазами.

Тонк Фа проследил за взглядом Вивенны, устремленным на Чурбана.

– Да уж, – сказал он, – Золотцу это не понравится. Пойдемте, надо убираться отсюда. 

 Он всегда уходил до пробуждения Сири.

Она лежала на широкой, роскошной кровати, а сквозь окно струился утренний свет. Дневное солнце уже нагрело воздух, и даже под одной простыней было слишком жарко. Сири отбросила ее, но осталась лежать, глядя в потолок.

По солнцу она определила, что уже почти полдень. Они с Сезеброном обычно разговаривали за полночь. Возможно, это как раз хорошо: все увидят, что она с каждым утром встает все позднее, и отнесут это на счет других занятий.

Сири потянулась. Поначалу общение с королем-богом казалось ей странным, но со временем становилось все более естественным. Она находила очаровательным то, что с такой неуверенной и неумелой манерой письма он выражает настолько интересные мысли. Сири предполагала, что у него был бы добрый голос, если бы он говорил. Она даже не ожидала, что Сезеброн окажется таким нежным.

Сири улыбнулась, зарываясь в подушку и лениво думая о том, что было бы неплохо, если бы он оставался до ее пробуждения. Она была счастлива, и как раз этого она никак не ожидала от Халландрена. Правда, Сири скучала по горам, и ее раздражало то, что она не может покинуть Двор Богов, особенно в нынешней политической ситуации.

А еще здесь было много других вещей. Чудесных вещей. Яркие цвета, артисты, да и вообще ошеломляющее впечатление от Т'Tелира. И еще – возможность каждую ночь говорить с Сезеброном. Импульсивность в ее семье считалась постыдной и неловкой, но король-бог находил ее очаровательной и даже притягательной.

Сири снова улыбнулась, позволяя себе помечтать, но реальная жизнь настойчиво напомнила о себе. Сезеброну угрожает опасность, реальная, серьезная опасность. Он отказывается верить, что его жрецы могут причинить ему зло или представлять угрозу. Та же невинность, которая делала его таким привлекательным, становилась ужасной помехой.

Но что делать? Больше никто не знает о его затруднениях. И только один человек может ему помочь, но и она, к несчастью, для такого задания не подходит. Сири пропускала уроки и встретила свою участь совершенно неподготовленной.

«И что теперь?» – задалась она вопросом.

Сири уставилась в потолок. Она обнаружила, что практически не испытывает обычного стыда за то, что прогуливала уроки. Да, она допустила промах. Так сколько можно хандрить, укоряя себя за то, что сделано давным-давно?

«Ну ладно, – сказала она себе. – Довольно оправданий. Может, я и не подготовлена как следует, но сейчас я здесь, и мне надо что-то делать. Потому что больше некому».

Она выбралась из кровати и расчесала пальцами длинные волосы. Сезеброну нравилась их длина – его они завораживали так же, как и служанок. И раз уж ей помогали управляться с такой копной, то длина волос стоила причиняемых неудобств. Одетая в одну только рубашку, Сири прошлась по комнате, сложив на груди руки. Ей нужно играть в их игру. Такое определение ей не нравилось. «Игра» подразумевает малые ставки. А это не игра. Это жизнь короля-бога.

Она поискала в памяти остатки вынесенных из уроков знаний. Политика была чем-то вроде обмена. Отдать то, что у тебя есть или что ты считаешь своим, чтобы добиться чего-то большего. Примерно как в торговле: начинаешь с определенным запасом и к концу года надеешься его приумножить. А может, и полностью поменять на совершенно другой и лучший запас.

«Не поднимайте много шума, пока не подготовите удар, – посоветовал ей Гимн Света. – Не выглядите слишком невинной, но и не пытайтесь показаться слишком умной. Будьте посредственностью».

Сири остановилась у кровати, собрала простыни и бросила их в тлеющий очаг, как поступала каждый день.

«Обмен? – подумала она, наблюдая за тем, как горят простыни. – Что я могу продать или обменять? Немногое».

Придется использовать то, что есть.

Она подошла к двери и распахнула ее. Как обычно, снаружи ждали служанки. Уже знакомые женщины засуетились вокруг нее, внося одежду, другие принялись прибирать комнату. Некоторые из них носили коричневое.

Когда служанки начали ее одевать, Сири отметила одну из девушек в коричневом. Улучив момент, Сири шагнула вперед, положила руку на плечо служанки и тихо произнесла:

– Ты из Пан-Каля.

Удивленная девушка кивнула.

– Передай от меня послание Синепалому, – шепнула Сири. – Скажи, что у меня есть для него очень важная информация. Она может существенно изменить его планы. Я могу поделиться этой информацией.

Девушка побледнела, но кивнула, и Сири продолжила одеваться. Разговор слышали еще несколько служанок, но священный принцип халландренской религии гласил, что слуги бога не должны повторять услышанные ими тайные беседы. Сири надеялась, что так и будет. А если нет, то она не так уж много сказала.

Теперь оставалось решить, какая это «важная информация» и почему она должна быть интересна Синепалому.

– Моя дорогая королева! – Гимн Света поприветствовал вошедшую в его ложу Сири и даже осмелился ее обнять.

Она ответила улыбкой, когда бог жестом пригласил ее сесть в один из шезлонгов. Сири уселась с осторожностью, поскольку начала любить изысканные халландренские платья, но еще не научилась грациозно двигаться в них. Устроив гостью, Гимн послал за фруктами.

– Вы слишком добры ко мне, – промолвила Сири.

– Ерунда, – ответил он. – Вы же моя королева! Кроме того, вы напоминаете мне кого-то, кого я очень любил.

– И кто же это?

– Признаться, понятия не имею, – сказал Гимн, принимая от слуги тарелку с виноградом и предлагая ее Сири. – Я ее плохо помню. Хотите виноград?

Сири подняла бровь, но она уже знала, что Гимн в лишних поощрениях не нуждается.

– Скажите, – спросила она, накалывая виноградину на деревянную палочку, – почему вас зовут Гимн Света Смелый?

– О, это просто. – Он откинулся назад. – Среди богов только у меня хватает смелости вести себя как полный идиот.

Сири вновь подняла бровь.

– Мое положение требует отваги, – продолжил Гимн. – Видите ли, обычно я весьма скучен и серьезен. Мое заветное желание – вечерами сидеть и сочинять нескончаемые иносказательные лекции о морали, которые жрецы будут читать моим последователям. Увы, я не могу. Вместо этого я каждый вечер бросаю дидактическую теологию ради того, что требует настоящей отваги, – проводить время с другими богами.

– А почему для этого нужна отвага?

Гимн взглянул на нее:

– Госпожа, вы разве не видели, какие они все нудные?

Сири рассмеялась:

– Но в самом деле – откуда взялся титул?

– Это ошибочный термин. Конечно, вы достаточно умны, чтобы это заметить. Наши имена и титулы присваиваются случайным образом – маленькой обезьянкой, которой дают выпить непомерное количество джина.

– Да вы сейчас просто дурачитесь.

– Сейчас? – переспросил Гимн, поднимая кубок вина. – Сейчас? Дорогая моя, я всегда дурачусь. Будьте добры забрать свои слова обратно!

Сири только покачала головой. Похоже, сегодня Гимн Света был в ударе.