Реджина открыла дверь и, выйдя из машины, подала руку Эмме.

– Я поеду к себе, – не стала вылезать из авто Свон, – вы отвезете меня? – уже у водителя спрашивала Эмма.

– Вылезай, я сказала! – грубо сказала Миллс, – нечего тут из себя не знаю, кого строить.

– Тебе не обязательно со мной возиться, я справлюсь сама, – так и, продолжая сидеть, сказала спокойно Эмма.

– Вылезай, человеку ехать нужно, а ты расселась, – продолжала держать руку Реджина.

Свон вздохнула, но все же начала вылезать из авто, демонстративно не беря руку Миллс, а делая все сама.

Когда Эмма вылезла, Миллс закрыла дверь и улыбнулась мужчине.

– Спасибо, – развернувшись Реджина пошла к подъезду. И у самой двери подъезда поняла, что она не забрала сумку из машины, где и лежат ключи от квартиры.

– Поднимайся, а я сейчас приду.

– Сержант, давай, я все же уеду? – предприняла еще одну попытку Свон и медленно пошла к своему мотоциклу, который так и остался стоять на том же месте, где она его и бросила, догоняя Миллс.

– Детектив, вы сейчас не в том положении, чтобы сопротивляться. Поднимайся, а я сейчас приду.

– Миллс, ты же знаешь, я не могу тебе сопротивляться. Позволь мне уехать, сейчас. Зачем тебе возиться с человеком, которого ненавидишь? – уже стоя у байка, говорила Эмма, обперевшись на металлического друга одной рукой.

– Вот и иди в квартиру, – кинула Миллс и пошла к своей машине.

Эмма усмехнулась, но все же подчинилась. Ей и самой ехать никуда не хотелось, а строить, правильно сказала Миллс, героя и вовсе было смешно, и она поплелась в подъезд. Дойдя до квартиры, Эмма облокотилась спиной о стену и стала дожидаться Реджину.

Миллс забрала сумочку и два пакета с продуктами из багажника, которые специально подготовила для ужина с Эммой. Поднявшись к квартире, она увидела, как Эмма стоит с закрытыми глазами. Эмма стояла и мирно дышала, успокаивая и себя и свои чрезмерно активные мысли и даже не заметила, как подошла Реджина.

Миллс открыла дверь и прошла внутрь.

– Иди, садись на диван, – и понесла пакеты на кухню.

Свон, пошатнувшись, отпрянула от стены и медленными и неуверенными движениями направилась к дивану, попутно закрывая входную дверь. Она не хотела быть беспомощной, а тем более получать помощь от той, которую смертельно обидела и даже не знает, что делать. Извиниться? Или сожалеть? А разве это поможет? Да и не умеет этого она делать. Присев с огромным трудом на диван, Свон почувствовала себя абсолютно беспомощной, и это чувство очень сильно злило блондинку.

Разобрав продукты, Реджина, наконец, достала аптечку и подошла к Эмме.

– Давай помогу снять майку. Тебе нужна тугая перевязка и у меня есть мазь от ушибов.

– Я сама, – беря из рук Миллс аптечку, сказала Эмма.

– Ты закончишь сегодня или нет? Мне надоело все это. Сказала, дай я осмотрю тебя и наложу повязку! – грубо сказала брюнетка, и поставила аптечку на журнальный столик.

– Сержант, детектив справится сам. Вы можете не марать руки, – не менее грубо сказала Эмма, – идите, обработайте свою рану, а мне помощь не нужна!

– Как же ты меня достала. Свон, я не буду сейчас с тобой бороться. Снимай майку, – схватившись за ворот куртки, прорычала Реджина.

– Зачем тебе это? – беря за руки, но, не отцепляя от ворота, серьезно, но отчего-то тихо спросила блондинка.

– Не знаю, – также тихо ответила Реджина.

Свон смотрела в грустные глаза Реджины и не могла ничего произнести. Она лишь кивнула и убрала ее руки от ворота куртки, и как можно спокойно, без резких движений сняла ее с себя и схватилась за край майки. Но, только подняв руки, она ощутила резкую боль в области ребер и невольно стиснула зубы и прорычала, отпуская руки, и моментально берясь за поврежденное место.

– Почему ты такая? – спросила Режина и, взяв из аптечки ножницы, разрезала майку, чтобы не причинять лишней боли. Взгляду открылся бордово-синий синяк, который явно говорил о сильном ушибе и скорее всего о переломе нескольких ребер.

– Какая? – прошептала Эмма, неотрывно наблюдая за каждым движением Миллс.

– Упрямая и заносчивая, – ответила Реджина и, взяв мазь, села перед Эммой на колени, – сейчас будет немного больно.

– Ничего, – ответила про боль Эмма, – я думала, ты это поняла еще при первой нашей встрече.

– Поняла, – Реджина выдавила себе на пальцы мазь и очень аккуратно прикоснулась к больному боку Эммы. Эмма дернулась, но скорее не от боли, а от нежного прикосновения.

Миллс легкими движениями втирала мазь. Когда весь бок был намазан, она взяла в руки бинт.

– Привстань.

Эмма, ничего не говоря, сделала, так как и сказала Реджина. Чтобы сделать тугую перевязку, Реджине приходилось приобнимать Свон, и прижиматься к ее груди. Брюнетка слышала, как Эмма постанывала и скрепя зубами терпела боль. Когда перевязка закончилась, она посмотрела на блондинку.

– Все, можешь ложиться.

Но и здесь стояла гробовая тишина со стороны блондинки, она медленно села на диван, но не спешила ложиться, смотря неотрывно в карие глаза. От мази и перевязки было действительно лучше, но это смягчало только внешнюю, но никак не внутреннюю боль.

Реджина встала и, взяв аптечку, пошла к зеркалу. Щека и губа начали припухать, а садина и разбитая губа покрылись корочкой. Достав все нужное, она принялась обрабатывать ссадины.

Свон смотрела на Реджину и была зла на себя, ни на Дина или же Тома, а именно на себя. Она не смогла защитить брюнетку, только из-за нее они оказались в этом ангаре. Она не остановила этих мужчин, потеряв контроль и забыв про третьего.

Встав с дивана, Свон подошла к Реджине и увидела ее взгляд, направленный на блондинку в отражении зеркала и остановилась.

Взгляды пересеклись, как тогда в ангаре. Реджина не знала, что происходит с ней, когда она видит эти глаза, это лицо и эту наглую улыбку. Почему хочется повернуться и обнять? Почувствовать это тепло, с которым не хотела расставаться всю неделю? Но осознание того, что это была игра и обман, пожирали изнутри.

– Ты зачем встала? – опустив глаза и продолжая обрабатывать щеку, спросила Миллс.

– Могу я помочь тебе? – тихо проговорила Эмма, и каждое слово отдавалось трудом. Нет, она совсем не это хотела спросить. Совсем не это сказать. Хотелось просто обнять и прошептать «прости». Но Эмма не могла. Чертова гордость или дурной характер не позволяли взять и сказать вроде такое простое, но абсолютно необходимое слово.

– Я уже почти закончила, не нужно, – кинула брюнетка.

– Позволь… – Эмма подошла и дотронулась до плеча Миллс.

Реджина вздрогнула и, сглотнув, повернулась к Эмме.

– А тебе, зачем мне помогать?

– Потому что… – Эмма запнулась, но через несколько секунд молчания сказала то, что не решалась сказать даже себе, – ты дорога мне…

– Ну и сколько ты проиграешь, если не трахнешь меня сегодня? – со злости процедила Миллс, – хотя бы больше 100$?

– Не говори так, – устало прошептала Эмма и пыталась дотронуться до щеки Реджины.

– А как мне говорить?! На, бери! Я дам тебе выиграть этот спор. Ты же не проигрываешь!- Реджине из последних сил удавалось сдерживать слезы, которые накатывались на глаза, а сердце до боли сжималось в груди. Посмотрев Эмме в глаза, она начала расстегивать свою запачканную кровью блузку.

– Не надо, пожалуйста, я прошу тебя, не нужно, – останавливая за руку Реджину, качала головой Эмма.

– А что не хочешь? Не красивая стала?! – Миллс сорвалась, она стояла и смотрела на Эмму с глазами полными слез.

– Хочу, безумно хочу, – закусила губу Эмма, прекрасно видя состояние брюнетки и понимая, что она ее довела до такого, – но не могу…

– Я же сама даю тебе. Бери! Как последняя шлюха отдаюсь тебе, – Реджина, наконец, расстегнула блузку и, распахнув ее, открыла взору Свон свое тело, – ну, что ты ждешь?!

– Ты не шлюха. Не смей так говорить! – в момент грубой стала Свон и отошла от Миллс, отворачиваясь, – ты ненавидишь меня. Я тоже. Я говорила оставить меня там. Зачем ты вытащила меня? Зачем привезла в свою квартиру и помогаешь с раной? Зачем вся эта забота? – стоя спиной, яростно спрашивала Свон, – зачем, если не сможешь никогда простить меня?!