Сердце сладко сжималось в предчувствии неизвестного.

– Боевая магия – не так уж и плохо, – проронил маг скорее себе под нос. – Королевские маги хорошо зарабатывают, хоть и часто рискуют жизнью.

Боевая магия – не так уж и плохо?! Много он понимает!

Значит, Тенки отправляется в Огненный город!

В груди билась сумасшедшая жар-птица.

***

– Ну, я пойду спать, – с удовлетворённым вздохом мамаша Вейзерг откинулась от стола. – Вы двое уберите тут всё. Мальчика оставляю на тебя, поняла, Калли?

Калли махнула тяжёлой косой, наскоро заплетённой перед тем, как сели за ужин: мамаша Вейзерг не любила распущенные волосы.

– Поняла я, тётя Галлия, – с едва заметным раздражением ответила девчонка. – Всё сделаем, – и кинула заговорщический взгляд на Тенки – благополучно тем не замеченный.

Домоправительница тяжело поднялась, прошествовала мимо, задевая Калли широкими рукавами. Мамаша Вейзерг занимала достаточно места в пространстве, чтобы иметь хороший шанс задеть не одно, так другое, так что, можно сказать, Калли повезло, что это оказались только рукава.

– Завтра уезжаешь, да? – проследив, как за Галлией Вейзерг закрылась дверь, девчонка обратилась к Тенки.

– Ага, – кивнул тот и потянул в рот пирожок с блюда – кулинарное произведение кухарки-домоправительницы.

– В Огненный город?

– Угу, – подтвердил мальчишка, запихивая пирожок в рот целиком.

– Прям как хомяк, – насмешливо хихикнула Калли.

Тенки старательно жевал, разглядывая опустевшую тарелку.

– Может, тебе ещё положить? – на правах хозяйки спросила девушка.

– М-м-м, – казалось, он всерьёз задумался. Наконец, проглотив то, что находилось во рту, бросил: – Нет, пожалуй. Хватит, а то я сегодня блеванул.

– Фу-у! – Калли взглянула на него с негодованием. – Как можно употреблять такие слова за столом!

– А чего? – мальчишка нагло ухмыльнулся. – Я и пострашнее слова знаю. Научить?

– Нет уж, благодарствую покорно, – отрезала она и встала, демонстративно начиная убирать со стола.

– Слышь, а ты тут всю жизнь живёшь?

– Я тут не живу! – удивлённо откликнулась Калли. – Я тут прихожу, помогаю, а ночую дома.

– А-а...

– Но тут недалеко! Соседняя улица. Вообще тётя Галлия – моя крёстная перед Огнём, она меня сюда и устроила.

– Крёстная? Так ты, – мальчишка усмехнулся, – когда вырастешь, тоже такая будешь? – Тенки растопырил руки, показывая объёмы домоправительницы.

От возмущения Калли замахнулась на паршивца грязным кухонным полотенцем.

– Молчал бы, малявка! Какая связь, она же мне просто крёстная по Огню, а не родная!

– Ха-ха! А злишься, как будто совсем родная!

– Огня на тебя не хватает, вот чего!

– На воре шапка горит, – ответил он невпопад, вскочил. Зелёные глаза сверкали. – Меня-то не крестили, и Огонь надо мной не властен.

– Не кощунствуй, – ахнула Калли, – Огонь поглотит!

– Я-то думал, в городе все как люди, – мальчишка кривлялся, – а они такие же глупые, как в деревне, во всякую чушь верят.

Не раздумывая, девушка подняла руку, собираясь шлёпнуть святотатца по губам, – но пацан ловко перехватил другой конец застиранного полотенца, сильно дёрнул, заставляя Калли пошатнуться, и шмыгнул к двери.

– Ты куда это?! А убирать?

– А кто тут звонкую монету получает? – наглый паршивец показал ей язык, и в тот же момент дверь за ним захлопнулась.

Кипя гневом, Калли принялась выстраивать в раковину грязные чашки и тарелки. Что за нахала пригрел хозяин?! А ведь она ещё собиралась рассказать пацану о подслушанном разговоре, о лестных словах, которыми хозяин осыпал забредшего мальчишку. Ну уж нет, ничего теперь она ему не скажет! Даром что хорошенький, много о себе думает! Негодник!

А хозяин говорил...

***

– Майта, это нечто, а не ребёнок, – сказал хозяин после ужина, набивая трубочку шеньеским табаком, привезённым аж с далёкого материка Земли.

Калли застыла перед дверью с подносом в руках: обязательный ежевечерний кофе. Прислушалась: о ком речь?

– Ты не поверишь, что он вытворял сегодня, – продолжал хозяин. – Атаковал комиссию «ветвями Пойскавы – Милого». А ведь, я бы головой поклялся, – никто ему принципа не растолковывал. Бесспорно, «ветви» у него получились не самые совершенные, но ведь сам факт! Безродный мальчишка, в жизни магию не учил.

Хозяин покачал головой и сунул трубочку в рот. Проговорил неразборчиво:

– Хотел бы я видеть лица этих элхеских пижонов из Королевской школы. Такой изумруд – и, как они выражаются, «нинъе»! Ха-ха!

Королевская школа? Та самая, которая в Огненном городе? Так мальчик тут не останется?

Калли разочарованно надула губы и тут же спохватилась – надо поторапливаться, пока кофе не остыл. Тронула пальцем бок кофейника – горяченный, всё хорошо. И собралась войти, когда из комнаты раздался голос хозяйки, красивый, равнодушный.

– Овер, ты ведь не жалеешь, что не стал боевым магом?

Хозяин молчал. Калли осторожно заглянула в щель приоткрытой двери: хозяева сидели в потёмках, видны только силуэты и лишь кольца дыма поднимаются над одним из кресел.

– Овер, я думала, ты покончил с сожалениями, – красивый голос хозяйки бил по ушам холодным металлом.

Хозяин молчал.

– Прошу простить меня, – не стерпев, Калли неуклюже затопала за дверью, делая вид, что только что поднялась с лестницы, – ваш вечерний кофе.

Сервируя на столе лёгкие чашечки, девушка с ненавистью посмотрела на хозяйку – зачем она мучает хозяина?

Но жена мага Овера Верьеса, бездетная красавица Майта Верьес, не заметила этого взгляда – да и к чему обращать внимание на прислугу.

– Ты сделал правильный выбор, Овер, ты не ошибся. Быть боевым магом – почётно, но редко кто из них доживает до старости.

Майта смотрела на мужа больными, безумными глазами.

– Ты не ошибся, Овер, ты не ошибся. Они все умирают.

Калли тихо закрыла за собой дверь, оставляя позади гробовую тишину. На мгновение даже пожалела о минутной ненависти, вызванной вздорностью хозяйки. Как она могла забыть, что рассказывала тётя Галлия?

Ведь наречённый госпожи Майты был боевым магом. Говорят, последним боевым магом в Королевской школе, происходящим из рода людей.

Интересно, госпожа Майта его сильно любила?

Ноябрь, Огненный город

Первый младший курс по домам разъехался поголовно; кроме Тенки, не осталось никого.

Неудивительно: родители новичков горели желанием приласкать детей, которых не видели полгода, повозить по гостям в преддверии праздников, похвастаться способным чадом.

Тенки, наверное, тоже мог бы отправиться домой, какие-то деньги у него имелись, государство не жадничало, выплачивая нуждающимся небольшую стипендию. Заявление на эту стипендию Тенки подал ещё в первый день в школе, когда их, новичков, привели в канцелярию – регистрироваться. Но деньги деньгами, а поедь он домой – времени на учёбу не останется, мать не преминет воспользоваться физической силой единственного сыночка, – уж чего-чего, а сладких мечтаний о ласковой встрече Тенки не питал.

На эти каникулы он поставил перед собой цель и собирался приложить все усилия по её достижению.

Выучить, наконец, этот идиотский эльфийский.

Тенки окопался в библиотеке – выбираясь отсюда только по естественным надобностям. Облюбовал глубокое удобное кресло у окна: на расстоянии протянутой руки шкафы с учебниками младших курсов, совсем рядом – низкий полированный стол. Всё чёрное – от кожи кресла до столешницы, – даже школьная форма чёрная, и, помнится, поначалу Тенки изрядно поразила эта малопонятная страсть к отсутствию цвета.