Я ненавидела их. И они относились ко мне так же. Но что я могла сделать…

Секунда – и все поменялось. Все вокруг залило теплым светом. Мне вдруг показалось, что я вернулась в детство, что любящая мама обняла меня. Но со мной была не мама…

Как я могла не догадаться сразу?

- Гели… - еле слышно прошептала я.

- Не бойся, пока я рядом, тебя не тронут, - я не могла видеть ее, но чувств было достаточно. В тот момент мы словно были одним целым. – Ты не должна быть здесь…

- Я больше не могу…

- Это не твой путь, Ева. Не сейчас. Ты ведь не хочешь остаться здесь?

- Мне больше незачем жить…

- Тебе кажется, - я вдруг поняла, что она улыбается. – Ты сильная. Не приходи сюда пока. Тебе еще рано…

- Что мне делать? – прошептала я.

- То, что не смогла сделать я. Мы больше не соперницы…

- Прости. Я люблю его…

- Я тоже. Не сдавайся. Я всегда буду рядом…

Меня привели в сознание.

Врачи суетились вокруг меня, как будто я была очень важным человеком. Они спасали мне жизнь, но жить я не хотела…

Я хотела счастья. Простого женского счастья: любить и быть любимой. Но он никогда не сможет полюбить меня. Я заняла чужое место. Но теперь я не имею права уйти. Выбор был сделан, и назад пути нет…

Порой я думала, что придумала все. Но одно чувство не покидало меня: я знала, она простила меня. И не стала бы возражать…

========== Это конец. ==========

Хоть жить порою не хотелось,

Но все ж за жизнь цеплялись вы.

Все было в ней, и страх, и смелость,

И близок уж конец. Увы.

1944 год.

Я рассматривал странный подарок, переданный мне одним из заключенных лагеря. Заключенный этот был знаменитым доктором, но оказался весьма ненадежным. Я приказал запереть его в лагерь, а он надеялся на свободу.

Подарком этим была кукла. На вид очень милая игрушка, превосходной работы. У куклы были даже ноготки.

Но я знал кое-что об этой кукле, и поэтому ненавидел игрушку.

Кукла была сделана из детей, убитых в том лагере. Все, вплоть до крошечных зубок, было взято от маленьких деток. Ее каштановые волосы когда-то принадлежали маленькой девочке, ее ноготки росли на маленькой ручке ребенка. Даже тело куклы было сшито из кожи! Сшито, и прикрыто дорогой одеждой: только она и была кукольной.

- Ну что ты смотришь на меня, чудовище? – обратился я к кукле.

Только что я приказал расстрелять того врача. Да, я позволял уничтожать детей, не прошедших экспертизу. Но использовать так их тела – нет. Но это было еще не самое худшее. Проблема была во мне.

Мастер назвал куклу Гретой.

Я уже почти не думал о том времени. В моей памяти осталась только Гели, и та иногда казалась мне хорошим сном, придуманным идеалом. А эта кукла разбудила воспоминания, старые чувства ожили. Я как будто снова пережил смерть Греты.

«Что ж ты делаешь? Ведь никто не будет возиться с этими детьми!» - вдруг подумал я. Им проще расстрелять или запихнуть всех в газовую камеру. Не проводят они экспертиз!

Одно останавливало меня: мы терпели поражение за поражением. Сейчас было не время заботиться о чужих детях, пусть и арийцах. Своих бы спасти…

А ведь человек – удивительное создание. Ребенок, еще находясь в утробе матери, похож на человека.

Я не знал об этом, пока Гели не потеряла ребенка.

Она рассказывала мне, что она увидела. Рассказывала, и не могла прекратить плакать. Но и не говорить она не могла:

- У нее были крошечные пальчики. И волосики, только очень короткие. Наверное, нежные, как пух, - Гели смахнула слезы. – Она лежала в луже крови, закрыв свои крошечные глазки. У нее уже были реснички, - я обнял Ангелику. Гели уткнулась мне в плече, и продолжила говорить:

- Она была совсем как настоящий младенец. Она могла жить. Такая крошечная, нежная. Я так ждала момента, когда смогу взять ее на руки. А вместо этого увидела ее, в этой посудине. В луже крови, с необрезанной пуповиной: она умерла раньше. Альф, я никогда этого не забуду, - она посмотрела мне в глаза: - Альф, что было с ней потом? Скажи, что? Ее похоронили?

Я на секунду задумался: а ведь стоило тогда позаботиться об этом! И когда я уже научусь думать обо всем, жить без подсказок?

- Ее кремировали, малыш. Там так принято. А прах развеяли во дворе больницы. Там, где гуляют с детьми, - зачем-то сказал я. Похоже, это немного успокоило Гели…

«А ведь эта кукла чем-то похожа на того младенца» - подумал я, представив, что почувствовала бы мать того ребенка, с которого сняли кожу, чтобы натянуть на эту куклу. Я хотел сейчас же выбросить куклу, но что-то задержало меня…

В дверь постучали:

- Войдите, - сказал я.

- Хаель Гитлер! – приветствовал меня вошедший Геббельс. Он только мельком взглянул на куклу у меня в руках. – У вас такое же чудовище?

- Я тоже назвал ее так, - я бросил куклу на диван. – Интересно, зачем они?

- Не знаю, но своим детям я не позволю с этим играть.

- Я бы тоже не позволил. Кому еще такой подарок преподнесли?

- Вроде Герингу.

- А Гиммлеру? – поинтересовался я.

- Судя по тому, что нам еще не сообщили о том, что у него инфаркт, он остался без подарка.

Гиммлер боялся человеческой крови, и терпеть не мог пыток. Такой подарок явно был не для него.

- Повезло, - прокомментировал я. – Ты по какому вопросу? Кстати присаживайся, – я указал на стул.

Мы обсудили дела на фронте. Все было хуже некуда: наши войска терпели поражение за поражением. Мы обсуждали возможные ходы, но шансов было мало.

Вскоре мы попрощались. Я снова остался один.

- Так что мне с тобой делать? – я снова взял куклу в руки. – Пожалуй я знаю…

Вечером я подарил куклу Еве. Попросил только, чтобы она держала ее подальше от меня.

Ева любила подобные вещи. У нее уже были перчатки из человеческой кожи, и она мечтала о сумочке к ним.

Моя Гели никогда не стала бы носить такое. Да и не позволила бы она мне сделать то, что я сделал в последние годы. Хитростью, обманом, но не позволила бы! И тем самым уберегла бы от всего этого ужаса!

Чем больше Ева хотела быть похожей на Ангелику, тем больше разницы я видел. Мне не нужна была вторая Гели, все равно ее место в моем сердце не сможет занять никто другой. Но Ева до сих пор не поняла этого…

29 апреля 1945.

Утром у меня снова был приступ. Такое теперь случалось по нескольку раз в день. Стоило лишь на час забыть о лекарстве…

В этот раз я снова видел Гели. Как и всегда, мы были где-то в лесу. Когда она еще была со мной, мы часто гуляли в подобных местах.

Она как всегда посмотрела в мою сторону и улыбнулась. Я даже не пытался подойти к ней: все равно не удастся. Но в этот раз Ангелика сама подошла ко мне. Она обняла меня и прошептала:

- Я так соскучилась!

- Я тоже скучал! – я поцеловал ее. Я понимал, что это – всего лишь сон, но так хотелось, чтобы сейчас она была рядом! – Мне тебя так не хватает…

- Ничего, - она прижалась ко мне. – Скоро мы снова будем вместе. Не смотря ни на что…

- Малыш, прости…

- Ну что ты? Я люблю тебя…

Милая моя, маленькая Гели. Только ты могла бы остановить меня. Только тебя я послушал бы, ради тебя отказался бы от своих планов. Но, увы, история пишется только единожды. Надеюсь, ты поймешь меня правильно…

В тот день я написал свое завещание. Распорядился имуществом, хотя в этом не было смысла: скорее всего все конфискуют в пользу государства-победителя. Но вдруг Лео удастся вернуть все? Он умный мальчик, поймет, как надо поступить. Главное, чтобы не начал политической карьеры: хватит уже и меня…