- Она заболела, - соврала я. – Сейчас отдыхает. Оставь ее в покое.

Я повесила трубку. Мне не о чем с ней разговаривать…

Полиции я сказала, что Ангелика была чем-то встревожена. После заперлась в комнате и попросила ее не трогать…

Ленни:

Я рассказывала герру Вольфу о шансе, который предоставил мне Олимпийский комитет:

- Герр Вольф, это бывает только раз в жизни! Я так счастлива, - закончила я свой рассказ.

- Что ж, не могло быть по-другому, - он улыбнулся мне. – Ты талантливый режиссер. Пожалуй, ты в одиночку сможешь поставить на место Америку и все ее студии.

- Вы мне льстите, - я смутилась.

- Нет, я абсолютно серьезно. Только береги себя, договорились? Ни один фильм не стоит таких усилий, которые ты прикладываешь…

- Но вам нравится результат!

- Да, нравится, - он помедлил. – Признаться, я не хочу этих игр. Ты только представь, сколько иностранцев соберется здесь. Традиционно после таких игр, в стране становилось больше детей-метисов. А нам этого не нужно, у нас, их и так слишком много.

Я не хотела в очередной раз обсуждать расовую теорию. Ничего нового он мне не скажет, ведь я читала «Мою Борьбу».

- Можно использовать Олимпиаду в целях пропаганды…

- Умница! – он вскочил с места и принялся расхаживать по комнате. – Признаться, я не подумал об этом. Великие игры, победителями которых будут Арийцы…

Я еще долго слушала его. В его словах была доля смысла, но он не учел одного: в других странах тоже есть хорошие спортсмены. И не исключено, что они далеко не арийского происхождения…

- Мне пора, - сказала я ему.

- Ленни, не уходи. Я хочу довериться тебе, - он взял меня под руку и провел по коридору, до самого конца. – Это – моя тайна. Святая святых. Но кто-то должен знать об этом…

Он достал ключ из кармана и открыл дверь.

Я вошла в комнату. Первое, на что я обратила внимание, был портрет молодой девушки. На вид ей было лет восемнадцать. Каштановые волосы были красиво уложены, да и костюм нельзя было назвать молодежным, но все же было в ней что-то неуловимо детское, нежное и веселое.

- Я расскажу, почему я никогда не женюсь, - начал Вольф. Я оглядела комнату: она не была похожа на остальные комнаты в его квартире. Другие комнаты были слишком официальны, а здесь атмосфера была дружелюбной.

Комната была оформлена в античном стиле. Крашенный в бежевый цвет шкаф, сундук, сделанный под древность, комод с зеркалом, большой письменный стол и софа – вот и вся обстановка комнаты. На одной из стен, выкрашенных в светло – зеленый цвет, висела картина.

Я обратила внимание на гипсовую скульптуру на столе. Бюст молодой девушки.

«Та же, что и на портрете, только немного старше» - подумала я.

- Эта девушка – Гели. Моя племянница, и, не смотря на это, любовь всей моей жизни, - он как – будто ответил на мой вопрос. – Я хотел жениться только на ней, но, увы, судьба этого не хотела, - он коснулся скульптуры, как будто девушка могла чувствовать его прикосновение. – Она умерла несколько лет назад. Здесь, в этой комнате. На этом полу. Я не уберег ее. Тогда я поклялся отомстить…

- Вы не виноваты, - сказала ему я, хотя и не знала, что произошло на самом деле.

- Спасибо, Ленни. Но я знаю, что виноват. Признаться, мне часто снится Ангелика. Она всегда улыбается мне. Я прошу ее подойти ко мне, обнять, но она уходит. Каждый раз она как будто умирает вновь. Ленни, мне так ее не хватает!

Я заметила слезы на его глазах, но сделала вид, что не обратила внимания.

- Но у вас есть Ева…

- Иногда я ненавижу ее. Она во всем подражает Гели, и только портит ее образ. Я среди людей, но одинок, как никогда. Только с ней я мог быть полностью откровенен. С остальными я не такой. Эти маски, признаться, достали меня, но что я могу поделать? Нужно играть до конца.

- Вас окружают сотни женщин…

- Мне не нужны любовные авантюры. А полюбить кого-то еще я не смогу. Ни одна красавица не займет места Гели в моем сердце…

Он еще долго рассказывал мне об их любви. В тот вечер я поняла одно: что бы ни случилось, я до конца буду с этим человеком. Я видела его настоящего, не играющего на публику, и таким он нравился мне еще больше. Любящим, человечным, и даже добрым…

Лео:

Я вошел в кабинет моего дяди.

- Добрый день, - дядя посмотрел на меня и улыбнулся.

- Здравствуй, Лео. Давно же я тебя не видел! Как жизнь молодая?

- Учусь потихоньку, - ответил я ему. – А еще собираюсь жениться, вот только…

- Что? – удивленно спросил дядя.

- Она не совсем арийка. Нет, конечно, она не еврейка или что-то вроде того, - я помедлил. – Она похожа на славянку…

- Ты любишь ее? – спросил дядя, глядя мне в глаза.

- Да, - это было единственное, в чем я не сомневался.

Дядя протянул мне руку:

- В таком случае я тебя поздравляю! Я не имею никакого права мешать твоему счастью…

- Спасибо, - мы пожали руг другу руки. – Дядя…

- Ты хочешь поговорить о ней? Кстати присаживайся, - дядя был прав: мне требовалась парочка советов. Я сел и продолжил наш разговор:

- Дядя, я не знаю, любит ли она меня, - я помедлил. – Иногда мне кажется, что ей нужны только деньги, связи. Когда я дарю ей что–либо – она просто сияет от счастья. А когда прихожу без подарка, такой реакции нет…

- Лео, не в деньгах дело! – дядя улыбнулся мне. – Подарок означает для нее, что ты подумал о ней. Что ты вспоминаешь о ней, когда ее нет рядом. Так что почаще покупай ей что-нибудь. Небольшой цветочек – и глаза девушки будут сиять. Разве это не стоит того?

- Стоит! – согласился я. И как я не подумал?

- И еще, - продолжил дядя. – Смирись с тем, что она хочет быть с тобой почти постоянно. Женщинам любовь нужна каждую секунду, они хотят не отходить от нас не на шаг. В то время как нам достаточно пары часов, - я тяжело вздохнул: именно так и было. – Что, ты уже со мной согласен?

- Да. Барбара считает, что все свое свободное время я должен быть с ней…

- Что и требовалось доказать. Объясни ей, что у тебя есть и другие дела. Только не упрекай ее: возможно, она и сама себе не рада. И не в коем случае не обманывай: для женщин даже мелкая ложь кажется трагедией…

- А как же ложь во благо?

- Только в самом крайнем случае. Ты скрываешь что-то, чтобы не причинять ей боль, но когда открывается правда, ей еще больнее. Таковы женщины. Тебе предстоит многому научиться: нужно понимать не слова, а жесты. Она может попросить оставить ее одну, а в то же время будет всем сердцем желать, чтобы ты был рядом…

- Уже знаю. Но как же это понять…

- Смотри ей в глаза. Если заметишь в них малейший намек на просьбу о помощи – оставайся с ней. Сколько лет твоей Барбаре?

- Девятнадцать.

- Тем более! В этом возрасте девушки особенно ранимы…

Мы еще некоторое время говорили о женщинах. И как он научился понимать их?

- Лео, мне надо кое о чем попросить тебя.

- Да? – о чем он может просить меня? Я всего лишь пешка, пусть и очень ценная…

- Я знаю, химия отнимает много сил, но тебе было бы полезно подучить законодательство, может даже получить юридическое образование, - сказал мне дядя. – Мой наследник должен уметь постоять за себя…

Я был удивлен его просьбой:

- Наследник? Извини, но я думал, наследником будет Алоиз…

- Нет, только не он, - засмеялся дядя. – Я не могу ему доверить даже важные документы. Тем более семью…

- Но ты держишь его рядом с собой, в то же время отправляешь меня подальше…

- Лео, я делаю это для вашего блага. Алоиз неплохо выполняет поручения – и пусть выполняет. Лишь бы не начал снова раздавать интервью, - я понял, о чем говорит дядя: когда-то у нас были проблемы из-за болтливости моего двоюродного брата. – А ты должен стать самостоятельным. Я не знаю, чем закончится моя жизнь. Возможно, тебе придется защищать всех…