- Любит. И поэтому я не буду читать ей мораль. Дай лучше аптечку, мне ее ссадины совсем не понравились…
- Да, ты прав. Я и не подумала. Бери, что нужно, - сестра дала мне чемоданчик с лекарствами.
Я вошел в комнату Ангелики. Девочка уже переоделась в ночную рубашку, но о ссадинах и не подумала. Она лежала на кровати, отвернувшись к стене, и, похоже, плакала.
“Она очень хорошая, и такая самостоятельная, просто еще маленькая” - мысленно сказал я сестре.
- Гели, - я сел рядом с девочкой и осторожно погладил ее по голове.
- Дядя, мы победили. Я так ждала этого. А мама не понимает, - сказала она грустно.
- Зато я понимаю! - ответил я. - Расскажи мне об этом.
- Уже не хочу, - сказала Гели, но повернулась ко мне.
- Твое право, - я улыбнулся ей. - А чего хочешь?
- Чтобы мама так не делала…
- Она обещала мне, что это не повторится. Думаю, она поняла свою ошибку. А теперь нам надо обработать твои ссадины…
Девочка кивнула.
Я достал лекарства и осмотрел ее ноги:
- Ничего страшного, нужно только совсем немного потерпеть, - сказал я, обрабатывая царапины на ее ножках. - По заборам, небось, лазила?
- Да. И упала, - девочка указала на ссадину на локте.
- Да, это уже серьезно, - сказал я, осмотрев ее локоть. - Будет больно, и понадобится повязка…
- Делай что нужно…
- Хорошо. Плач, если захочешь. Это нормально…
Девочка кивнула.
Я осторожно промыл рану, а после посыпал лекарством:
- Так быстрее заживет, - сказал я, взяв бинт.
- Знаю, - улыбнулась Гели.
Я забинтовал ее локоть.
- Еще есть что-нибудь?
- Нет.
- Значит, все, умница моя, - похвалил я племянницу.
“Даже не пикнула, хотя было очень больно” - подумал я.
Гели прижалась ко мне:
- Побудь со мной…
- Конечно, маленькая, - ответил я, и девочка доверчиво положила голову мне на колени. - А ведь я помню тебя совсем крошечной…
- Мама говорит, мне надо повзрослеть…
- Придет время - повзрослеешь, - я улыбнулся ей, поглаживая ее по голове.
- Мама сказала, меня никто замуж не возьмет…
- Она преувеличивает. Ты замечательная девушка…
- А ты взял бы меня в жены? - неожиданно спросила она.
- Малышка, я ведь твой дядя. Мне и не разрешат. Но, поверь, найдется тот, кто полюбит тебя…
- А вдруг мама права? И тогда…
- Поверь, не права. Она просто сердится, ей твой поступок не понравился…
Я рассказывал ей что-то, пока девочка не уснула. После сидел, боясь шевельнуться, чтобы не разбудить ее.
Чуть позже зашла Ангела.
- Спит уже? А я хотела извиниться, - сказала она.
- Завтра поговорите, - ответил я. - Не обижай ее, у тебя самая замечательная дочь…
- Спасибо. Как бы теперь постелить ей? Придется будить…
- Нет. Не надо, - я взял Гели на руки. - Пусть спит…
Сестра быстро постелила постель, и я положил девочку в кровать.
- Совсем как маленькую, - ласково улыбнулась Ангела, целуя дочь.
- Она всегда будет нашей маленькой…
- Я все удивляюсь: внешне она - копия Паулы. А характер твой, - заметила сестра. - Что в ней от отца - ума не приложу…
- Его терпение. И его упрямство, - ответил я. - Ты запретила ей играть с мальчишками - все равно бежит к ним…
- Кто бы говорил! - тихо засмеялась сестра.
Я тоже поцеловал девочку, и мы вышли из ее комнаты…
- Гели, я люблю тебя, - я обращался к ней, как будто она могла меня слышать. – Я не хочу жить без тебя, но здесь у меня осталось одно дело. Малышка, я должен отомстить. То, что они сделали с тобой, не может остаться безнаказанным. А потом мы будем вместе. Я уйду за тобой, - я коснулся ее фотографии. – Прости меня. Я должен уходить, котенок. Я люблю тебя.
Я вернулся к друзьям.
- Отправляемся домой, - Шрек и Гоффман промолчали. – Теперь начинается борьба. И эта борьба приведет меня к цели, - сказал я, сев в автомобиль.
Я заказал несколько портретов Ангелики. Теперь ее портрет висел в моей спальне, рядом с портретом мамы. Две самые дорогие мне женщины. Судьба отняла их у меня слишком рано. Теперь у меня остались только воспоминания о них…
Комнату Гели я приказал не трогать. Только ставить цветы на ее стол. Каждый день новый букет. Она очень любила цветы, а я слишком редко дарил ей их. Хотя мог бы покупать букет каждый день.
Ее комната стала для меня своеобразным мемориалом. Она как будто снова была рядом. Не удивительно, что мне так казалось: вещи сохранили ее запах. Я закрывал глаза, и видел мою девочку. Иногда мне даже казалось, что я слышу ее смех…
С этой комнатой было связано так много воспоминаний. Самые важные события произошли именно здесь. Именно в этой комнате я сделал ей предложение, в этой комнате мы обсуждали, как назовем нашего малыша… Здесь же я утешал ее, когда она потеряла ребенка.
Да, с этим местом было связано многое. Как и со всей моей квартирой. Я вдруг поймал себя на мысли, что не буду менять обстановку. Все было слишком дорого сердцу, все вещи напоминали о ней.
Ангела отговаривала меня, говорила, что не стоит создавать культ умершей. Я не слушал ее. Иногда казалось, что она совсем не любила мою девочку: как может мать говорить так? Потом я понимал: она говорит это ради меня. Ради своего любимого брата. Но все же я так и не смог изменить хоть что-то. Избавиться от того, к чем прикасалась моя любимая, казалось кощунством. Она стала для меня святой…
В тот раз я тоже был в ее комнате. Рассматривал женские мелочи в ее шкатулке. Все эти украшения, казалось, теперь померкли, потухли, как глаза умирающего. Они были безжизненны и холодны.
Вообще-то она редко носила украшения. Говорила, что они ей мешают, и что не всегда есть время выбирать их. Но все равно покупала всякие милые безделушки. О, женщины, их так сложно понять! Наверное, именно за это мы так любим их.
Также в шкатулке я нашел ее духи. Почти полный флакончик. Этот запах… ее запах. Я капнул духи себе на руку: пусть ее запах будет со мной. Хоть какое-то время.
Я подошел к тому месту, где нашли ее. Пятна крови до сих пор сохранились на полу: их невозможно было вывести. Наверное, они останутся тут навсегда, как напоминание о трагедии, случившейся здесь. Я присел рядом с этим местом:
- Гели. Значит здесь, на холодном полу, и прошли последние минуты твоей недолгой жизни? – я произнес это вслух. Мне показывали фотографии, сделанные полицией на месте происшествия. Я никогда не забуду ее лицо: на нем смешались боль и ужас. Боль и ужас… те, кто сделал это, должны пережить то же самое!
Я заметил небольшую тетрадь, спрятанную под сундук. Я достал ее и открыл на первой попавшейся странице:
«…Морис говорит, что осталось совсем не долго. Он любит меня, и собирается жениться! Я так счастлива…»
Морис…
Черное пятно ее биографии. Ошибка юности, о которой моя малышка так жалела. Она была для него очередным приключением, он для нее – надеждой, любовью. Она доверилась ему, поверила его словам, не зная этого человека. Я же знал, на что был способен этот хитрец. Но даже и предположить не мог, что он посмеет приблизится к Гели.
Он играл с женщинами. Завоевывал их, а после терял интерес. И вот, его жертвой стала моя малышка. Когда я узнал об их отношениях, я чуть не убил Мориса. Но Гели остановила меня, попросила оставить все как есть. Я так и сделал: лишь приказал ему не приближаться к нам…
Вспомнилось, как однажды Гели рассказала мне об их отношениях. Поначалу она говорила неохотно, смущаясь. После ее было не остановить.
Я обнял ее, но Гели отстранила меня и села на край кровати:
- Не могу поверить, что это случилось со мной. Я так ему доверяла…
- Малыш, успокойся, - я провел рукой по ее волосам. – Я не виню тебя. Я ведь уже не раз говорил тебе об этом. Морис и все что с ним связано – это прошлое. Его больше нет…
