Шрек облегченно вздохнул: на сегодня экстремальное вождение отменяется. Он остановился на обочине:
- Как думаете, что могло случиться? – спросил он у меня.
За меня ответил посыльный, подбежавший к нашей машине:
- Герр Гитлер, там срочный звонок от герра Геббельса! – взволновано затараторил он. – Он говорит, вам нужно срочно вернуться.
«Срочно? Значит случилось что-то действительно серьезное» - мелькнуло у меня в голове. Геббельс никогда не устраивал паники на пустом месте.
- Возвращаемся! – сказал я Шреку. Жестом он дал понять это другим водителям.
В этот раз мы не на что не обращали внимания: трасса была уже знакома. Шрек снова увеличил скорость. За что мне нравились мои подчиненные: они никогда не оспаривали приказ. Если сказано – значит это нужно выполнить любой ценой.
На входе в отель нас уже ждали:
- Слава Богу! – встретил нас администратор. – Герр Геббельс уже в третий раз звонит.
Меня провели в кабинет хозяина отеля: там был главный телефон, защищенный от прослушивания.
- Да, - ох уж эта защита! Из-за нее я почти не слышал Геббельса.
- Срочно возвращайтесь! У нас покушение… - из-за треска я с трудом разбирал его слова.
- Геббельс, черт возьми, что случилось? – спросил я, и только секундой позже понял смысл услышанного. – Еще этого не хватало! На кого?
- Гели… - только и услышал я. Остальные его слова были не разборчивы.
- Геббельс, что с ней? – меня как будто окатили холодной водой. Почему я сразу не догадался? Вот она, причина моего беспокойства! – Геббельс, скажи, она жива? Что с ней? – я перешел на крик, но связь никуда не годилась. Я положил трубку:
- Шрек, мы возвращаемся! – сказал я стоящему рядом водителю. – Что-то случилось с Ангеликой. Мы должны быть в городе как можно быстрее.
И снова сумасшедшая гонка. Постовой, пытавшийся остановить нас за превышение скорости, в миг остался где-то позади. «Лишь бы не начали погоню!» - подумал я: ведь это его работа.
- Шрек, сделай все, что можешь!
- Я делаю. Пристегнитесь! – Шрек прекрасно понимал меня. Он торопился так, как будто это с его любимой произошло несчастье. Его руки были белыми от напряжения, пальцы судорожно сжимали руль. – Мы успеем, обязательно успеем! – он успевал подбадривать меня.
Вскоре мы приехали. Выйдя из машины, я обратил внимание на отсутствие машин скорой помощи: «Наверное, все обошлось. Или же ее отвезли в больницу» - подумал я, поднимаясь по лестнице…
Меня встретила моя сестра. По ее взгляду я понял все. Понял, но душа не соглашалась принять этого.
- Когда? – шепотом спросил я Ангелу.
- Вчера вечером. Мы не знали. А когда ее нашли… Ничего нельзя было сделать, - она отвернулась от меня. Неужели стеснялась своих слез? Моя дорогая сестра, мой лучший друг с самого детства, не хотела показывать свою слабость? Но тогда мне было не до этого.
Я вошел в комнату Гели.
Она лежала на кровати. Казалось, что она спит: ничего не изменилось. Разве что исчез ее румянец. Моя девочка…
Я сел рядом с ней. Судя по всему, сотрудники морга уже привели ее в порядок. Она никогда не носила такую прическу…
Почему мне в голову приходят эти ерундовые мысли? Моей девочки, моего милого ангела больше нет. От нее осталась только оболочка. Безжизненное тело. Никогда больше она не обнимет меня, не скажет слов поддержки в трудную минуту. Ее отобрали у меня. Они были жестоки и по-шакальи хитры: напали в тот момент, когда я не был готов…
Я взял ее за руку:
- Гели, милая, прости! Это я должен был погибнуть! Это все из-за меня! – я провел рукой по ее волосам. «Солнышко мое, я так люблю тебя! За что? Почему ты?» - я обнял ее. Никогда не думал, что мне снова придется это пережить. Много лет назад точно так же я обнимал мою мать…
Жакет на ней был не застегнут, и я увидел место ранения. «Значит сюда?» - еще с военных времен я помнил: при таком ранении пуля не задевает сердце. Человек остается жив еще часов пять. Одна из самых мучительных смертей: человек или задыхается, потому что каждый вздох причиняет боль, или умирает от потери крови. Жестоко, особенно по отношению к ни в чем не повинной девушке…
Теперь я смотрел на нее внимательнее: что еще? Что они сделали с ней?
Я заметил след от удара у нее на лице. Значит, не только выстрел…
Если б я знал, кто это сделал, разорвал бы его. Прикончил бы собственными руками! Тот, кто может причинить боль такому ангелу, не достоин жизни!
- Гели, я обязательно найду их. Обещаю тебе! – что толку обещать! Она не услышит. Не услышит!
Сердце готово было разорваться на части. На тысячи мелких осколков. Осколков, на которые сейчас разбились мои планы, а, по сути, не планы, а мечты о будущем. Будущем, которое невозможно без моей Гели.
«Весь мир я преподнес бы тебе!» - три года назад я сказал ей это. Тогда это звучало как шутка, сейчас – как возможное будущее. Но к черту будущее, если моей королевы уже нет!
За что? Что я сделал не так? К черту меня, чем она помешала моим противникам? Она всегда была вне политики! Ее вина только в том, что она была рядом со мной. Она была со мной, когда мне было тяжело, поддерживала, когда я готов был сдаться. И когда боль сковывала мое тело, она была рядом. Только она могла по-настоящему облегчить мое состояние.
- Прости меня, мое солнышко. Прости…
На улице резко потемнело. Я вышел на балкон.
Все еще мелкий дождь. Капли падали мне на лицо. Капли дождя, поэты сравнивают их со слезами. Сейчас они заменяли мне слезы. Плакать я не мог. Жизнь не позволяла. Никто никогда не понимал меня, не поддерживал. За всю жизнь у меня было очень мало действительно близких людей: мама, умершая много лет назад, малышка Грета и Гели. Ну, и моя сводная сестра. Но с ней я тоже не мог быть слабым: у нее погибла дочь. Погибла по моей вине. Нет, я не имею никакого права!
В момент мелкий дождь перешел в грозу. Молнии разрезали небо, точно так же как дикая боль разрывала мою душу.
Некоторые сравнивают влюбленных с двумя половинками одного целого. Только сейчас я понял, насколько они правы! Эта пустота в душе… невыносимая, черная пустота! Раньше я не испытывал ничего подобного. Раньше, когда мы ссорились, я чувствовал боль. Но это – совсем другое. Тогда я понимал: она где-то далеко, но она есть! Моя любимая, моя родная…
- Вольф, - моя сестра позвала меня. – Волчонок, попрощайся с нашей маленькой Гели, - я вернулся в комнату.
Кто-то снял с меня плащ, кто-то подал стул. Я видел только ее. Самого дорогого мне человечка, мою маленькую, мою бедную Гели.
- Мы должны забрать ее… - врач обратился ко мне, но сестра ответила ему за меня.
- Да, мы понимаем. Волчонок, поцелуй ее на прощание…
Знала бы она, какую боль мне причиняют ее слова. Моя душа была наполнена этой невыносимой болью, похожей на множество осколков стекла. И каждое слово делало мне еще больнее. Хотя, казалось, хуже уже не будет. Просто не может быть.
Сестра о чем-то говорила с врачами, а я еще раз прижал к себе мою девочку. В последний раз: «Прощай, малышка! Прости меня, и прощай. Там, где ты теперь, нет боли и несчастий. Будь счастлива, и хоть иногда вспоминай обо мне. Я люблю тебя, и буду любить вечно!».
Я поцеловал ее в лоб и вышел из комнаты. Сейчас я точно знал, что делать. И пусть все посчитают меня слабым! Мне было все равно.
Я не обращал внимания на моих друзей, приехавших поддержать меня. И откуда только все узнали? Хотя, рядом были только самые близкие, и человек десять штурмовиков – тоже хорошо знакомых мне. Они просто не могли поступить иначе. Более того, случись несчастье у них – я бы сам пришел к ним на помощь.
Я вошел в кабинет. Открыл ящик стола…
Кто-то вошел за мной и закрыл дверь.
- Не говори ни слова, - Гиммлер! Мой верный Гиммлер, конечно он здесь.
