- Я хочу в это верить! – прошептала я. – Альф, останься со мной на ночь. Мне нужна твоя поддержка…

- Конечно, останусь. Я буду с тобой всегда, когда тебе это понадобится.

Я слегка улыбнулась ему:

- Спасибо. Я люблю тебя…

Сад.

Красивый, летний сад. Я раньше не была здесь, но все было удивительно знакомым. Я как будто знала, что меня ждет за поворотом, что увижу за деревом.

И моя девочка была рядом. Я держала ее за руку, и мы гуляли по саду. Грета рассказывала мне о чем-то, смеялась, а я не могла отвести от нее взгляда…

А самым главным было то, что Грета была здорова…

Я обняла девочку и шепнула ей на ушко:

- Я люблю тебя. Мне будет тебя не хватать…

- Я ведь не умерла насовсем, мамочка, - ответила мне девочка…

Я проснулась. Мне было невыносимо больно и страшно. В первый момент показалось, что все это – ошибка, дурной сон. Что моя малышка жива. Но вскоре я поняла, что сном была наша встреча.

- Альф, - я осторожно коснулась его плеча.

- В чем дело? – Альф приоткрыл глаза.

- Извини, что разбудила. Ты мне нужен…

Дальше я говорить не смогла. Слезы, которые я пыталась скрыть, вдруг вырвались наружу.

- Малышка, я знаю. Ну, поплачь, тебе это нужно. Я рядом…

Если бы не он, что бы я делала тогда? Если бы я не могла выплакаться у него на плече? Может быть, тогда и Греты не было бы, но жизни без моей девочки я уже не представляла. Я успела полюбить ее, как родную дочь.

- Альф, - я говорила очень медленно: боролась с истерикой. – Мне вдруг показалось, что наша девочка жива…

- Не хочу тебя расстраивать, но теперь всегда так будет. Я до сих пор не смирился со смертью мамы. Иногда думаю: «надо спросить у мамы», и только потом понимаю, что ее не стало двадцать лет назад. Ты еще не сталкивалась со смертью близких, ведь так? – я отрицательно качнула головой: похорон отца я не помнила. – Ну вот, я так и думал. К сожалению, все мы пройдем через это. Остается только верить, что там мы все встретимся. Мне это очень помогло.

- Это все слова…

- По сути, все слова. Дела, вещи – это все мелочи. Ничто, по сравнению с жизнью. А ведь вещи переживут нас. Мы всю жизнь гоняемся за чем-то, а в конце понимаем, что прожили жизнь зря…

- Что ты предлагаешь?

- Жить так, как хочется, - он нежно поцеловал меня. – Так, как будто это твой последний день. А мечтать – как будто ты будешь жить вечно. Это единственный выход. И не стесняйся своих слез, котенок. Слезы очищают, освобождают. Тем более, что сейчас ты не можешь не плакать. Мои слова, наверное, расстраивают еще больше…

- Нет, - прошептала я, прижавшись к нему. – Говори, прошу тебя! Твой голос возвращает меня к жизни. Я как будто погружаюсь в какой-то темный колодец…

- Горе затягивает тебя. Это нормально. Потому, что не вечно. И вот еще: Грета нашла замечательный способ справиться с темнотой. Она говорила, что надо всего лишь уснуть, и тогда ты увидишь цветные сны. Наша малышка ушла в мир цветных снов. Теперь у нее все будет хорошо…

Через несколько дней Альф уехал в командировку.

Я думала, что неделя пройдет очень быстро, но почти сразу поняла, что это не так. Я осталась совсем одна.

Мне звонили подруги, но я всегда находила причину положить трубку: не хотела говорить о глупостях после того, что произошло в моей жизни.

Мне не хватало Греты. Я не могла поверить в то, что нашего маленького ангелочка больше нет. И именно сейчас, в то время, когда я так нуждалась в поддержке, я была одна. Одинока, в окружении нескольких служанок, охранников и друзей.

Альф звонил по несколько раз в день. Я не говорила ему о своих переживаниях: ему нужно работать. Я думала, что могу справиться и сама.

В день, когда он должен был приехать, я была сама не своя. Реагировала на каждый шорох, на любой шум за дверью, и, когда мои надежды снова не оправдывались, чувствовала себя совсем одиноко.

Часы ожидания были пыткой…

Альф приехал поздно вечером, когда я уже легла.

Он вошел в мою комнату и сел на кресло, стоявшее возле моей кровати.

- Маленькая, я соскучился, - он нежно поцеловал мою руку. – Как ты?

Всю неделю я думала, что не буду говорить ему, что пережила. Скажу, что сумела справиться с горем. Но когда он был рядом, я не смогла молчать:

- Альф, мне так тебя не хватало. Я думала, что не справлюсь. Здесь никому не интересны мои чувства, - сказала я, глядя ему в глаза. – Мне плохо без моей девочки. Все время плачу. Так хотелось, чтобы кто-то родной был рядом…

- Извини, я должен был понять это. Но почему ты не сказала мне? Ведь я бы приехал, как только ты попросила бы.

- Я не хотела отвлекать тебя от работы…

- Гели, - он сел рядом со мной и обнял меня. – Ни одна работа не может быть важнее тебя. Признаться, в командировку я поехал, чтобы отвлечься. За работой чувства немного притупляются. Нужно было подумать о тебе, малышка. Ведь у тебя не было такой возможности. Прости, милая…

- Зато теперь ты рядом, - я улыбнулась ему. – Ты ведь побудешь со мной?

- Столько, сколько тебе понадобится, - он нежно поцеловал меня. – Я был не прав. Теперь я буду с тобой…

На очередной митинг мы приехали вместе с фотографом Альфа Гофманом и его дочерью, Хенни. Альф предложил нам занять правительственные места, но мы отказались: зачем лишний раз привлекать к себе внимание? Приколов к своей одежде значки со свастикой, мы ушли к зрителям.

- Волнуешься? – спросила Генриетта.

- Да, - честно призналась я. – Как будто это мне предстоит прочесть речь. А я даже не знаю, о чем он будет говорить…

Мы засмеялись.

- Ой, Гели, лучше не слушать, что они говорят! После речи мистера Гитлера уйдем отсюда?

- Куда, Хенни? Мы должны дождаться наших мужчин.

-Ну, хотя бы в кафе, а? – Генриетта откровенно скучала, и поэтому я согласилась. Дослушав речь, в которой в этот раз ничего нового для меня не было, мы перешли дорогу и сели за столик в кафе.

- Подождем здесь, - улыбнулась Хенни. – Не будем там толкаться.

- Да, там или слишком много нацистов. Или же слишком мало места, - мы засмеялись.

- Так, а что возьмем…

- Ты учти, что митинг уже заканчивается, - заметила я. В этот раз Альф читал речь только в самом конце, дав тем самым дрогу молодым: многие пришли только чтобы услышать его.

Хенни принялась изучать меню. Я посмотрела в сторону митингующих: и все же они молодцы! Они кажутся одним целым, и в то же время каждый остается личностью. Конечно, я не могла судить о каждом штурмовике, но ведь я знала многих…

- Девушки, а вы что, нацистки, да?

Этот голос отвлек меня от мыслей.

- А, собственно, в чем проблема? – поинтересовалась Хенни.

- Да вроде девки красивые, а дуры…

Я обернулась. К нам подошли три парня, на вид им было лет по двадцать пять. Один из них, темноволосый и темноглазый южанин, похоже, был их лидером.

- Ну, чем заниматься и во что верить – только наше дело, - заметила я. «Это все свастика у меня на шее» - подумала я. Иногда именно этот символ выдавал меня.

- Правда? Что, не можешь даже аргументировать? Да вы кроме «Моей борьбы» и не читали ничего…

Хенни улыбнулась, я тоже подавила смешок: признаться ни я, ни она не читали книгу Альфа: он сам просил нас не делать этого.

- Вы, кажется, шли мимо, юноши? – отметила она.

- А у нас страна свободная, и делать я буду что хочу, ясно? И вы не заставите меня не любить мою страну за то, что у нас тут живут евреи…

Я пожала плечами: разве мы говорили что-то о любви к стране?

- Что молчишь, язык проглотила? Красивая баба, а туда же! Ладно, эта дура малолетняя, но ты! – обратился один из парней ко мне. Генриетта покраснела. – Вот зачем тебе оно надо? – он сел к нам за стол.

- Кажется, я уже дала вам понять, что не хочу разговаривать с вами, - отметила я. – И за стол я вас не приглашала…