— Лжец, — прорычал он, оглядывая меня с головы до ног, пока поднимал свою миску и пил соленый бульон.

Когда моя собственная миска встала передо мной, я произнес свое «Итадакимас» и с жаром нырнул в еду. Еда, по крайней мере, отсрочила мою необходимость отвечать.

— Поговорим позже, — сказал я между глотками лапши, глядя на Шикамару и Чоджи, что сели на места рядом со мной.

— Эй, — пробормотал теневой ниндзя перед тем, как заказать свой пряный рамен.

— Как жизнь? – спросил я.

— Жена выставила меня вон, — проворчал Шикамару, — так чертовски проблематично. Тебе повезло, что у тебя нет жены, Наруто.

— Нет, просто мне повезло, что я не влюбился в такую женщину, как Темари, – посмеялся я перед тем, как покончить с моим раменом и заказать еще порцию.

— Она так чертовски жуткая, — признался великолепный стратег и бесстрашный АНБУ, пока ел свою лапшу. – Особенно когда беременная.

Обычный вечер в Ичираку был именно таким. Мы болтали, смеялись и обжирались вкуснейшим раменом до тех пор, как чья-нибудь жена не приходила и не вытаскивала сопротивляющегося мужа за ухо. Обычно это была Темари, которая и в самом деле была страшной в состоянии беременности. Они с Шикой были единственной парой, которые, как я знал, могли обмениваться шлепками и проклятиями, которые выглядели как нежности и неистовая любовь. Я сделал паузу на своей второй порции, осознавая, кого мне это все напоминает. Внутренне я содрогнулся при мысли о Саске и себе на балконе, звонко чмокающих друг друга, как Темари чмокала Шикамару.

Я съел остаток моей лапши и встал.

— Я убираюсь отсюда, — объявил я всей группе перед тем, как уйти. Ирука последовал за мной.

— Так как дела, Наруто?

— Это Саске.

— И что с ним?

Я сообщил ему о событиях, что последовали за тем, как Саске объявился у меня на пороге, включая (это было довольно болезненно, должен признаться) его предложение. Ирука сел на скамью, возле которой мы остановились, и слушал, пока я трещал без умолку. В конце концов, я уже не мог найти ничего, чтобы заполнить тишину, и просто сидел, пялясь в пространство, позволяя моим демонам изводить себя.

— Так ты собираешься принять его предложение? – спросил Ирука.

Что я мог сказать? Мне хотелось ответить «Да» потому, что шанс быть с Сакурой без вмешательства Саске был слишком хорош, чтобы его упускать. Если бы я ответил «Нет», это означало бы, что я никогда не буду с ней, и это бы доказывало, что я сделал не все, что мог.

— Ты серьезно над этим раздумываешь, Наруто? – спросил Ирука, выглядя шокированным.

Мое виноватое молчание длилось, пока я жевал нижнюю губу, внутренне взвешивая мои выгоды и потери. Я никогда не был в этом хорош.

— Не знаю! Я хочу сказать, что ради Сакуры пойду на что угодно!

— Ради нее, да, но не на все, что угодно, чтобы быть с ней. Нет гарантии, что она будет с тобой, если ты… сделаешь это, Наруто, — подчеркнул Ирука.

— Это следующая вещь, что я взвешиваю в уме. Но… это тот случай, когда я готов рискнуть. Думаю, так.

— Это сумасшествие, Наруто! Знаю, ты любишь ее, но, парень, просто отпусти ее! Есть битвы, которые нам никогда не выиграть.

Его слова были именно теми, что я сам говорил себе снова и снова, но последовать им было невозможно. Сдаваться – не было частью моей натуры, и я не собирался сдаваться.

— Знаешь, я не могу этого сделать, — сказал я, ощущая какую-то грусть от его увещевания. Если бы я был способен сдаваться, то мне бы не пришлось терпеть и половины тех страданий, через которые я сейчас проходил. Но опять-таки, в таком случае у меня не было бы и не единого шанса стать ниндзя.

— И, кроме того, а что если ты это сделаешь, и тебе не понравится?

Я пожал плечами.

— Ну, в таком случае, будет дерьмово, верно?

— Ну а если… если тебе все же понравится?

Я снова пожал плечами.

— В таком случае мне тем более будет еще проще это проделать.

Ирука уставился на меня в изумлении. Я надеялся, что он не будет думать обо мне плохо, но если бы такое произошло, то я бы его понял, хотя мне было бы чертовски больно. Он прервал напряженную ситуацию, улыбнувшись, и как только напряжение спало, я выдохнул, не осознавая, что все это время задерживал дыхание.

— Ты неисправим, Наруто.

— Да, это я, — кивнул я, чувствуя себя все еще слишком испуганным, чтобы вернуться в свою квартиру. – Мммм…

— Тебе ведь не хочется возвращаться туда, верно?

— Нет, пока нет, — пробормотал я.

Ирука взглянул на часы.

— Ну, мне пора идти. Уже девять, и Хана, скорее всего, уже ждет меня.

Хана была сестрой Кибы. Это была вызывающая удивление связь, за которой, должен признаться, было забавно наблюдать. Ирука больше ничего не сказал, потому что знал, как я терпеть не могу советы на прощанье. Или может быть потому, что я уже принял решение.

— Ирука, мне всегда было интересно… если одна из ее собак лизнет тебя в задницу, когда вы двое этим занимаетесь, будет ли это считаться сексом на троих?

Он замигал, и я увидел, как он пытается прокрутить мои слова у себя в уме. Я оскалился, как придурок, в широкой улыбке, когда до него дошло, и он покраснел.

— Наруто! – Ирука выглядел несколько встревоженным и упавшим духом, что только усилило мое веселье.

Я вскочил со скамейки и припустил к своей квартире, помахав на прощание моему потрясенному другу.

— Ты сам это сказал, Ирука. Я – неисправим, — я закудахтал от смеха перед тем, как прыгнуть на ближайшую крышу.

Я обнаружил, что обхожу квартал несколько раз, перед тем, как остановиться перед своей квартирой. Свет был выключен, но каким-то образом я чувствовал, что он ждет внутри. Мне не хотелось подниматься туда и принимать вынужденное решение.

Когда я нашел местечко на качелях, в парке перед своей квартирой, я не мог не вспомнить, что Джирайя как-то сказал мне. Это было вскоре после того, как он взял меня в бордель, чтобы я выбрал свою первую женщину на мое шестнадцатилетие. Он посчитал необходимым инициировать меня во вступление в ряды зрелых мужчин, не знаю, почему, он так поступил, да я и не позаботился его спросить. После я провел три часа, выбирая себе женщину, а он не давал мне принять поспешное решение… нет, я должен был сидеть на диване и смотреть, как они, как на параде, строем проходили передо мной. Должно быть, это была самая постыдная вещь, которую я когда-либо испытывал в своей жизни. Но после Джирайя усадил меня рядом и сказал: