Судья объявил о начале слушания дела.

- Мы собрались здесь, - произнёс он звучным голосом, - для того, чтобы выяснить вину благородного графа Нодера в приписываемых ему недостойных деяниях. Граф Лиогар Нодер, встаньте!

Граф поднялся, и его цепи звякнули.

- Перед лицом государства и церкви, - сурово заговорил судья, - клянётесь ли вы говорить правдиво и искренне?

- Клянусь, ваша честь, - хрипловато, но громко ответил граф Нодер. - Мне нечего скрывать.

- Граф Нодер, - продолжал судья, - вас обвиняют в нарушении приказа Его Величества и в краже из казны денег на сумму три миллиона пито чистым золотом. Признаёте ли вы эти обвинения справедливыми?

- Нет, не признаю, - гордо ответил граф. - Я ни в чём не виноват! Меня предали и оговорили графы Шегонский и Эрметилнский, что находятся здесь сейчас со стороны обвинения.

- Протестую, ваша честь, - громко заявил граф Рудвиан, - обвинения графа Нодера голословны и не имеют под собой никаких доказательств!

Он продолжал говорить ещё, но что именно, Энмор уже не слышал: голос графа потонул в возмущённом гомоне. Какой-то худенький, юркий человек, стоявший на верхней галерее, обернулся к окну и прокричал в него:

- Графу Нодеру зачитаны обвинения! Он всё отрицает! Обвиняет графов Эрметилнского и Шегонского!

Даже сквозь гвалт высокородных посетителей Энмор услышал ропот толпы. Он не сомневался, что сильфы и дети на крышах как раз сейчас начали с аппетитом уминать принесённые из дому пирожки и булочки. Ещё бы - суд над королевским советником удивительное событие даже для богатого на зрелища Волтона!

Судье удалось быстро утихомирить зал, и процесс продолжился. Было дано слово прокурору, и Энмор быстро понял, что лучшего человека на эту должность найти просто нельзя: королевский прокурор Денвис, как его представили, обладал очень громким, пронзительным голосом, который каким-то невероятным образом обитал в этом тщедушном теле, пронизал всё пространство зала от пола до потолка, заставляя слушателей даже на последних рядах нервно съёжиться. Казалось, кого бы ни обвинял прокурор Денвис, а вину чувствовал любой, кто только слышал его речи.

- Обвиняемый покусился на святая святых нашего государства - преданность короне! - воскликнул прокурор, гневно сверкая глазами. - Ему было оказано высочайшее доверие, а он предал его! Я обвиняю графа Лиогара Нодера в нарушении королевского приказа, согласно которому он должен был употребить взятые из казны три миллиона золотых пито на ремонт крепости Бартау на побережье Южного моря. Как известно моим высокопочтенным слушателям, - при этих словах прокурор Денвис поклонился, но злой тон его голоса не оставлял никаких сомнений в том, как на самом деле он относится к своим 'высокопочтенным слушателям' - впрочем, Денвиса слишком сильно боялись и не любили, чтобы как-то ответить на эту агрессию, - Его Величество подписал приказы о выдаче средств нескольким благородным графам для ремонта пограничных крепостей. В числе прочих был указан и граф Нодер... - прокурор поднял над головой пергамент, уже знакомый Кориэлю.

- Протестую! - Энмор и не думал, что Руз Пелл может говорить так громко и решительно: за последние сутки он уже успел привыкнуть к мягкому, несколько робкому голосу адвоката. - Имя моего подзащитного действительно значится на одном из приказов, о которых упомянул мой высокоуважаемый оппонент. Однако на этом документе видны следы исправления. Я убеждён, что изначально в документе значилось имя господина Рудвиана, графа Шегонского.

- Это серьёзное обвинение, господин Пелл, - строго сказал судья. - Можете ли вы предъявить доказательства?

- Доказательства держит в руке мой высокочтимый оппонент, ваша честь.

- Прошу вас передать документ адвокату, господин Денвис, - сказал судья. Худое лицо Денвиса не дрогнуло, но рука, протянувшая документ Пеллу, показалась Энмору очень бледной, а пальцы на секунду впились в пергамент с такой силой, что острые ногти прокурора побледнели. Пелл невозмутимо взял пергамент и поставил палец на имя получателя:

- Каждый может убедиться, что имя графа Нодера было добавлено как минимум через сутки после того, как документ был составлен. Я основываю своё убеждение на том, что к тому времени чернила уже успели совсем высохнуть, и промокнуть либо стереть их было уже невозможно - лишь срезать ножом, что и было сделано... Но из углублений, оставленных пером, видно, что первоначально в качестве получателя был назван граф Шегонский. Ваша честь, я прошу вас ознакомиться с приказом Его Величества лично...

И Пелл уже повернулся, чтобы передать пергамент судье, но тут с места поднялся сам король. Было видно, что он недоволен, мало того - он почти разгневан.

- Адвокат прав, - громко сказал он, - я действительно сначала намеревался поручить ремонт Бартау графу Шегонскому, но он лично пришёл ко мне с просьбой перепоручить это графу Нодеру, так как не считал себя достойным моего доверия. - Я не понимаю, что пытается доказать адвокат. - И сел на место.

- Менее всего на свете я стремлюсь обвинить в чём-то или расстроить чем-то Ваше Величество, - взволнованно произнёс Пелл. Со своего места Энмор видел, как заблестели капельки пота на лбу адвоката, под самыми волосами, но голос его оставался твёрдым. - Мой долг - установить истину и защитить моего клиента, в невиновности которого я совершенно убеждён. И потому умоляю не счесть за дерзость мой вопрос: Ваше Величество, вы собственноручно заменили имя графа Рудвиана на имя графа Нодера?

В зале зароптали: подобного эти стены раньше не видели! Подумать только - адвокат осмелился допрашивать короля! Лицо короля Гордиана покраснело: он уже был готов велеть арестовать дерзкого стряпчего, но тут почувствовал на себе взгляд старшей дочери и на секунду опустил глаза. Девушка смотрела в лицо отца внимательно, с надеждой и в то же время - испытующе. Внезапно король устыдился своего гнева. Долг адвоката - установить истину; ну а разве он, правитель, может препятствовать установлению истины? Тем более, если это касается одного из его преданных советников.

- Нет, - ответил он Пеллу, - исправить документ я поручил господину Муверанту, королевскому казначею.

- Так и есть! - сварливо заявил прокурор, прежде чем Пелл успел сказать: 'Благодарю, Ваше Величество'. - Документ был исправлен, и господин Муверант был выдал графу Нодеру три миллиона золотых пито...

- Выдал ли? - мягко перебил его судья. - Граф Нодер, вы получали из казны указанную сумму?

- Нет, - хрипловато ответил граф Нодер. - Я впервые узнал о том, что меня обвиняют в измене и коррупции, когда часть указанной суммы обнаружилась в моём замке Черновьюн.

Зал вновь зашумел, и судье не сразу удалось водворить порядок. Прокурор мог продолжить свою речь, однако взволнованные люди слушали его плохо. Тишина воцарилась снова лишь тогда, когда прокурор вызвал своего первого свидетеля - графа Рудвиана.

Встав со своего места, надменный граф произнёс подобающие слова:

- Перед лицом государства и церкви, я, Рудвиан Ги Эллеран, граф Шегонский, клянусь говорить правдиво и искренне, ничего не утаивая.

Энмор внимательно посмотрел на него. Широкоплечий, черноусый, с красивым и гордым лицом - как легко вообразить его в роли бесстрашного повстанца, бросившего вызов короне... За таким наверняка пойдут многие. В его лице и осанке сразу читается долгая, пропахшая кровью и порохом история воинственного рода - рода, который прошлый король заставил встать на колени. Ох, как же графу Рудвиану хочется повоевать!

Пока граф сдержанно, кратко, с видом оскорблённой гордости на лице расписывал, как сильно он доверял Лиогару Нодеру и с каким воодушевлением предложил королю его кандидатуру, Энмор рассматривал карту Тонского Королевства, висящую за креслом судьи, и силился понять, для чего Рудвиану вздумалось подставлять другого человека. Ведь Бартау, так же как и Иминтар, находилась на территории графства Шегония. Почему бы графу не взять деньги, но отремонтировать на них не ту крепость, что была указана в приказе? Только внимательно посмотрев на карту, Энмор решил эту задачу наполовину, а проследив за взглядом, которым смотрел на Рудвиана король, решил её полностью. Крепость Бартау находилась на невысокой скале на самом берегу моря. Взять её с моря было бы затруднительно, а вот снаряжать в ней вылазки на побережье - вполне возможно. Для защиты от морских пиратов или нашествия с моря крепость могла бы хорошо послужить, но против королевской армии, наступавшей с суши, она бы долго не выстояла. А Иминтар был возведён на маленьком полуострове, в перешейке которого был ещё и прорыт канал, превративший его в остров: через канал были перекинуты мосты, но их можно было поднять, отрезав путь наступлению с берега. Мало того: у Иминтара была своя гавань, так что он мог иметь хоть небольшой, но всё-таки флот. Идеальная база для восстания... Король наверняка бы ревностно следил за склонным к мятежу вассалом, и если бы ремонт Бартау был и впрямь поручен графу Шегонскому, ремонтировать исподтишка Иминтар е него бы не получилось. Пока Энмор размышлял, граф Рудвиан Ги Эллеран закончил свою речь, и Руз Пелл мгновенно отреагировал: