Человек, который украл всё

Пролог

В маленькой шестиугольной комнате было темно, в воздухе чувствовался запах пыли. Стены были обшиты полированным деревом, на полу лежал толстый малиновый ковёр, заглушавший шаги. Три из шести стен прорезывали высокие окна, но сейчас они были плотно закрыты тяжёлыми бархатными шторами.

В комнате собрались трое. Лишь одна тонкая свеча освещала маленькое помещение и ликующие лица троих мужчин, одетых в тёмные плащи с капюшонами. Капюшоны, впрочем, были откинуты назад: здесь все хорошо знали друг друга, и не имели причин скрывать себя.

- Всё идёт по плану, - сказал один из них, высокий, стройный красавец средних лет с хищным носом и горящими чёрными глазами. Тонкие усики подчёркивали его злорадную улыбку так хорошо, словно он отрастил их специально для этой цели. - Адвокат довольно долго сопротивлялся, но мои доводы в конце концов возымели действие.

- Уж нам известно, какие у вас доводы, граф Шегонский, - усмехнулся другой. Этот был невысокий и полноватый, под плащом скрывался богатый и роскошный наряд. Пухлые, затянутые в шёлковые перчатки руки то и дело рассеянно потирали усыпанное пудрой лицо. Черноглазый граф Рудвиан Шегонский ответил злобной улыбкой, его рука задумчиво погладила эфес длинной шпаги.

- А что, если судья всё-таки поверит графу? - опасливо спросил третий. Из всех собравшихся он был самый старый: тщедушный, сгорбленный, на шишковатом подбородке поблёскивают немногие седые волоски. - Или мальчишка-бастард попытается нам помешать?

- Кинн позаботится о бастарде, - отрезал черноглазый. - Этот юноша предан нам, и желает того же, что и мы. Утром я отправил ему письмо с сильфидой. Она должна была поспеть в Черновьюн за несколько часов.

- Суд состоится совсем скоро, - вставил невысокий человек с напудренным лицом, - и хорошо бы ничего не случилось за это время...

- А что может случиться, господин Ласталь? - приподнял чёрные брови граф Шегонский. - Осталось всего три дня. Дело в шляпе.

- Три дня - какой-никакой, а срок, господин Рудвиан! - нахмурился Ласталь. - Случалось, и города брали за меньшее время. Что, если Руз Пелл найдёт какие-нибудь улики против нас?

Похоже, Рудвиана этот вопрос разозлил. Резко подавшись вперёд, он глухо прорычал в густо напудренное лицо собеседника:

- Никаких улик против нас нет и быть не может! Вы сомневаетесь в успехе нашего дела, граф Эрметилнский? Берегитесь! Отступать сейчас поздно! Предупреждаю... - он грубо схватил сильной рукой испуганного Ласталя за воротник плаща, - предупреждаю вас: если меня постигнет неудача - вас ждёт такое же наказание, как и меня! Отвертеться вам не удастся!

- Да я и не говорю, что хочу отвертеться! - почти шёпотом прошипел Ласталь, до крайности раздосадованный тем фактом, что его, одного из богатейших и знатнейших аристократов Тонского Королевства, встряхивают за воротник, точно нашкодившего мальчишку. Да ещё и при свидетеле. - Но он может связаться с бастардом...

- Я уже сказал! - сердито бросил Рудвиан, резко отпуская собеседника, - бастард будет устранён в ближайшее время! Если... - тут он вынул из кармана маленькие, усыпанные чёрными алмазами часы и взглянул на их циферблат, улыбнувшись зловещей улыбкой, - если он не устранён уже сейчас.

- Граф Нодер на суде будет всё отрицать, - вмешался в разговор третий. Рудвиан зло усмехнулся, махнув рукой:

- Пусть попробует! Мы тоже будем всё отрицать... ведь, кроме обвинений в наш адрес, другой защиты у него нет. Все документы и улики говорят против него, господин казначей. Вы прекрасно это знаете.

- Да, ваше сиятельство, - наклонил голову казначей.

- Будем надеяться, - тихо пробормотал граф Эрметилнский, потирая шею в том месте, куда недавно врезалась кромка расшитого золотом воротника.

Поговорив ещё немного, все трое откланялись. Рудвиан и Ласталь покинули комнату один за другим через дверь; старик казначей задержался ещё на секунду, чтобы потушить свечи маленьким стеклянным колпачком. Потом вышел и он, и в комнате воцарились темнота и тишина.

А на улицах большого города, несмотря на поздний вечер, не было ни тихо, ни темно. Сотни разноцветных фонарей горели у дверей лавок, таверн и жилых домов; на улицах и площадях толпился взбудораженный народ. Люди, гномы, сильфы и великаны-луноки громко спорили, возмущались, смеялись, обсуждали тысячи разных дел. Но больше всего в этот вечер было разговоров о знатном узнике, ожидавшем суда в подземельях королевской тюрьмы.

- Это ж надо! - потрясённо ахала луника - красивая, светлокожая женщина-великанша с заострёнными ушами и большими влажными глазами. - Такой честный и благородный человек - и вдруг оказался вором!

- Никому в наше время доверять нельзя, - назидательно ответил ей другой великан, черноволосый и бородатый. - Верно говорил проповедник отец Мальтвир вчера в церкви Святого Нирана - мир погряз во грехе!..

- Да что вы всё о грехе да о церкви, господин Турган! - визгливо обратился к нему худой, рыжий гном в одежде плотника. - Дело-то в характере человека, а ни в чём другом! Жадность - она ещё не до того доведёт...

- Кто бы говорил о жадности! - гневно одёрнул его стоявший рядом человек средних лет. - Всем известно, что вы, гномы, падки на золото сильнее, чем все другие. А про графа Нодера не позволю говорить такого - более чистого душой человека во всём свете не сыскать! Да ни в жизнь не поверю, что он мог украсть из казны хоть медный грош, а то - три миллиона! Оклеветали его!

- Оклеветали! - насмешливо передразнила мужчину растрёпанная женщина. - Вот так народ! Когда простого человека схватят по ложному обвинению, так молчок, а когда знатного графа поймают за руку, так сразу кричат о лжи и клевете!.. По мне, пусть все эти графы и бароны грызутся между собой, лишь бы простых людей не трогали...

Мужчина сердито засверкал на неё глазами, и уже открыл рот для возмущённого ответа, но тут его сзади похлопали по лопаткам - выше не могли дотянуться - четыре пары крепких, мозолистых гномьих рук. Человек обернулся. Перед ним стояли два крупных, широкоплечих рыжеволосых гнома. Их мрачные лица были похожи одно на другое и на лицо худого гнома-плотника, который зловеще улыбался из-за их спин.

- Повтори-ка, что ты сказал о жадности гномов, - потребовал он. Мужчина окинул взглядом здоровенные ручищи гномов и, резко развернувшись, бросился прочь, расталкивая толпу. Гномы с мрачной решимостью помчались за ним. Хлопнулась на брусчатку чья-то кружка с пивом, звон стекла и возмущённый вопль потонули в шуме толпы, так же как и удар кулаком. А потом ещё удар. Не прошло и минуты, как на площади разгорелась драка, которая привлекла внимание городской стражи.

У себя в камере граф Лиогар Нодер слушал доносившиеся до него далёкие крики и размышлял, сжимая руками опущенную голову. До суда осталось всего три дня... И ему казалось, что никто на всём свете не сможет ему помочь.

18 сентября (ночь)

Неподалёку от города Тирлтона на зелёном холме вблизи густого берёзового леса дремала маленькая деревушка. Небо в эту ночь было чистым и звёздным, убывающая луна скрылась за верхушками деревьев. В звёздном свете окружавшие деревушку луга казались почти такими же синими, как небеса. Тихо было в деревне: разве что где-то взвизгнет во сне собака, закудахчут сонно куры или скрипнет незакрытый ставень.

Как раз в этот тихий час на серебристой дороге, что вилась меж голубых холмов, появился человек. Он шагал быстрым, но не торопливым шагом, за его плечами развевался длинный плащ. По пятам за ним бежал крупный, мохнатый кот.